Сходка была серьезной - от первых лиц столичного театра и чиновников от культуры (Александр Кибовский, Леонид Ярмольник, Игорь Золотовицкий) до людей бизнеса, а также политики и даже спорта, который представлял Николай Валуев, посаженный в ложу. После того, как Гришковец со сцены сообщил собравшимся друзьям, что волнуется и он, и вообще все участники спектакля, из зала раздался громкий голос ректора школа-студии МХАТ Золотовицкого:
- С Днём рождения, Жень!
И общий бодрый смех прозвучал ему как поддержка: мол, Жень, в самом деле, не дрейфь, тут же все свои. И вроде бы искренний, но последовавшее в течении двух часов, пока шёл спектакль, показало, что не совсем общее, не совсем дружеское и даже культурное сочувствие-сопереживание делу именинника. Но об этом позже.
Евгений Гришковец из тех немногих авторов, кто представляет в своих произведениях реальность какой она есть, а не грязным ужасом-ужасом времён тотальной агрессии и «кровавого режима». Как образованный человек, он понимает, что в России изменяемы только режимы. А жизнь остаётся российской жизнью при очередном, при новом, да и люди как люди - при нем же.
Во всяком случае, выведенные в его новой пьесе персонажи абсолютно узнаваемые современные типажи. Главный герой – труженик интеллектуального фронта – писатель и довольно известный Весневич Леонид Львович. Интеллектуал, но с биографией (в армии служил, по редакциям помыкался, в общем знает, почем фунт лиха). Или как бы знает.
Это ясно уже с первой сцены, судя по всему, выстроенной на пережитом самим Гришковцом от нерадостных встреч с недалёкими представителями второй древнейшей профессии. Куда ж без них - даже Гришковцу. В ней писатель Весневич (читай — писатель Гришковец) выступает законченным и малоприятным снобом, вконец утомлённым глупыми вопросами недалёких журналисток интернет- поколения.
Он ими недоволен и, судя по реакции зала, журналистскими вопросами не раз бывали утомлены и приглашенные на премьеру знаменитые друзья автора. А между тем, один из вопросов юной провинциальной журналистки известному писателю: "Чай или кофе?", вызвавший особенно снисходительную реакцию публики, к сведению «умников», является ни чем иным, как тестом классика Серебряного века Ахматовой, который она применяла при знакомстве с новыми людьми.
«Чай или кофе?» - интересовалась Анна Андреевна у человека, впервые попадавшего в ее дом. Возможно, автор сам об этом не знает, как не понимает и характера газетной работы, которая в силу своего конвейерного свойства, естественно, полна издержек. Конечно, журналюги часто напрашиваются на карикатурное изображение, но демонстрация сытой брезгливости... Тут уж, извините, отдаёт старческим брюзжанием.
После глупенькой журналистки у писателя Весневича начнется хождение в социум - к модной галеристке, которая сама продемонстрирует высший пилотаж снобизма, к простым и надежным парням - силовикам, прокурору. Портреты их Гришковец даст абрисом, но точно, где и манера поведения, и лексика один в один. Но выведены они не для того чтобы показать как они забавны, точно знакомые нам « зверюшки» - на самом деле они встроены в сюжетную линию. А из нее следует, что современный писатель - инженер человеческих душ не только на бумаге: Весневич не равнодушен, он хлопочет о судьбе молодой даровитый художницы, практически гения, которая влипла в историю с наркотиками.
Разумеется не корысти и наживы ради, а исключительно по любви к рок-музыканту, оказавшемуся подонком — сдал художницу, не моргнув глазом. Писатель пытается ее спасти, но куда не придет, в какую высокую дверь не постучится, везде наталкивается на равнодушие и формализм. Не к себе — его знают и почитают не только сами генеральские чины, но и их жены, а равнодушие к судьбе человека.
Восемь диалогов героя и одна сцена на троих (разумеется, по классике — с выпивкой) — так аскетично выглядит премьерная работа режиссера Гришковца, поставившего самого себя в Пушкинском. И замечу, не тронутая какими-то там модными или даже не модными приемами. Не подзвучил музыкой, не раскрасил экранами, не усилил микрофонами с иностранной речью ( у нас любят немецкий), не перевернул с ног на голову провокациями. Не заставил в конце-концов краснеть за обнажение натуры кого-либо из персонажей или сразу всех в поисках одной голой правды. Даже «великий и могучий» практически сохранил, разве что приукрасил народным вариантом, обозначающим пятую точку и ее содержимым.
Надо сказать, что не все из высоких гостей оценили такой подход к драме. Со скучающим видом они прямо посреди действия вставали со своих мест в партере и демонстративно покидали зал. «Скучно», - бросила на ходу одна дама, сдержанно, просто, но дорого одетая. Спасибо, что не в полный голос. Как то это некультурно выглядело, прямо как в пьесе Гришковца, когда генерал МВД так и сказал писателю: «Что-то у вас в культуре не то». Зал реплику оценил аплодисментами.
Актерам в этот момент я сочувствовала. Тем более, что работали они очень хорошо и старались. Правда, на двенадцатом ряду временами не очень хорошо было слышно главного героя в исполнении приглашенного артиста Алексея Аграновича, недавно назначенного главным в Гоголь-Центр. Разительный контраст в сценической речи с артистами Пушкинского — Алексея Рахманова, Александра Анисимова и Владимира Большова из «Сатирикона», Екатерины Клочковой, Валерии Елкиной, Таисии Вилковой, Натальи Корогодовой.
