При этом если артистов Большого, Мариинского и Самарского театров в соответствующих номинациях отметили сполна, то театр Станиславского-Немировича Данченко в мужской номинации обошли – за победу с другими исполнительницами тут будет бороться только прима балетной труппы Оксана Кардаш, поскольку ни один из премьеров «Стасика» на премию номинирован не был. Хотя новая для нашего балета техника танца, культивируемая когда-то Нуреевым в Парижской Опере, поражает воображение и сегодня.
Партию Базиля Нуреев ставил на себя, применяя «высшую балетную математику» к своим незаурядным способностям. Суперусложненные и навороченные па, обилие самой замысловатой мелкой техники особенно ловко преодолели два блестящих премьера этой труппы Денис Дмитриев и Иван Михалёв, но отборочная комиссия экспертов «ЗМ» странным образом не заметила. Видимо потому, что среди членов уважаемой комиссии представителей этого театра не оказалось. Впрочем, такая близорукость для экспертов «Маски» редкостью не является: в прошлом году «масочная» комиссия проглядела потрясающего исполнителя балета Бежара «Парижское веселье» Алексей Путинцев, выдвинув за главную роль в этом балете значительно уступающего ему в трактовке этого образа танцовщика, игравшего в первом составе — очевидно, этот факт и сыграл в таком несправедливом решении, основную роль.
Но если для мирового балетного театра хореография Нуреева не смотря на свою сохраняющуюся (особенно для России) актуальность, всё же давно пройденный этап (впервые на Западе Нуреев «Дон Кихота» в 1966 году, а в репертуаре Парижской оперы он появился 14 лет спустя), то важность номинированной от Большого театра работы Алексея Ратманского трудно переоценить. При этом только этот театр может себе позволить сделать такой роскошный, крупноформатный и затратный спектакль, с огромным количеством артистов, значительно превышающем численность в «традиционных» версиях «Жизели» (более 50-ти в сцене праздника виноградарей). В спектакле на сцене используют, даже белогривых лошадей, как собственно это и было в первоисточнике (в Парижской Опере их было четыре) …
Созданный в Парижской опере в 1841году хореографами Жаном Коралли и Жюлем Перро, балет «Жизель» считается самым хорошо сохранившимся из старинных балетов классического наследия, однако первоначальный его облик значительно отличался от привычного нам сегодня. Новая «Жизель» — уже 14-я (!) версия этого балета в Большом за всю его историю, и соседствовать она теперь будет с версией Юрия Григоровича, тоже сохранившейся в репертуаре.
Ратманский сделал спектакль близким к балету Коралли и Перро, который назывался в 1841 году - "Жизель, или вилисы". Чтобы отличать его в афише от балета в редакции Григоровича , было бы и сегодня резонно называть его так, как он назывался когда-то. Ведь по сути перед нами два совершенно разных спектакля, с разными героями, которые имеют не только совершенно другой характер, но и зовут некоторых их них в первоначальном варианте (но, к сожалению, не в спектакле Ратманского) несколько по-иному: лесничий Иларион, вместо Ганса; сам главный герой Альбрехт, а не Альберт, и он не граф, как это сейчас принято, а герцог (или даже принц) Силезии. У двух балетов имеются даже два совершенно разных финала...
Собственно, реконструкцией сам Ратманский, как скрупулезный и добросовестный исследователь, свою редакцию не считает, хотя и использует массу любопытнейших исторических документов. Например, записи танца из гарвардского архива Николая Сергеева. В случае с «Жизелью» Ратманский привлекает в своей работе еще один уникальнейший источник — открытые в начале нового тысячелетия в Германии и опубликованные в 2008 -ом нотации балета «Жизель», записанные в 50–60-х годах XIX века французским балетмейстером Анри Жюстаманом. Учитывает постановщик в своей работе, кроме того, и множество других малоизвестных раритетов.Тем не менее он подчеркивает, что перед нами новая, хотя и основанная на документах, версия . Так он, вероятно, специально, проигнорировал некоторые детали, которые первоначально имелись в балете "Жизель, или вилисы». Так, во втором акте он опускает сцену погони вилис за крестьянами, которые лесом возвращались с праздника. На голове Жизели в этом акте не видим венка вилисы, а в первом акте он не делает акцент на попытку самоубийства шпагой ни Жизели (поскольку не поддерживает популярную ныне версию самоубийства крестьянской девушки), ни Альберта. Сейчас существуют технологии специального «состаривания» картин, для того чтобы выдать их за подлинник, и эти детали такую дополнительную "старинность" балету Ратманского несомненно бы придали. Однако Ратманский намеренно от них отказывается, зато заново сочиняет утерянную хореографию «фуги вилис»…
От первоначального спектакль Ратманского отличает и его оформление, за которое на «Маску» выдвинут сценограф и художник по костюмам Роберт Пердзиола. Всю ту красоту, которую мы видим на сцене, он воссоздал не по частично сохранившимся эскизам и картинам, запечатлевшим шедевр эпохи романтизма, а по эскизам Александра Бенуа, оформлявшего спектакль как для Парижской Оперы в 1924 году, так и для легендарного дягилевского сезона 1910 года. Тогда-то он и создал для «Бога танца» Вацлава Нижинского скандальный и неприличный по меркам того времени костюм в стиле художника раннего Возрождения Витторе Карпаччо. Именно за этот костюм на следующий день после показа в 1911 году танцовщик был уволен по приказу вдовствующей императрицы, которая впоследствии это отрицала. Но современный зритель ничего скандального в нём, разумеется, не обнаружит.
Чрезмерно ярких цветов костюмы по эскизам Бенуа герцога (в первоначальном варианте князя) Курляндского, а также его дочери и невесты Альберта - Батильды - тоже имеют свой смысл. Чтобы оправдать сцену, в которой крестьянская девушка пробует на ощупь ткань платья приехавшей на охоту герцогини, оно должно иметь необычный яркий бирюзовый оттенок и поражать современного зрителя, точно так, как оно поразило Жизель…
Что касается исполнителей, то на «Золотую маску» от Большого театра выдвинуты сплошь достойные имена: в женской номинации это поэтичнейшая и истаивающая как облачко Жизель - Ольга Смирнова, а также строгая, техничная и четкая в движениях повелительница вилис Мирта – Екатерина Шипулина; а в качестве лучшего танцовщика - зависающий в полетных прыжках великолепный Артемий Беляков. Но ничуть не хуже станцевал эту партию в День всех влюбленных и и на следующее утро после своего Дня рождения итальянец Якопо Тисси, который был в этой роли не только завораживающе совершенен, но и наиболее красиво из всех исполнителей воспроизвел старинные мужские технические трюки.
Понять логику присуждения высшей Национальной театральной премии чрезвычайно трудно. Как всегда, здесь присутствует множество подводных и не совсем художественных по своему смыслу течений и расчетов, лоббирования определенных интересов, наконец, личных пристрастий и вкусов членов жюри… Знаю, что эта «Жизель» сильно не нравится, и даже вызывает раздражение некоторых традиционалистов (впрочем, как и нуреевский «Дон Кихот»). Но я сильно удивлюсь если этот выдающийся спектакль вообще никак не будет оценен жюри…
