Сцена в «Модерне» небольшая, поэтому сразу можно понять, что на ней происходит. А происходит следующее — по центру в ярком теплом луче устроилась совершенно престранная компания. Центральная фигура в ней — Лолита Милявская, она же Агафья Тихоновна, в старом дырявом свитере цвета перезрелой вишни. Сидит на возвышении, точно королевишна, но с видом ребенка, которого родители забыли в большом магазине. Сбоку от нее в поклоне — сваха, она же актриса Анастасия Светлова, которая еще до недавнего времени была примой Ярославского театра им. Федора Волкова, но поскольку ее муж стал худруком в Театре Моссовета, она теперь трудится в столице, в «Модерне». Справа в рядок устроились четыре женишка: видок у всей четверки — мама не горюй. И этакие фрики думают свататься, размечтались о семейной жизни? А тем не менее: «Разрешите представиться — надворный советник Иван Кузьмич Подколесин». И этот самый Иван Кузьмич, он же Юрий Анпилогов, вдруг начинает типа танцевать, но так же странно, как странен его вид и подельников — претендентов на руку незабвенной Агафьи Тихоновны. Как странен и весь антураж сцены — какие-то свертки, узлы, коробки, старый ржавый велосипед и даже телевизор. Что это? Где это? Это, детка, Гоголь, вечный сюжет которого именно так сегодня видит и воплощает Юрий Грымов.
Но, оказывается, что не одним Гоголем строит он версию «Женитьбы» в своем активно развивающемся театре: к Николаю Васильевичу он присовокупил еще Антона Павловича (Чехова) с его известным рассказом «Предложение» и Александра Николаевича (Островского) с «Женитьбой Бальзаминова». У него затейливый коллаж, как любит героиня Николая Васильевича, засидевшаяся в девках: «Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколько-нибудь развязности Балтазар Балтазарыча...» Спустя час Юрий Грымов объяснит мне, зачем он свел в одну компанию русских классиков.
А пока звучит уж совсем неожиданный музыкальный ряд — разброс от «Землян» с их хитом про «рокот космодрома» до марша Мендельсона, сопровождающего всякое бракосочетание на земле. Свершится ли оно в «Модерне» у Грымова, у которого на каждом шагу неожиданность за неожиданностью. Хотя актеры идут точно по тексту.
Анучкин: Не с папенькой ли прелестной хозяйки дома имею честь говорить?
Яичница: Никак нет, вовсе не с папенькой. Я даже еще не имею детей. (В сторону: врет, врет. Жениться, подлец, хочет.)
Лолита, замечу, подозрительно тихая и не такая яркая, какой знаем ее по телевизионным или концертным шоу, а как будто притушенная, размытая под акварель. Где кураж? Где размах дивы? В статике ее можно получше рассмотреть: мягкая, взгрустнула среди хрестоматийных персонажей, давно ставших понятиями нарицательными. Вот хоть как господин Бальзаминов, молодой альфонс, старается пристроиться к капиталу мадам Белотеловой, которая здесь фигурирует под именем Агафьи Тихоновны.
Объявляют первый короткий перерыв. По пути в гримерку за кофе на ходу успеваем перекинуться с Лолитой вопросами-ответами.
— Лола, какие ощущения от драматической сцены?
— Страшные. Это такой комплекс, который очень сложно побороть. Я все время себя чувствую в ученичестве.
— Но почему? Ведь сцена — без разницы, театральная она или концертная — для тебя же как родная.
— Разный способ существования. Плюс партнеры — их много, и все они профессионалы. Это давит на психику. Еще тяжело вернуться в культурную лексику, которая была у тебя в институте, а потом ты с ней распрощался и в твоей голове остался только мат, наполовину. Я заметила, что за первые дней пять в театре я не произнесла ни одного матерного слова, и даже испугалась. А потом поняла: дело не в запрете — я просто погрузилась в другую лексику. Еще на меня давит Островский своими окончаниями: «Извольте-с», «Проходите-с». Но все-таки я себе поставила зачет, что я не такой трус по жизни и не тунеядец.
— Неужели шоу-бизнес не приучил тебя к профессиональному нахальству, куражу?
— Нет-нет. Там ты нахальный, как только сделал первый шаг на сцену, а за кулисами принимаешь имодиум. За 30 лет работы ко мне не дай бог до концерта подойти и что-то спросить. И не дай бог, если раздастся звонок от близких родственников. В «Модерне» я сразу выключаю телефон — должна сконцентрироваться.
Снова зал. Сам Грымов сидит во втором ряду, тихо реплики подает и осторожно, как будто на поводке, ведет свою постановку. Но вдруг как взорвется — артист вышел не в том костюме, который час назад до деталей обговаривали с ассистенткой. Тут Грымов нетерпим.
Он не дает скучать — в данный момент в игру вводит... кого бы вы думали? Хоккейного вратаря в полной амуниции — щитки, наколенники, шлем, решетчатая маска, ну и, само собой, клюшка в руках. В таком виде персонаж явится к Агафье Тихоновне, правда, к этому моменту «Женитьба» уже перемахнет в чеховское «Предложение».
— Воловьи лужки мои!
— Да говорю вам, что они мои!
— Как же ваши?
От увиденного остаются загадочные впечатления, как от посещения шапито, где тебе показывали нечто диковинное, трюки всякие. Второй антракт. Кабинет Грымова. Он объясняет:
— Первый акт у нас — чистый Гоголь, и только в конце появляется чеховский жених — Ломов из «Предложения».
— А тебе одного Гоголя мало? Не хватает?
— Если внимательно прочитать его «Женитьбу», мы поймем, что второй акт сильно дублирует первый: опять женихи возвращаются, опять женихаются, хотя вроде получили от ворот поворот. И единственное, что есть во втором акте ценного для меня, это когда Агафья Тихоновна начинает изобретать идеального мужа — нос от этого, развязность от другого и так далее. А ценное для меня во всех трех произведениях следующее: вот сколько я ни видел фильмов и постановок «Женитьбы», в них никто не уделял внимание женщине, все в основном — мужчине. А я решил сконцентрировать внимание зрителя именно на женщине, потому что она является жертвой. Все три произведения объединяет не любовь, а стяжательство, понты и прочее. Женихам жена как друг сердца не нужна — им нужно материальное, и у классиков это есть. Но я, не убирая тему стяжательства, сконцентрировал все вокруг женщины — ее доли, желания и страха замужества.
Вообще, это заблуждение, что мужчины правят миром. Земля — женская планета, и поэтому все произведения я смотрю через призму женщины: что происходит с ней, когда вокруг стяжатели, фрики, случайные люди? Что испытывает она сегодня, когда хочет создать семью? Ведь Бальзаминов, этот молодой альфонс (такие персонажи сейчас на всех телеканалах), говорит: «Какая-то она полненькая». То есть он недоволен, хотя потом будет как у Толстого в «Войне и мире»: «Богатая невеста всегда красивая». Об этом я пытаюсь рассказать, не меняя практически текста, только компилируя его. И пытаюсь тему проецировать на всю страну, чтобы зрители это не увидели, а почувствовали.
— Не хочу никого обижать, но скажи честно: в Москве не нашлось драматической актрисы, которая могла бы сыграть Агафью Тихоновну? На харизматичную персону из шоу-бизнеса ставка?
— Я, когда решил ставить «Женитьбу», других вариантов не хотел — только Лолита. Объясню почему: во-первых, я ее давно знаю, а во-вторых, всегда видел в ней драматическое начало, а вся ее комедийность связана только с тем, что она — трагик. Мы же знаем, что смешные Леонов, Папанов, Никулин были трагиками, а комедия для них только как выход из драмы, как средство.
— А как это монтируется с жизнью Лолиты — публичной, сопровождаемой скандалами?
— Напрямую. Ее браки, суды, расставания... Она всегда это переживала тяжело и, как мы говорим, знает, что ей играть. Поэтому для нее здесь не эстрада, не бенефис, а ансамбль, и мы с ней максимально пытаемся поместиться в ансамбль театра «Модерн». У нее, я же вижу, это получается. Когда она работает не на реакцию зала (что она классно умеет делать), а существует со всеми внутри.
В зале готовность номер один: артисты, службы — все на местах. Во втором акте режиссер, точно ловкий карточный шулер, тасует сцены из Гоголя, Чехова и Островского. Их герои, сменяя друг друга, вращаются вокруг одной планеты, то есть дамы. По-своему прелестной, наивной, но жизнь которой явно в данный момент не задалась. «А ваш дедушка пил запоем», — объявит она, а потом заплачет. У телевизора, между прочим. Вот интересно, при чем здесь телевизор и что там такое ей показывают, отчего она замирает, как жена Штирлица на тайном свидании с мужем-нелегалом? А вот она уже с фатой — в фате из газа метров в 20 длиной: завернулась и тонет в ней, как в мыльной пене.
Смотрю, как репетирует, как ведет сцены, как взаимодействует с партнерами — не скажешь, что новичок. Вообще-то у нее диплом режиссера, но сегодня, стоит признать, в шоу-бизнесе Лолита — самая яркая актриса. Но то — шоу-бизнес, а здесь — театр, а он традиционно консервативен и жестко принимает неофитов, будь они трижды именитые, звездные или звездностью долбанутые. Впрочем, последнее явно не про Милявскую.
Третий антракт. Чуть больше времени поговорить и кое-что спросить у Лолиты от имени Николая Васильевича Гоголя. Но сначала про костюм спрошу.
— Хорош на тебе свитер — в твоем гардеробе есть такой редкий и богатый цвет?
— Наверное, есть. Но с какого-то момента я перешла на черное. А здесь у меня все яркое. Особенно радуют спортивные штаны, ботинки со шнуровкой, даже носки — это мой костюм. Такой меня видит художник (Ирэна Белоусова. — М.Р.). Мне нравится, что здесь нет корсетов и что здесь идет постоянный поиск.
— Как думаешь, почему Подколесин не хочет на тебе, то есть на Агафье Тихоновне, жениться? Проблемы с психикой или, может, сексуальные расстройства?
— Абсолютно сегодняшняя история для взрослого мужчины, который не сделал это в 18, 20 лет, до 30, короче, не женился. Когда не хочется ответственности и лишать себя какого-то комфорта. И правильно, что Юра объединил женихов из разных произведений: это история про то, что кто-то по расчету исключительно, а кому-то эмоционально поздно.
— Цитата из Гоголя: «Право, такое затруднение — выбор», — говорит Агафья Тихоновна. Как у тебя с выбором? Сразу принимаешь решения или?..
— Знаешь, беда в том, что я, получив предложение от Юры и не думая о Гоголе с Чеховым и Островским, пришла к тому, к чему, собственно, пришла моя героиня.
— Уточни, пожалуйста.
— Многое, что я вытворяла в своей жизни, и то, к чему стремится моя Агафья Тихоновна (нужна пара, надо к кому-то прислониться, с кем-то выйти в люди), сейчас не актуально. То есть я не готова вступить с кем-то в официальные отношения, не готова к ответственности за кого-то: мне этого и без того хватает. Поэтому хорошо, что режиссер все объединил и Агафья Тихоновна у него оказалась далеко не дура.
— Я правильно понимаю твое настроение: если начать жизнь заново, ты бы не вышла замуж пять раз?
— Я — женщина позднего развития. До меня все равно это дошло бы тогда, когда мне это определили бы сверху. Но я только к 56 пришла к тому, что не надо выходить, вообще. Лучше флер отношений — романтика (не одноразовая связь), и без обязательств со стиркой носков, грубо говоря. Но все равно, ты же начинаешь вкладываться в человека. Да и мне неудобно самой, когда в меня сильно вкладываются — я чувствую себя обязанной.
— А разве ты, как большинство женщин, не хочешь быть королевишной? Чтоб «муж-мальчик, муж-слуга», ну и был у ноги?
— Нет, с этим надо родиться. Это можно сыграть — с прямой спиной и подавать реплики, но если бог меня такой не создал, не смогу. Я в жизни жесткая и четко сразу говорю «нет». Не подбираю слова, не ищу оправданий ни себе, ни другим — я просто закрываю дверь с мыслью: «Большое спасибо и как хорошо быть женой космонавта». Правда, я тут как-то подумала: «Неужели у меня больше не будет влюбленности, романа, этого томительного ожидания?» Но потом, начав встречаться, поняла, что не готова к отношениям, которые называются браком. У меня при этом слове начинает болеть место на спине, там, где остеохондроз. Прям сразу. Поэтому королевой я не умею.
— Еще вопрос по Гоголю: ты кого-то способна осчастливить?
— Наверное, на какое-то время, как и меня, когда-то кто-то осчастливил. Но это было мало и всего несколько раз в жизни. И так получилось, что эти люди сейчас лежат на кладбище. Правда, мне очень повезло — я не стала вдовой, не знаю, как бы это перенесла? Сейчас смотрю на подруг, которые потеряли мужей, любимых и сами они были любимы, и вижу, насколько им тяжело и насколько мне, разведенной, легче. Бог меня сохранил от таких счастливых отношений. Поэтому у моей Агафьи Тихоновны внутри отрицание. Она делает то же самое, что Подколесин.
P.S. То, что осталось за кадром: кураж в «Женитьбе» у Лолиты все-таки будет. И судя по тому, что она вошла в труппу театра, у нее будут еще роли и, как говорит Юрий Грымов, не обязательно главные. Интересно, как она это совместит со своим гастрольным графиком?
