На презентацию слетелся настоящий десант, которому не помешали ни границы, ни пандемические ограничения: режиссер Михаил Панджавидзе прилетел из Минска, художник Гарри Гуммель из Берлина, технический директор Александр Чобану из Москвы. Команду принимал и возглавлял худрук Самарского оперного — дирижер, музыкальный руководитель постановки Евгений Хохлов. Сам композитор не приехал: плотно работает над партитурой, его торопят — оркестранты уже ждут свои партии.
Самарскому оперному театру в этом году 90 лет. У театра славная история: в годы войны Куйбышевский оперный стал базой для Большого театра, эвакуированного в «запасную столицу» (так именовали Куйбышев). Важнейшим событием стало исполнение здесь в 1942 году Седьмой симфонии Дмитрия Шостаковича, которую он дописал, находясь в эвакуации в этом городе. Многие отечественные композиторы отдавали в Самарский театр свои партитуры: Тихон Хренников, Андрей Петров, Андрей Эшпай. И именно здесь в 1999 году состоялась мировая премьера оперы Сергея Слонимского «Видения Иоанна Грозного» в постановке Мстислава Ростроповича и Роберта Стуруа, на которую съехалась вся музыкальная общественность из обеих столиц. Так что не случайно Владимир Дашкевич доверил свою оперу «Двенадцать» театру, в котором нет ничего провинциального.
Презентацию организовали в колонном зале — роскошном фойе с огромными хрустальными люстрами и окнами в пол. Художественный совет театра во главе с худруком Евгением Хохловым и гендиректором Сергеем Филипповым внимательно слушали режиссера Панджавидзе, излагавшего свое видение сложного материала. На экране сменялись картинки — художник Гарри Гуммель вместе с режиссером проработал будущий спектакль буквально покадрово.
Михаил Панджавидзе: «Двенадцать» — опера-мистерия. Так обозначил автор. Исходя из этого жанрового определения мы предполагаем поставить спектакль, который я называю для себя «красная месса». История революционных событий, где основным образом является разрушенный храм. Его населяют так называемые «бывшие» — люди, которые не вписались в новый формат революционного безумия… Давайте послушаем сейчас фрагмент увертюры — в ней, как положено, звучат основные лейттемы оперы, будет понятен стиль музыкального материала…»
Члены худсовета слушают запись — авторское исполнение Дашкевича на рояле. В зале профессионалы, которым приходится дофантазировать, как это будет звучать в исполнении симфонического оркестра. На экране продолжают сменяться картинки, на которых ярко-желтый трамвай, бричка, а потом ярко-красный броневик. Появляются плакаты: «Вся власть Учредительному собранию!», «Вся власть Советам!», «За царя и отечество!»… Цвета — белый, синий, красный — вдруг очевидно складываются в триколор…
Михаил Панджавидзе: «У нас три основных цвета: белый, красный и синий. В этой же гамме решены и костюмы. Желтый трамвай — символ проституток, которым вместо паспортов выдавали «желтые билеты». Ватага, то есть бандиты, — в черном, но потом они становятся революционным патрулем и переодеваются в красный цвет. Каждый персонаж, в том числе и участники массовой сцены, персонифицирован».
Первая постановка оперы — всегда огромная ответственность. Особенно сейчас, в эпоху режиссерского театра. Михаил Панджавидзе, известнейший режиссер, скрипач по своей первой специальности, эту ответственность очень хорошо понимает. Его уважение к авторскому тексту Владимира Дашкевича несомненно, однако он не может оставаться простым интерпретатором, задача которого лишь развести мизансцены по авторским ремаркам. Впрочем, Дашкевич относится к этому с пониманием: он отдает себе отчет, что с момента попадания партитуры в руки режиссера совершается отчуждение текста от автора и текст начинает существовать по законам театра. Режиссер и композитор находятся в диалоге, и многие возникающие на стадии «застольного периода» вопросы решают полюбовно.
— Дашкевич вывел в своем сочинении Христа как персонажа, воспроизведя в либретто эпизод из поэмы Блока: «В белом венчике из роз впереди Иисус Христос», — говорит Панджавидзе. — Но у нас по этому поводу возникли сомнения: мы хотим избежать на сцене «явления Христа народу». Такие буквальные вещи пугают даже не столько кощунством, сколько возможной пошлостью. Мы придумали, что образ Поэта, который придуман Дашкевичем, мы объединим с образом пророка. И композитор с этим согласился. Именно Поэт в нашей трактовке идентифицируется с Мессией, который явился в мир в период адского революционного террора, которого люди не узнали и убили.
Художественный руководитель театра, дирижер Евгений Хохлов признался, что был потрясен, узнав, что действие спектакля будет сосредоточено внутри разрушенного храма. «Ведь наш театр построен на месте снесенного большевиками собора… В его подвальных помещениях можно увидеть остатки оснований сводов, фрагменты церковного фундамента. И в этом есть какая-то мистическая символическая рифма».
Мировая премьера оперы Дашкевича «Двенадцать» запланирована на начало сезона 2021–2022 гг. И можно быть уверенным, что она станет одним из самых заметных событий будущего музыкально-театрального сезона страны.
