О неожиданно умершем в воскресенье от сердечного приступа Андрее Сапунове, гитаристе и вокалисте золотого состава исторической в контексте русского рока группы «Воскресение», у Риты особенная эмоция. Буквально накануне они по-ребячески пикировались на ее страничке в Фейсбуке из-за памятника маршалу Василевскому, который собираются водрузить в сквере у пушкинского дома на Фрунзенской. «Гарна статуя, пускай стоит», — иронизировал Андрей над сомнениями поэтессы. Маргарита в ответ не отставала в сарказме: «Сделается местной достопримечательностью, свидания будут назначать, собаки обоссут…»
Обухом по голове
«Не сказать, чтобы мы близко общались, — говорит Маргарита, — бывала на каких-то сейшнах, а вот в мессенджере то и дело подтрунивали друг над другом. Недавно питбулем меня обозвал, но потом извинился, мол, не сам — друзья написали. Мы хихикали...». На смерть музыканта Маргарита Пушкина отозвалась словами боли и признания: «Один из главных участников «Воскресения» (в общем, главный после Леши Романова), блистательный вокалист. Думаю, один из лучших в русском роке».
«Великий и ужасный» патриарх рока Александр Градский в разговоре с «ЗД» вторил скорбному счету г-жи Пушкиной: «У меня об Андрее очень хорошие воспоминания. Это все из разряда «обухом по голове». Смерть самых разных людей самых разных культурных слоев — из актерской среды, из режиссерской, из литературной... И когда подряд происходит — то Табаков, то Волчек, то Жванецкий, то Виктюк, то Гафт... Теперь вот почему-то Сапунов. Ощущение, что все это неправда какая-то. Понятно, что люди умирают, но почему они умирают один за другим?!»
Мэтра ввело в смятение буквально мистическое совпадение. «Еще не зная об Андрее, — рассказывает г-н Градский, — я начал с утра почему-то смотреть, сколько прожили русские философы. Ильин, Бердяев, Булгаков, другие — 55, 56, 60, 65. И тут мне звонят: Сапунов умер. Ему 64. Какая-то грустная линейка получается...»
Градский, впрочем, не был бы Градским, если бы даже самые мрачные события не оборачивал в свой черный фирменный юмор:
— У меня был только что концерт, я сказал: «Несколько важных во всех смыслах людей ушли из жизни: бывший французский президент Валери Жискар д’Эстен скончался в 95 лет, а в Москве ушла из жизни замечательная Антонова Ирина Александровна (президент Музея им. Пушкина. — Прим. ЗД) на 99-м году жизни. Я от этих людей всегда был в восторге и пиетете. Но лично я готов подписать любые документы о том, что готов уйти из жизни от коронавируса в 98 лет. Но не раньше». Зрители оживились, оценили мою шутку. А на концерте был битковой аншлаг, сидит куча народа. Я говорю: «Знаете, в детстве я смотрел фильм про войну и про лошадей, он назывался «Смелые люди». Вот это я про вас бы хотел сказать». И настроение у публики тут же поднялось…
Об Андрее Сапунове Александр Борисович вспоминает тепло:
— Мы не дружили, но, конечно, знали друг друга. Знаю, что он меня почитал как бы. Несмотря на его тяжелый характер, о котором много говорят, мы с Андрюхой никогда не ссорились. Может, потому что не работали вместе… Они же были все (плеяда рок-музыкантов 70-х годов) позже, чем я. Когда возникла «Машина Времени» в 69–70-м, то мы (группа «Славяне») уже пять лет играли, были одними из первых трех-четырех групп в стране. «Високосное Лето», «Воскресение» появились и того позже. Я старше Макара на четыре года и на семь лет старше Сапунова. Представляешь, что такое семь лет в рок-н-ролле! Другая эпоха практически. Прелюдия к осени. Это были люди уже какого-то другого смысла, а я для них уже тогда был мэтр.
Помню, по мелочовке какой-то Сапунов обращался — почему-то в очереди с Укупником. Хотя знаю, почему. Они оба выпускали свои первые пластинки — Аркаша и «Воскресение» — на фирме «Мелодия». Это уже были перестроечные времена, год 85–86-й, и меня сунули туда в худсовет, чтобы я пробивал прогрессивный русский рок, в котором, конечно, «старая гвардия» не только ничего не понимала, но еще и была настроена агрессивно. Помню, как подговорил Пахмутову поддержать «Машину Времени». Она меня тактично выспрашивала: «Саша, вам это действительно нравится?» — «Конечно, Александра Николаевна, — говорю, — нравится, но не буду вас утомлять объяснениями, почему. Могли бы вы просто поддержать?» И она поддержала. Встала на совете, несмотря на все собственные сомнения, и громко, уверенно, с настоящей такой партийной прямотой отчеканила: «Замечательный молодой и талантливый коллектив, товарищи». Тут уже, конечно, аедоницкие и прочие «советские композиторы» махнули рукой: ну, раз Пахмутова сказала, то черт с ними, зачем связываться?..
С Сапуновым мы несколько раз совпадали на концертах, причем уже после того, как он ушел из «Воскресения» (в 2016 г.) и набрал себе музыкантов. Большого различия между тем, что делало «Воскресение» и что делал Сапунов сольно, я не видел — только одно: если в «Воскресении» помимо Сапунова были еще Романов, Никольский и другие, то здесь был один Андрей. Получался еще один образ группы «Воскресение», но в то же время очень личностный, с креном в особенный эстетизм, поскольку Андрей все-таки был гитаристом и вокалистом очень самобытным… Очень сожалею и очень опечален его уходом.
Крымский гамбит
Андрей Сапунова никогда не был тем, кого принято называть ярким и шумным рокером, но оставил после себя песни и альбомы, которые трудно не заметить. «ЗД» вспоминает самую скромную российскую рок-звезду.
Сценарий, по которому для Андрея Сапунова начинался путь в музыку, можно назвать типичным для школьников шестидесятых годов. Гитара, битлы и все, что можно было услышать, школьный ансамбль, группа в институте. Сейчас бы это назвали началом карьеры в инди-роке, а тогда подобная деятельность была единственным шансом оказаться на самодеятельной сцене для самоучек, не обремененных музыкальным образованием.
Но Сапунов был устремленным, если не сказать амбициозным самоучкой. Он бросает институт ради музыки, ходит на прослушивания в разные группы и знакомится со Стасом Наминым и другими представителями музбомонда. После службы в армии молодого гитариста и вокалиста принимают в уже гремевшие тогда «Цветы».
Но вместо того чтобы наслаждаться работой в крутой группе, Андрей вдруг поступает в Гнесинское училище и целиком погружается в учебу. Как музыкант потом рассказывал в своих редких интервью, хотелось научиться петь и больше понимать в том, чем он хотел заниматься. В процессе обучения Андрея приглашают в новую команду, которую собрали бывшие участники «Машины Времени» Евгений Маргулис и Сергей Кавагоэ, а также вокалист «Кузнецкого Моста» Алексей Романов. Так появилась группа «Воскресение», коллектив весьма нестабильный, но тем не менее сумевший подарить своим поклонникам удивительно мелодичную и весьма породистую версию русского рока. Первые же их записи приняли на ура. Когда к группе присоединился Константин Никольский, казалось, что в коллективе сложился состав мечты, но отношения между музыкантами были, мягко говоря, неровными, каждый явно искал свою выгоду, и в 1982 году «Воскресения» не стало.
Оказавшись на вольных хлебах, Андрей Сапунов некоторое время по коммерческим соображениям поиграл в «Самоцветах», а потом по музыкальным — в группе «Лотос». У этого коллектива вышел только один альбом, который до сих пор вспоминают рок-болельщики со стажем, а философско-христианская песня «Звон» прогремела на всю страну.
Вторая жизнь «Воскресения» началась в 1994 году, когда ключевые участники группы решились на реюнион. Несмотря на то, что состав опять оказался весьма нестабильным, музыканты записывали новые песни, перевыпускали старые и с большим успехом играли живые концерты. Андрей Сапунов и Алексей Романов стали главными лицами в группе, и казалось, что их рок для взрослых обладает достаточным коммерческим потенциалом для довольно долгой жизни.
Но отношения между Сапуновым и Романовым никогда не были идеальными, а если учесть, что с возрастом редко кто становится милее и отзывчивее, перспектива долгого музыкального союза выглядела все менее вероятной.
В итоге разрыв между коллегами получился совсем не мирным. В 2016 году группу настойчиво приглашают выступить в Симферополе, но Сапунов отказывается принимать участие в культурной программе «крымской весны». Свидетели из окружения музыкантов рассказали «ЗД», что «и до Крыма-то отношения в коллективе складывались с трудом, и то, что «Воскресение» поехало в Крым, стало последней каплей, поскольку Сапунов эту историю совершенно не одобрял».
Группа приезжает в итоге в усеченном составе, а после замечания Романова: «Наш товарищ Андрей Сапунов не поехал в ваш оккупированный Крым. Но Крым — ваш», — в группу полетели яйца. У этого скандала была и неполитическая версия, по которой Сапунов не смог прилететь в Симферополь из-за медицинской операции. Но в любом случае финал один: Андрей покидает группу, на этот раз навсегда.
Последние годы жизни Андрей Сапунов вел почти затворнический образ жизни, не давал интервью, перестал быть источником музыкальных новостей и, по слухам, испытывал проблемы со здоровьем. Его сердце остановилось из-за инфаркта. Однако голос, звук гитары, песни и альбомы будут напоминать об Андрее до тех пор, пока у людей есть интерес к талантливой музыке.
Бах, Христос и Солженицын
Многие коллеги, с которыми у Сапунова по тем или иным причинам отношения давали трещину, посчитали тем не менее необходимым откликнуться на уход коллеги. Слова прощания разместили на своих страницах в соцсетях Алексей Романов, Андрей Макаревич, Евгений Маргулис, Сергей Мазаев, другие. Выделяется в этом ряду сентиментальный и трогательный пост Елены Крашевской, певицы, ныне педагога в классической академии им. Маймонида.
«Ушла на тренерскую работу», — пошутила Елена в разговоре с «ЗД». А удивительность ее воспоминаний даже не в том, что она одна из немногих, кто умудрился никогда не поругаться с Сапуновым. Андрей и Елена были настолько дружны во время учебы в училище им. Гнесиных, что даже близкие друзья поначалу считали их супругами.
— После занятий мы часто ходили к ним на репетицию — за компанию, — вспоминает Елена. — А так как мы жили недалеко друг от друга, то возвращались всегда вместе. И ребята на первом курсе думали, что Андрюша мой муж, а Юра — мой брат, потому что мы с Андрюхой все время вместе уезжали домой. Спрашивали: «Где твой муж?» Я говорю: «На работе». — «Как на работе? Он же только что тут пробегал», — удивлялись ребята. «Нет, — говорю, — Андрей — не мой муж, он мне как брат».
Супруг Елены Юрий Крашевский, музыкант, клавишник, композитор, с иронией воспринимал подобные «обознатушки» и был неразрывной частью дружной компании. Учеба в Гнесинке помогла музыканту-любителю обрести качество, которое Елена Крашевская называет «уровнем мирового музыкального статуса». Для «ЗД» она вспоминает времена, которые многое заложили и поменяли в жизни Андрея Сапунова:
— Андрей появился сначала у Миры Львовны Коробковой, нашего знаменитого педагога по вокалу в Гнесинке, а потом и в нашем доме осенью 1978 г. Он пел в каком-то самодеятельном коллективе, у него были проблемы с сольфеджио, а чтобы поступить в Гнесинку, надо было немножко с нотами подружиться. Его кто-то порекомендовал Мире Львовне. Они как раз с Юрой, моим мужем, потом и занимались сольфеджио. Я тогда тоже была на перепутье, решала, куда мне шагать, а здесь такая ситуация, что два ненормальных собрались, которые сидят, слушают между сольфеджио «Битлз», «Роллинг Стоунз» и всех, кто был тогда на волне.
По программе на первом курсе нашего вокально-эстрадного отделения мы поем инвенции Баха. Бах идет как первое понимание владения голосом, эта методика и сейчас актуальна, она дает хорошие плоды. И я мучила Андрея этим делом. Он, бедный, стонал... Еще 5 декабря он поздравлял Юру с днем рождения, и мы вспоминали те четыре года, которые провели в Гнесинке, репетиционную базу «Воскресения», которая была через речку от Театра эстрады во дворах Волхонки, книги, которые взахлеб тогда читали, обсуждали, музыку, которую слушали — всего «Иисуса Христа — суперзвезду» вдоль и поперек… А когда у нас с Андрюшей стали прибавляться еще и какие-то вокальные данные, начали судить об искусстве исполнительского мастерства тех или иных товарищей.
В 1983-м получили дипломы со свободным распределением как самые пятерочники и могли сами трудоустраиваться. У Андрюши тогда с «Воскресением» уже более-менее что-то происходило, они были при «Росконцерте». Но тут начались страшные времена, настоящая жуть, когда в 1983 году началась чистка эстрады и закручивание цензурных гаек. Многих попересажали, в том числе Лешу Романова — попались формально на каких-то левых билетах, которые продавали на тайные концерты. Андрей прятал у меня книги, типа Солженицына и прочую антисоветчину. Говорил: «Боюсь, что придут, постучат, как к Романову». Мол, посадят, а когда выйду, ты уже будешь заслуженной артисткой. И на целый год после выпуска мы остались практически не у дел...
Репетировали на базе, я писала задания по гармонии на двоих, поэтому всю программу «Воскресения» знала и на концерты особенно уже не стремилась. Но мне рассказывали, что там творилось, когда они выступали. Потом была на их концерте, когда обстановка уже более-менее успокоилась — в середине 80-х. Раньше в группе пел в основном Костя Никольский, а я была девушка очень простая, слушала-слушала и говорю: «Кость, все хорошо, но твой скрипучий голос слушать невозможно». С тех пор как-то больше и начали петь Сапунов с Романовым, а Никольский старался петь уже меньше, и все сразу стало по-другому...
Народ (на концертах) плакал, рыдал, но не так, как сейчас. Как-то это было более культурно, немножко по-другому люди выражали свои эмоции, хотя и зажигалки зажигали, как положено на рок-концертах, и все такое, но на людей, которые стояли на сцене, смотрели тогда как на богов, на каких-то особенных людей, и это накладывало отпечаток и на поведение публики, и на общую эмоциональную атмосферу. А сейчас пресловутая общедоступность, соцсети, светские хроники, публичные скандалы нивелируют артистическую тайну. Звезды теряют свою загадку, это сказывается и на отношении к ним — меньше пиетета, больше пренебрежения и даже насмешки...
Был момент, когда Андрея упросили пойти в «Самоцветы» — просто ради семьи, было такое материальное положение, что кушать было просто нечего. И он пошел, но буквально со слезами на глазах — очень не хотел, все это выпадало из его эстетики, мировоззрения...
У Андрюши был концерт в прошлом году. Он совсем другую музыку начал делать. Юра мой был, рассказывал, что обалдел. Андрей сделал совершенно другие аранжировки на старые песни, набрал молодых ребят. Юра восхищался, говорил: это уровень мирового музыкального статуса. У Андрюши было очень интересное мышление — нестандартно-музыкальное.
И, конечно, абсолютно грамотное отношение к русскому языку, он был в этом просто номер один. То, что сейчас творится, когда в одном слове делают два ударения: «Я пАзвАнил тЕбЕ» — это что-то невообразимое. У вокалиста есть такое понятие — звукообраз, когда ты не поешь слова, но ты не поешь и музыку, у тебя звук полностью в уме обозначает какое-то слово. Как у саксофониста или любого инструменталиста — нет слов, но понятно, о чем. Не только гитарист, но Андрей был абсолютно гениальный вокалист, с очень специфическим голосом, тембром, грамотный певец, да еще и с очень правильным отношением к родной речи...
Елена призналась «ЗД», что до сих пор пребывает в полушоковом состоянии, «еще вчера человек был в Сети, а сегодня его нет». Заметила, что «становится легче, если проговариваешь воспоминания». Грустно, что поводом к воспоминаниям не только из истории жизни музыканта, но и о весьма эпических событиях рок-музыки стало печальное событие — смерть Андрея Сапунова, такая неожиданная и несправедливая...
