У Любови и Сергея уже сложился некоторый режиссерский опыт, однако федеральную сериальную грядку они еще не окучивали. Вместо этого предпочитали снимать фестивальное кино. Вместе они написали и сняли «Метаморфозис» и «Зимний путь», а также выступили сценаристами в картине «Амбивалентность». Все три проекта имели немалый резонанс среди любителей кинодрам, но в большие хиты они явно не метили. Тем не менее артхаусным режиссерам удалось получить большой сериальный проект. В беседе с «МК» Любовь и Сергей обсудили харизму Дениса Шведова, прибор для сдирания кожи, шторы как у бабушки и обнаженную женскую грудь.
— Во многих российских сериалах есть довольно четкие штампы относительно того, как показывать советские шестидесятые. Обычно на экране что-то вроде образцового модного дефиле той эпохи, и происходит оно как будто в интерьерах ВДНХ…
Сергей: …и еще люди скачут через лужи, едят мороженое, все очень ярко и оптимистично, как будто веселящего газа понюхали. Нам такое настроение претит. Прежде всего потому, что в сценарии Ирины Пивоваровой были заложены разные драматические ситуации, в которые попадали герои. Так что представление о людях из шестидесятых как о каких-то звездодуях нас не очень устраивало. Нам хотелось сделать главных героев похожими на персонажей из советских фильмов, таких как «Июльский дождь» или «Мне двадцать лет». Герои этих картин личности дерзкие, в чем-то идеалисты и совсем не похожи на людей с открыток тех времен. Когда мы прочитали сценарий, у нас сразу появилось ощущение советского нуара или декаданса. Не совсем блеклые, но приглушенные тона.
Любовь: И уже потом с оператором Василием Григолюнасом мы обсудили какие-то референсы, чтобы у всех возникла примерно одна картинка. Мы договорились, что будем ориентироваться на фильм Бертолуччи «Конформист» в плане цвета, объектов, костюмов. Изначально съемки планировались на лето, но потом все немного затянулось, и снимали мы в итоге осенью, когда уже не было яркого солнца, зелени, что тоже поспособствовало общему замыслу.
— Если я все правильно понимаю, то «Доктор Преображенский» ваш первый проект для большого канала. Вы посмотрели, что вообще происходит в федеральном эфире, какие сериалы там показывают и как они выглядят?
Любовь: Если честно, телевизора у нас нет, так что мы глубоко не в курсе того, что там показывают. Сериалы мы, конечно, смотрим, но те, которые выходят на платформах.
Сергей: В основном мы смотрим зарубежные сериалы и ориентируемся на них. А наша сериальная продукция — мы ее смотрели, но очень мало, не в обиду будет сказано для тех, кто работает в этой области — довольно несвободна, отчасти идеологизированна, поставлена в жесткие рамки, к тому же есть ряд запрещенных тем. В тех сериалах, которые показывают по телевидению, героям нельзя много курить, а актрисам показывать грудь. У нас тоже получился довольно целомудренный сериал, но мы хотели хотя бы изнутри его как-то взорвать. Нас очень вдохновляла атмосфера советских фильмов, мы хотели добиться какой-то человечности вне зависимости от того, положительный или отрицательный герой в кадре.
— И тем не менее вы делали проект для федерального эфира со всеми вытекающими рекомендациями продюсеров. Наверное, на площадке были кураторы процесса?
Сергей: На площадке все время был креативный продюсер Дмитрий Голубничий, но нам очень повезло в том, что он являлся нашим единомышленником. Вместе с ним, а также с Александром Акоповым и Наташей Шнейдеровой мы хорошо понимали, куда движемся. Мы хотели сделать дерзкий проект, отличающийся от стандартной ретро-продукции. Конечно, той степени нуара, которую мы с Любой хотели видеть в кадре, достичь не удалось. Грузить зрителей нам бы никто не позволил. Нужна и музыка повеселее и вставочные картинки поярче. Ведь предполагается, что зритель может поесть или отойти в туалет, но при этом не потерять связь с происходящим на экране. Все это нужно учитывать.
— Вы весьма вольно подошли к выбору актеров в том плане, что исполнители главных ролей Денис Шведов, Петр Скворцов, Мария Андреева, Агния Дитковските и другие очень мало ассоциируются с ретро…
Сергей: Я, наверное, не соглашусь с тем, что Шведов, Скворцов или Андреева не вписываются в ретро-картинку. Просто мы не привыкли к тому, что они могут играть такие роли. Не вина Дениса Шведова в том, что он много существует на экране в ролях бандитов или полицейских. Наверное, это часть его актерской судьбы. Но в нашем сериале он абсолютно вписался в то, что мы называем «советский состав человека».
Любовь: Я вот вспоминаю друзей моего дедушки, и они были абсолютно такими. Петр Скворцов, несмотря на то, что много играл современных молодых людей, например в фильме Кирилла Серебренникова «Ученик», по своей внутренней начинке очень соответствует героям «Июльского дождя». И он с короткой прической очень похож на польского актера, звезду шестидесятых Збигнева Цибульского.
— То есть никто из них не был удивлен предложению перенестись в шестидесятые?
Сергей: Денис Шведов, конечно, удивился. Мы уже работали вместе в фильме «Метаморфозис», и с тех пор у нас дружеские отношения, которые позволяют говорить открыто и честно. Его, естественно, смущало, что, во-первых, Преображенский гораздо старше его, во-вторых, у доктора есть своего рода аристократический бэкграунд, который ну совсем не вяжется с прежними ролями Дениса.
Любовь: Но как ни странно, когда мы общались с современными врачами, то видели среди них очень много таких людей, как Денис. Они в чем-то брутальные, иногда жесткие и бескомпромиссные.
Сергей: И мы хотели, чтобы Преображенский был именно таким, с большими руками и стопроцентной мужской харизмой, непростым в общении, за что его, наверное, и любят женщины. И в итоге мы убедили Дениса пробоваться. Пробы были долгими, мы перепробовали, наверное, всю Москву, но в итоге уговорили канал на Дениса.
— Очень примечательным обстоятельством является то, что вы вдвоем выступаете режиссерами. В такой теме, как институт красоты, наверное, просто необходима женская рука. Все-таки женщина все эти превращения чувствует лучше…
Любовь: Так получилось, что я первой прочитала этот сценарий. А незадолго до этого мы с Сережей посмотрели «Больницу Никербокер» (сериал Стивена Содерберга о больнице, в которой разрабатываются передовые методы лечения. — «МК»), который стал одним из наших любимых сериалов. И в сценарии Ирины меня взволновала не столько тема красоты, сколько тема экспериментов, тема художника, который сталкивается с непониманием, с обстоятельствами, не позволяющими ему сделать что-то новое. И Сережа, когда прочитал сценарий, тоже сразу загорелся этим проектом.
Сергей: Хотя, скажу честно, я очень боюсь натуралистических сцен с кровью. И, конечно, меня пугало то количество операций, которые нам предстояло снять. Может, не столько физиологически, сколько непониманием того, как это технологически сделать. Конечно, нам дали замечательного консультанта, пластического хирурга Андрея Жуманова, который был на всех операциях. На экране хотелось видеть профессионалов, чтобы не было никакой туфты.
— В вашем сериале больше пугает не кровь, а довольно жуткие примитивные инструменты, которыми делались такие ювелирные операции…
Сергей: Абсолютно согласен. Например, прибор, которым снимают кожу с бедра мальчика, чтобы потом этот лоскут пересадить на обожженную щеку, выглядит как инструмент для пыток. Я как-то спросил Андрея Жуманова, насколько усовершенствовался этот прибор по сравнению с шестидесятыми. И он сказал, что и сейчас он почти такой же, это как телефонная трубка, изменений не так много.
Любовь: Или этот карман, в который нагнетали оливковое масло, чтобы потом вставить его в грудь. Или конские волосы. Было много вещей, которые выглядели экстремально.
— Это ваш первый ретро-проект, в котором нужно было не только построить визуальный мир, но и насытить его всяким реквизитом. Какие ощущения остались от работы по воссозданию прошлого? Ад кромешный или терпимо?
Сергей: С точки зрения реквизита, конечно, ад кромешный. Дело в том, что в таких фильмах реквизита должно быть много, причем самого разнообразного. Сам мир этих вещей — кайфовый и очень интересный, но в наших условиях реквизита всегда мало. И разница между нашим сериалом и американским «Чернобылем» — это как земля и небо. Смотришь «Чернобыль» и узнаешь шторы, которые висят у твоей бабушки, и пепельницы, которые были у дедушки. Тому, как сняли американцы про нас, конечно, нужно поучиться. Мы, к сожалению, находимся на другом уровне реквизита и все время приходиться выходить из положения.
— Наверное, так же и с архитектурой. Где вы ее в итоге нашли?
Сергей: Сама больница — это ДК ЗИЛа. Дай бог ему здоровья, чтобы не снесли и не начали перестраивать. Остальное мы наши в Зеленограде. Там еще остались чистые домики с геометрией шестидесятых. В Москве такое найти очень проблемно.
— Видимо, в следующий раз вы вернетесь к ретро не скоро?
Сергей: Наверное. Мы сейчас разрабатываем сериал по своему сценарию, и он современный, про подростков, вот там можно оторваться по полной.
— Как вы вдвоем работаете на площадке? Снимаете разные сцены или все время сидите рядом и руководите процессом вместе?
Любовь: Придумываем, конечно, вместе. Сначала с Сережей проговариваем сцену, потом подключается оператор, который наш соавтор. А когда все придумано, то можно действовать по ситуации.
Сергей: Кто-то бежит смотреть реквизит, кто-то работает с артистами, потом все вместе обсуждаем ракурс с оператором. В общем, на площадке мы как многорукий Шива.
