Хазанов всегда и был вторым после Райкина, и в этом проявляется его высота, планка. Вернее, первым после Райкина, конечно. Хазанов Аркадия Исааковича боготворил, но существовал на советской эстраде абсолютно по-другому. В отличие от Райкина, он тогда не надевал масок, а перевоплощался здесь и сейчас. Да, он пошел своим путем.
Но интересен вопрос: что такое Хазанов? Откуда Хазанов? Почему Хазанов? Дело не в национальности, которая нам дарит лучших своих комиков, иронистов, шутов. Хотя и в ней тоже. Ибо смех сквозь слезы — то, что присуще этим людям сполна. Обязательно должны быть слезы, потому что именно тогда смех становится глубоким, всепобеждающим, очистительным. Да, ты должен страдать, иначе у тебя ничего не получится, не будет никакого смеха. Ты должен уметь отстраняться через иронию над всем миром, всем светом, всеми людьми, ведь это так помогает жить. Но главная ирония, главный смех — конечно, над самим собой, это не обсуждается.
Слезы Хазанова — это его безотцовство. Он даже не знал своего отца, никогда. Рос со своей мамой — замечательной Ираидой Моисеевной, своей еврейской мамой. Отец их бросил еще до его рождения. Отца не было, да и не могло быть, ведь Гена — внебрачный сын… А потом, когда Геннадию Хазанову стукнет 30, он уже будет женат, у него родится дочь, но так случится, что они будут жить в одном доме с… отцом. Геннадий ничего про это не знает — не знает, кто этот человек, а отец… знает. Но ничего не скажет — ни полслова, не позовет, не обнимет… Это личное, но такое важное в его жизни.
…В школе у него обнаружится тяга к пародии. Он копирует всех — друзей-соучеников, учительниц, телеперсонажей. Да того же Райкина. Как он пародирует Райкина! Судьба отпечаталась у него на лбу уже тогда, и свернуть с этой скользкой дорожки он уже не сможет.
После школы поступает во все театральные вузы, но в результате оказывается в МИСИ имени Куйбышева, будущая специальность — инженер. Инженер Хазанов — вы представляете? Но, как говорил его попугай (у него в жизни было много героических попугаев): «Я и здесь молчать не буду. Товарищи, тигру в клетке недокладывают мяса! Спасайте хищника!» Это к тому, что на своем инженерском факультете Хазанов начинает играть в КВН. Да, та самая линия судьбы. Ну а потом по совету Александра Ширвиндта (советы которого, в отличие от Страны Советов, всегда точны и правильны) он поступает в эстрадно-цирковое училище. Там-то все и случится. Потом он станет конферансье в оркестре Леонида Утесова, что тоже очень важно. Ну а дальше… тем из вас, кому 40+, что еще говорить — вы сами всё видели.
Хазанов выходит к зрителям как подарок — его всегда ждут. Как остро приправленное блюдо, которое нельзя пропустить. Выходит всегда в конце, в финале. Вы же помните, чем он запомнился вначале? Студентом кулинарного техникума, только и всего. Сейчас слушаешь этот монолог и думаешь: «Ну что там особенного, это же «Аншлаг», нулевой вариант». Но нет, ребята, это — Хазанов. В его исполнении бедный студент выглядел каким-то чеховско-достоевско-гоголевским персонажем, таким жалким, нелепым, затюканным. Он так хотел любви, так хотел счастья. Он был таким Форрестом Гампом, Деточкиным нашего времени.
У Хазанова хороший вкус. Хазанов чувствует современность, нашу жизнь как никто. Хазанов остер на язык, но вдумчив. У него хорошая актерская школа. Он — это сплошной нерв советских 70-х, когда люди смеются, но всё понимают, весь контекст. Вот такой Геннадий Хазанов времен застоя — в общем-то, наше все, и даже нечто большее.
В перестройку он становится еще смелее, еще круче. Правда, смелость эта всё больше дозволенная, и его пародии на Леонида Ильича, все эти «сиськи-масиськи» с нарушением речевого аппарата выглядят уже… Да, сначала очень весело, мы так как бы освобождались… Но потом, с точки зрения этики… Ведь Брежнев Хазанова очень любил, почти так же, как Райкина.
Хазанов, конечно, понимает всю эту наступившую вседозволенность, разрешенность. Ведь если раньше, при том же Брежневе, тебя слушали как истину в последней инстанции, как источник чистого разума, не пропуская ни единого твоего полунамека, полуслова, полувзгляда, то теперь…
Аркадий Исаакович Райкин будто тоже всё понял и ушел навсегда в 1987 году. Геннадий Хазанов, будучи на 33 года моложе своего кумира (те самые 33!), просто делает шаг назад, вот и всё. Меньше появляется, мелькает. А потом, в середине 90-х, и вовсе уходит из юмористического дела. Потому что на эстраде настало не его время.
Помните, когда Андрей Малахов вдруг перестал вести желтушную «Большую стирку» и поменял формат, по Москве появились плакаты «Малахов стал серьезнее»? Не будем сравнивать Малахова с Хазановым, эти величины не равнозначны, но и серьезнее стал сам Хазанов. Да, он возглавляет Театр эстрады, становится большим человеком, начальником. Хотя внешне это никак не просматривается — что называется, «испытано на себе».
Он уходит в драму, в театр, на большую сцену. Он становится большим серьезным артистом. Ведь Хазанов так хорошо по-прежнему чувствует это время, поэтому меняет жанр. Хотя порой… Опять меняет тему и начинает выступать в роли долгожданного юбилейного смешного премьера. Надевает маски юбиляров и так же талантливо, как он делал всё, читает очень лихие иронические стихи — от их имени и по поручению исторических личностей.
И это всё прекрасно. Но дальше — политика, такое опасное минное поле, на котором взорвалось уже немало великих медийных персон. В новой жизни Хазанов оказался лоялистом. Наверное, в этом — его мудрость, ведь он, как мы уже сказали, очень точно чувствует разницу во времени и понимает ценность новообретенной свободы, даже такой, кургузой, облезлой. Становится доверенным лицом Ельцина, потом — доверенным лицом Путина. Подписался за «Крым наш» и даже никак не засмущался. Высказал знаменитый мем о том, что только бы хотел поцеловать начальство в плечико, а там уже стоит очередь. Получил за это, само собой, от демократической общественности, но опять не засмущался. В качестве перформанса на очередном своем вознаграждении надевает корону на голову Владимира Владимировича. Мастер шутит, да, но в каждой шутке… Здесь уже засмущался Владимир Владимирович.
Перестав мелькать в качестве юмористического гуру, в нулевые он идет в телевизор и очень надолго там остается. Хазанов — в жюри одной пародийной программы, другой, третьей… Поначалу это очень даже свежо: Геннадий Викторович делится своими воспоминаниями о любимых, знаемых им артистах, которых так подчас неумело, горячо имитируют молодые. Но в этих жюри он сидел всё дольше, не уходил. Зачем? Ну хотелось ему так, и всё тут. Впрочем, здесь он в своем праве.
…А сейчас его опять как бы нигде нет. Он опять почувствовал это время, и себя в нем. Он понимает, что оно не безгранично, не безбрежно. Он знает ему цену. Циники бы сказали: хороший дом, хорошая жена, хорошая дочь (она прекрасная актриса) — что еще нужно, чтобы встретить старость. Да, 75 лет, конечно, старость. Но это еще возраст Райкина.
Такая большая яркая жизнь. Говоришь «Хазанов» — и видишь молодого, необыкновенно талантливого человека. Вот он выходит на эстраду, на авансцену. Говорит, а мы все слушаем, смеемся, хохочем, плачем — и просто не можем от него оторваться. Это Хазанов — был, есть и будет.
