Жванецкий выглядел усталым, но через несколько минут полностью преобразился. Просто почувствовал себя на сцене, и неважно, что в зале был всего один зритель, да и тот – журналист…
За все интервью я не проронила ни слова. Такое со мной было впервые. Сидела, как завороженная, и наслаждалась настоящим спектаклем в лицах, экспромтом, рожденным сиюминутно. Мэтр почувствовал и оценил: «Мне нужен собеседник. Такой, как вы, чтобы кивать и молчать, — сказал он. — Молчать и кивать. Поэтому Морис для меня идеальный собеседник!»
Он вспомнил про сериал «Ликвидация». Как одессит, заметил, что в фильме есть упущение: на перилах галерей с деревянными лестницами не видно котов! А ведь они регулярно наведывались на знаменитый Привоз, чтобы выпросить рыбы. «Ставридка вошла в город, тюлька — у всех котов из пасти пахло рыбой, – произнес Жванецкий. – На рынке им всегда что-то перепадало. Сытые, они возвращались во двор, рассаживались на перилах…»
Он не любил московский климат, с трудом терпел наши долгие промозглые зимы и всегда скучал по родному городу у моря. В этом они с Морисом были солидарны: «Он смотрит на меня и спрашивает: «Это у вас что?» Я говорю: «Это — Россия. Здесь все сидят в холоде». Он: «А когда же, когда же?» Каждый вечер просит: «Откройте дверь!»
Морис все понял и подошел к двери. Вышел на порог, понюхал воздух и запросился назад.
«И так у нас месяцев шесть: открывайте — закрывайте, – прокомментировал Жванецкий. – Даже когда выходит, задней лапой придерживает дверь, чтобы не закрылась. Морис думает: «Когда у них кончится зима?» Он все время говорит «у них». Я отвечаю: «У них зима шесть месяцев, Морис. Что делать? Мы с тобой попали. Я сам южный человек. Поедем в Одессу!» Он как американский сурок. Когда наш кот, наконец, решается выйти из дома, мы узнаем, что будет тепло. Сообщаем соседям, что пришла весна».
Сам он не дожил до весны и никогда уже не скажет свою коронную фразу: «Нормально, Григорий! Отлично, Константин!»
