— Мы уже привыкли поздравлять вас с днем рождения в Туле, но, судя по всему, в этом году улыбаться будем поодиночке?
— Фестиваль «Улыбнись, Россия!» в этом году мы не проводим. В 2020 году должен был пройти 21-й по счету, но из-за пандемии он состоится только в 2021 году, я надеюсь. Проводить онлайн-фестиваль, как делают теперь некоторые наши коллеги, мы не стали. Согласитесь, что в комедии-онлайн есть что-то странное. Лучше уж пропустить год, и тогда сложится красивая арифметика: в 21-м году пройдет 21-й фестиваль, в 22-м — 22-й и так далее. Пока люди хотят смеяться.
— Но торжество по случаю юбилея не отмените?
— Может быть, не день в день, а скорее всего 8 ноября придут ко мне студенты разных выпусков с Высших курсов сценаристов и режиссеров. Я установила большой и удобный навес на площадке, где обычно стоят машины. А муж моей студентки Ольги Обуховой, Роман Котов, сделал из навеса такую потрясающую красоту: закрыты стены, развешаны баннеры, светятся все картинки. Хожу как по музею имени меня, который и украшает, и прикрывает от непогоды. Надеюсь, ребята придут в маскарадных костюмах. А у меня такой набор для студентов: картошка, селедка, сало, шашлыки, водка, вино, соки. Остальное они приносят сами, что хотят. Включу музыку — и потанцуем.
— Дачная вечеринка?
— Я живу безвылазно в Ватутинках, там все и состоится. Ситуация сейчас неприятная. Со всех сторон только и слышишь: заболел, умер, тяжело перенес, заболела, легко перенесла. На днях разговаривали с Ларисой Рубальской, и она сказала, что у нее была легкая форма. Слава богу, что есть еще и такая.
— Чем вы занимаетесь в самоизоляции помимо домашних дел?
— Я написала маленькую повестушку, основанную на историях детства. Называется она «Конотоп». Это город на границе России и Украины. Обещали ее опубликовать в первых номерах следующего года в журнале «Знамя». Она им понравилась. Кроме того, я собираю всякие свои стишата. Не могу их назвать стихами, поэзией. Это у моего среднего внука поэзия, а у меня стишки, написанные по настроению. Недавно позвонила Лида Шукшина и сказала: «Три ночи из-за тебя не сплю. Кто-то мне принес твою книгу «Любовь со второго взгляда». Пока ее не дочитала, не уснула… Пиши продолжение», — строго добавила она. И я подумала: пора. Книга-то была издана году в 2004-м. С тех пор прошло много времени, вышло несколько фильмов, и надо, конечно, продолжить. Времени не хватает ни на что. Казалось бы, карантин, сидишь дома, времени свободного полно… Хотела хотя бы порядок в ящиках навести. Разложила папки с визитками, которых у меня накопилось огромное количество. Некоторым из них много лет, и я ничего не знаю: кто, когда, почему? Надо бы в них разобраться — некогда. Разложила. Кошки жалуются, точнее, кошка, кот и еще две собаки: у них было спальное место там, где сейчас разложены визитки.
— Среди тех, кто пришел к вам учиться режиссуре, в основном девочки?
— Сегодня да. Но у меня были и замечательные мальчики — Леша Быстрицкий, Кирилл Папакуль, Женя Бедарев, документалисты Юра Кузавков и Андрюша Судиловский, работающие на канале «Культура». Многие ребята, которые сегодня снимают кино, бывшие мои студенты. Если посмотреть на победителей и участников фестиваля «Кинотавр» и многих других, то это в основном девочки. Когда я поступала, рассуждали так: «Женщины? Не надо». Хорошо, что у нас был набор режиссеров детского кино. Дамы вроде как ближе к детям. Воспитывают-то детей в основном они — мамы и бабушки. Сегодня у меня на курсе двое ребят, а остальные девушки, причем способные. Не скажу, что мальчики неспособные. Они очень даже способные. Но девчонки сегодня вообще вошли мощным клином в режиссуру.
— Сейчас много говорят о том, как сложно женщине работать в кино, где доминируют мужчины. Вы когда-нибудь чувствовали, что вас притесняют по гендерному признаку?
— Мне надоело быть мужчиной,
В огонь и воду храбро лезть
И отдавать наполовину
Никем не понятую честь.
Я гну глаголы, клею лики,
Кольцую пастбище идей…
А вслед судьбе несутся крики:
«Борщи вари! Корми детей!»
Это было написано давно, а сейчас у двух моих учениц мужья, занимающиеся совсем другой профессией, очень им помогают в качестве продюсеров. Появилось новое поколение мужей, которые понимают, что женщину не надо держать у печи с ухватом, что она может в этой жизни многого добиться. Помните памятник «Рабочий и колхозница»? Вот и они берут в руки молот, встают рядом с женщиной и… серп в ее руках сверкает яркими, вдохновенными красками. Но это нынешнее поколение — понимающее. Когда я начинала, мало кто из мужчин и коллег так рассуждал. В основном говорили: «Сиди дома. Никуда не ходи». Приходилось уходить от мужей в режиссуру, а потом находить других, которые поддерживали. Мой будущий муж Алик поехал когда-то со мной на съемочную площадку в качестве видеоинженера. Он работал в НИКФИ и помогал на картине «Человек с бульвара Капуцинов» с видеоконтролем, который тогда у меня появился впервые. Алик мило за мной ухаживал, приносил какие-то сырки, и Андрюша Миронов мне сказал: «Если вы не выйдете за него замуж, я на нем женюсь».
— Но это близкие вам люди. А в отрасли в целом было пренебрежительное отношение к женщине, которая зачем-то пришла в кино?
— Может быть. Я ничего подобного не ощущала. Конечно, были косоватые взгляды, ревность — «ишь, тоже»…
— А с харассментом неужели не сталкивались?
— Сейчас вспомню свой стишок…
Вайнштейна судит Голливуд.
Его достала красота.
А вот ко мне не пристают,
А я хочу харассментА!
Это шутка, конечно, но я, честно говоря, не понимаю баб, которые лезут целоваться, а потом пишут докладные. В Интернете гуляет фотография, где две актрисы с видом перспективных проституток целуют Вайнштейна в обе щеки. А потом они же наверняка и написали на него донос, чтобы получить славу и деньги. А старика засудили.
— Не такой уж он и старик. Ему 68.
— Не важно, сколько ему. Если человеку есть чем исполнять харассмент, то, конечно, он молодой.
— Какое есть преимущество у женщины, которое она привносит в режиссерскую профессию?
— Бабы, когда дорываются до чего-то, становятся жестче, интереснее, глубже. Они нарывают то, мимо чего мужик может пройти мимо. Мне подарили высказывание одного молодого режиссера: «Главное — срубить бабло, а если еще и кинцо получится, то это бонус». Такая фраза ходит рядом с молодыми режиссерами. Но женщины, дойдя до нашей замечательной профессии, становятся очень ответственными. Я говорю о себе и тех, кто были студентками нашей с Владимиром Фокиным мастерской: это Алена Константинова, Марина Сулейманова, Оксана Ткач, Мила Некрасова и другие. Одно из самых главных качеств режиссера — брать на себя ответственность перед профессией, обществом, людьми. Женщины ее мощно берут, поэтому у них и получается. Не так давно я написала стишок, когда делала последние пробы к своей картине.
В который раз, идя на пробы,
Мечтая чуть пожить в раю,
Как волк в искусственном сугробе,
Стою у жизни на краю.
И правда, каждый раз кино — это сражение и с жизнью, и за жизнь. Но ради встречи со Зрителем.
Это мое посвящение Зрителю:
Хотите вы того иль не хотите,
Сминая версии, сжигая тормоза,
Иду на Высший суд — к тебе, мой Зритель,
К твоим улыбкам и твоим глазам.
И ради этих благодарных глаз
На новый подвиг я идти готова,
И падать замертво, и подниматься снова,
И встреч с тобою ждать, как в первый раз!
— Были замыслы, которые не удалось реализовать?
— Замыслов — полный карман. Вымысел, домысел, умысел — называйте, как хотите — когда-то по моей просьбе написал один драматург. Сначала это была заявка, а потом получился сценарий. Готовы пять серий. У него было другое название, а мое — «Колыма — любовь моя», по мотивам жизни замечательного режиссера Леонида Варпаховского. Его дочь Аня снималась у меня, а родилась она на Колыме, от любви двух людей, отбывавших там срок, — режиссера и певицы. Сложность в том, что у каждого из детей Варпаховского свое представление о том, каким должен быть этот фильм. А автор все равно не мог писать биографическую историю. Это одна история. А вторая — заявка на восьмисерийный «Русские на Мариенплац», которую, по идее, надо бы было реализовывать с немцами. Она по повести моего друга Володи Кунина, который ушел из жизни. У меня даже есть разрешение на съемки. Когда-то Эльдар Рязанов с Сергеем Плотовым написали сценарий полного метра по этой замечательной истории. Но сейчас, видимо, ситуация неподходящая. Я послала сценарий продюсеру, который занимается производством сериалов, и он ответил, что сценарий не заинтересовал каналы.
— Раньше случалось с вами такое?
— Когда-то я потратила полгода жизни на то, чтобы пробить одну историю на канал. Казалось, что все хорошо складывается, но мне вдруг сказали: «Будем делать не на вашей, а на нашей, проверенной студии». Я поняла подтекст. Еще у меня лежит прелестный сценарий, который я время от времени кому-то посылаю, но понимаю, что он дорогой. Знающий человек мне сказал, что сегодня на кино крайне трудно получить деньги. А вот на сериалы можно, если их получится «испечь» быстро и легко, если будет детектив, экшн, хоррор или комедия. Я телевизор мало смотрю. Включаю перед сном, чтобы успокоиться и заснуть. И что же вижу: тут убили, там ограбили, тут задушили. Такое кино смотреть не могу. Я человек эмоциональный, начинаю подключаться. Мой муж по вечерам смотрит детективы. «Как ты потом засыпаешь?» — спрашиваю его. «Очень хорошо. Они меня успокаивают. Я на них отдыхаю», — говорит он. А я, наоборот, завожусь. И переключаю, дохожу до канала, где идет стендап. В основном глупый, плоский. Но под шутки засыпать хорошо. Раздражает только то, что юмор невысокого качества, но, наверное, если бы был высокого, заснуть было бы невозможно. Под Горина, Брагинского, Шварца и Лешу Тимма точно не уснуть.
— В вас камень никто не кинет. Как вам удалось остаться дамой, приятной во всех отношениях?
— Ой, не во всех. Но жанр, которым я занимаюсь, требует других взаимоотношений с людьми. Если все будут мрачные, злые, несчастные, ненавидящие всех, включая режиссера, то улыбки на съемочной площадке не будет. А комедия требует к себе хорошего отношения. Я недавно получила сообщение от женщины: «Болею, плохо себя чувствую, телевизор смотреть не могу, потому что болезнь усугубляется. Но я смотрю ваши фильмы. Сегодня буду смотреть «Ищите женщину» без звука, потому что все реплики знаю наизусть». Моя режиссерская установка заключается в том, чтобы люди уходили с просмотра с хорошим настроением. Это очень важно, потому что столько сейчас жестокости, злости, агрессии вокруг.
