Такие песни, как «Оружие», «Романс», «Париж», уже стали тому подтверждением. Даже находясь в самоизоляции, артист не стоял на месте, причем в буквальном смысле слова: уезжал на велосипеде в лес. Об этих путешествиях и рождении новой пластинки «Основано на нереальных событиях», о юбилее проекта и диалоге с великими, о зрелости в шоу-бизнесе и «маленьких фрэшменах» «ЗД» поговорила с музыкантом.
— Сергей, расскажи, о чем лично для тебя новый альбом «Основано на нереальных событиях»?
— Это не концептуальная работа, где все об одном. Скорее, сборник песен, в которых я сочетаю элементы разных стилей, как это мне свойственно, — r’n’b, рэгги, соул, рэп. В нем нет конкретных, прямолинейных историй — просто впечатления, которые сложились в тексты. Если слушать от начала до конца, его можно сравнить с октавами, которые идут одна за другой.
Первая песня «Район» — воспоминания из детства, которыми я делюсь со слушателями. Со второй начинаются танцы: мы веселимся, и у нас все хорошо. Я рассказываю о своей жене Дарье в одноименном треке. Дальше — о том, что вечеринки пора заканчивать, потому что я уже отец, у меня есть дочь. Потом углубляюсь в рэп, потому что в 1998 году, впервые выйдя на сцену с микрофоном, я начинал именно с этого жанра и продолжаю в нем развиваться. Конечно, он изначально был у меня мелодичным — никакого жесткого гангста-рэпа. Такой же, как и сейчас. Говоря об истории пластинки: половину песен я написал в саратовском лесу. «Ухожу в закат» — именно об этом карантине, который я там провел.
— Что было самым сложным в работе над пластинкой?
— Тексты, которые я сочиняю очень долго и тяжело, потому что сильно заморачиваюсь. Мне важно, чтобы были точные рифмы, глубокий смысл, а лучше — несколько, как в композиции «Вера». Меня недавно спросили: «Это что, песня о религии?» Я ответил: «Нет, о моей дочери Вере». Но прочтение и восприятие может быть разным — вот к чему я стремлюсь.
В текстах песен с альбома очень много метафор, оборотов слов, особый крой ритма и рифмы. Я очень люблю оттачивать их до мелочей, поэтому альбомы и выходят у меня достаточно редко. А еще потому, что я всегда работаю один. У меня в доме маленькая студия, еле-еле может уместиться еще один человек, да мне это и не нужно. У меня здесь синтезаторы, микрофоны, несколько гитар, укулеле, домра, металлофон, ксилофон и другие инструменты. Здесь я и создаю музыку — в одиночестве.
— Компиляция смыслов в новом альбоме, возможно, неплохой фон для юбилейного года?
— Для кого-то это будет шоком, но как таковой группы PIZZA в традиционном понимании никогда не существовало. Ее участник — только я. Идея представлять проект как группу родилась в 2010 году, когда мои бывшие менеджеры задумались: «Слушай, когда на концертах объявляют: «PIZZA!», люди не понимают, что происходит. Им кажется, что сейчас им будут разносить еду. Давай подумаем, как лучше? Певец PIZZA? Сергей PIZZA?.. Не очень. Давай — группа PIZZA? Найдем тебе музыкантов, будете играть». Я подумал, что выступать вживую с коллективом интереснее, и согласился. Но все альбомы, все инструменты, аранжировки я полностью сделал сам, на своей студии. Практически ни в одной композиции на всех моих пластинках не участвовал больше никто.
Поэтому я не могу выпускать их каждый год: это долго, сложно, а самое главное — меня никто не может остановить. В группах же как происходит: мы все сделали и идем дальше, но если работаешь один — остановиться невозможно. Ты все время хочешь что-то усовершенствовать. Кажется, что у тебя не получается, и ты делаешь-делаешь-делаешь композицию бесконечно. Потом переходишь к следующей — и вдруг слышишь, что кто-то выпустил новую песню, чем-то похожую на твою, но которая звучит лучше, и снова возвращаешься к той, первой, доделываешь ее. Так я могу доделывать очень долго. Над этим альбомом, например, я работал два года как минимум.
Сделать аранжировку для меня легче, чем текст. По музыке я еще могу у кого-то что-то спросить, а по тексту спросить не у кого, поэтому я обращаюсь к великим. Сажусь на велосипед, надеваю наушники, включаю Бродского или Ахматову и еду в лес. Потом, когда возвращаешься оттуда домой, у тебя очень быстро рождается новый текст. Так и прошел мой карантин — он был очень плодотворным. Конечно, лучше без всяких пандемий, но самоизолироваться иногда очень полезно.
— Само название PIZZA — говорящее: разные стили как ингредиенты конечного продукта. А есть ли что-то, чего ты никогда не будешь делать в музыке, внутренние табу?
— Конечно. Во-первых, я никогда не буду заниматься музыкой, которая мне не близка, — например, делать дэнс, хаус. Исключение — кавер на «Хоп-хэй-лала-лэй» Леонида Агутина. Он получился с уклоном в хаус, но все равно с использованием все тех же моих инструментов и акустической гитары, которая у меня обязательно звучит в каждой композиции. Еще я бы никогда не стал делать тяжелый рок: мне не близко все, что шумно и быстро. Когда меня спрашивают, почему мои песни такие медленные, я отвечаю, что у меня так бьется сердце.
Что касается текстов, я никогда не позволю себе сделать что-то банальное или то, что уже у кого-то было; не позволю себе неточную рифму. На днях я услышал новую песню одного популярного молодого рэпера, в которой потрясающе неточные рифмы, только отдаленно их напоминающие.
Если говорить о смыслах — я никогда не буду петь о какой-то жести: наркотиках, развязном образе жизни и других темах, так популярных у юных хип-хоп-артистов. Сегодня это тенденция. Маленькие фрэшмены — назовем их так нежно — сами еще вчера были детьми, а тут вдруг выросли, набрали миллионы просмотров и скачиваний, заработали кучу денег и теперь своим примером «вдохновляют» остальных. Они показывают: «Смотрите, у нас нет образования, мы не умеем петь и профессионально делать музыку, но мы всего добились». Даже вкуса не надо — достаточно скопировать всю новую американскую школу, перевести тексты. Это очень легко. Взрослые люди вряд ли будут такое слушать, а школьникам нравится, потому что это дерзко, и им говорят о том, что не нужно стараться, учиться думать, читать книги, — все это лишнее, успеха можно добиться и так.
Музыканты, предлагающие такой контент, говорят, что просто описывают современную реальность, но по факту это пропаганда. Может показаться, что я сейчас забрюзжал, как старый дед, но у меня уже есть ребенок, поэтому мне не все равно.
— Говоря о времени, важно ли тебе быть современным, не выпадать из контекста?
— Конечно, просто контекст может быть разным. Есть мои личные принципы, от которых я не отступлюсь. Это элементы стиля — например, гитары, о которых я уже говорил, определенные гармонии, которые так или иначе повторяются. А есть аранжировка — в ней и проявляется современность звучания.
Я все время вращаюсь около хип-хопа и знаю людей, для которых это только Onyx, Public Enemy и другие исполнители из прошлого. Они совершенно не признают ничего нового, и в этом есть какая-то заскорузлость мысли. Для меня важно всегда быть в теме, знать, кто что выпускает, какие артисты появляются в этом жанре на мировой сцене. За 20 лет хип-хоп, как и любой другой жанр, изменился очень сильно. И если ты музыкант, работающий в этом направлении, — тоже меняешься вместе с ним в угоду времени. То же самое касается r’n’b, рэгги, рэггетона, дэнсхолла. Если ты не будешь использовать новое звучание, ты не будешь актуальным.
Другое дело, что некоторые готовы на все, чтобы быть в топе. В итоге появляются безвкусные композиции, не имеющие никакой ценности, которые забудутся через несколько месяцев. Я не хочу, чтобы с моими песнями было так. Мне бы хотелось, чтобы они остались во времени, как это произошло с «Оружием». Ее до сих пор крутят на радио, поют на улице под гитару.
— Чувствуешь ли ты заранее, какая песня станет хитом? Или это всегда неожиданность?
— От всех композиций, которые уже несколько лет остаются в ротации, у меня были мурашки. Они бывают двух видов: американские, как от фильмов ужасов, когда тебе плохо и страшно, и русские — когда тебе приятно, хорошо, как, например, от нежного прикосновения. Вот если по коже бегут русские мурашки, то это хит (смеется). Могу сказать, что такое ощущение я испытываю от нескольких композиций с нового альбома. Раньше у меня это всегда работало. Лет через пять проверим, сработает ли в этот раз.
— Есть ли ощущение некоего рубежа в связи с юбилеем PIZZA?
— Есть ощущение, что я вырос как артист, достиг такого возраста в шоу-бизнесе, когда уже могу сказать «нет» — например, отказаться от участия в каком-то сборном концерте, который мне не интересен. В остальном — никаких особенных ощущений. Разве что физически я чувствую возраст: приходится каждый день ходить в спортзал, чтобы можно было есть сладкое и не вырастал живот. Если говорить о творчестве глобально, то PIZZA — только верхушка айсберга, а так я уже 22 года пишу музыку, тексты, исполняю песни.
Точно могу сказать, что я не устал. Наверное, если бы можно было на протяжении 3–4 месяцев давать ежемесячно по 5 концертов, а остальное время жить где-нибудь на море, я бы поступил так. Хотя — что бы я делал оставшееся время на море? Все равно создавал бы музыку. По-другому не могу.
Возможно, у меня появится какой-то сайд-проект, альтер-эго в совершенно новом стиле. Посмотрим. Пока у меня отдых, потому что в работу над вышедшей пластинкой я вложился максимально.
— Тебе интересны коллаборации?
— Безусловно. На альбоме есть композиция «По краям», которую я спел с Темниковой, другую — «Дельфины» — с Лампочкой. Это замечательная певица из Украины, которая впечатлила меня этой песней. Кстати, впервые в жизни (не считая кавера на Агутина) я пою чужую композицию. «Гитару барда» мы исполнили с Михой Гамом. Это мой «бро», с которым мы общаемся и делаем рэп уже лет одиннадцать. У него есть очень сильные хиты. Например, «Я для тебя ONLY». Если ты вобьешь это название в поисковик и включишь трек, то сразу скажешь: «Я знаю эту песню!» Но никто при этом не знает, кто такой Миха Гам. И я никак не могу дождаться от него альбомов, потому что он очень критичен к себе в плане качества и в итоге не выпускает их. Здесь я его заставил, и получилось хорошо.
До этого у меня тоже было много «фитов» — с Бьянкой, L’One… Важно, чтобы мне была близка идея, артист, чтобы мы были на одной волне в процессе. У меня никогда не было мыслей сделать с кем-то коллаборацию, потому что он или она в тренде. С той же Леной Темниковой я записал песню не из-за того, что у нее огромная фанбаза. Во-первых, она сама предложила мне это сделать, а во-вторых, ее голос отлично вписался в композицию, она очень органично ее украсила. Подводя итог: я за коллаборации, но ради искусства, а не бизнеса.
— Было бы тебе интересно написать саундтрек и каким может быть идеальный фильм для него?
— Я никогда не писал ничего по заказу, специально для фильма или сериала. Несколько раз режиссеры сами брали мою музыку из альбомов и использовали ее. Наверное, я бы мог специально создать музыку к фильму, только если бы кто-то из моих близких друзей вдруг закончил киноакадемию в Штатах, например, и рассказал бы мне историю, которая меня бы очень увлекла.
А вообще, создание саундтреков — это совершенно другая, отдельная история. У меня есть сестра Татьяна, которая пишет отличные саундтреки. Она в этом профессионал. А я могу написать песню, которую потом возьмут в какой-нибудь фильм. Если фантазировать, каким мог бы быть фильм с использованием моих композиций, отталкиваясь от их стилистики, атмосферы, то это, наверное, была бы семейная комедия — легкая, добрая, но с элементами философии, где глава семейства попадает в какие-то опасные истории, из которых он благополучно выбирается и возвращается в дом. Что-то вроде того.
— Какие точки стали поворотными в твоей музыкальной истории?
— В древней японской философии считается, что жизнь делится на циклы, каждый из которых длится 7 лет. Я где-то услышал об этом, стал анализировать — и вот что обнаружил. Впервые я вышел на сцену в 1998-м. Спустя 7 лет, в 2005 году, когда я выступал в составе уфимской группы «Виа Чаппа», мы создали несколько крепких хитов, в том числе с Михеем — «По волнам». Тогда мы стали популярными, стали ездить на гастроли, и я подумал: «Надо запомнить этот год». Еще через 7 лет — в 2012-м — я написал «Оружие», песню, которая сделала нас артистами номер один. Эта композиция звучала отовсюду, мы играли по 15–20 концертов в месяц, и такого со мной не было до этого никогда.
Сейчас прошли следующие 7 лет, и когда я создавал альбом «Основано на нереальных событиях», у меня было такое же ощущение, как и от первой пластинки. Со второй и третьей такого не было. Я был ими недоволен и все время думал о том, чтобы песни взяли на радио. А здесь у меня было такое чувство свободы, что я забыл абсолютно обо всем и просто отдался ощущению того, что все идет, как идет. В итоге получился альбом, который я уже с августа слушаю в наушниках, и он мне не надоедает. Для меня это удивительно.
Я не знаю, что будет дальше, но могу точно сказать, что это второй альбом за всю мою жизнь, которым я горжусь и который дал мне свободу. Я делал то, что хочу, и чувствую: что-то может измениться.
