«Фаина. Эшелон» — необычный спектакль по всем статьям. Автор — непрофессиональный литератор, никакого отношения к театру не имеющий, кроме родственного. Фаина Райхельгауз — мама худрука «Школы современной пьесы» — еще при жизни по настоянию сына записала свои воспоминания о войне. «Я сказал ей — мама, ну что ты нам все рассказываешь? Сядь и напиши», — говорит мне Иосиф Райхельгауз перед началом спектакля. Она услышала сына, записала, и эти воспоминания оказались настолько невероятными по своей правде и эмоции, что их тут же напечатали в одесском журнале, а потом издали книжку. Принципиальная позиция издателя — никакой редактуры. Причесанный, стилистически выверенный рассказ Фаины Райхельгауз потеряла бы то главное, что составляет простую правду жизни, труднообъяснимую на словах, но которая если попадает в сердце, то остается в нем навсегда.
И вот книга увидела сценическую жизнь, автор, к сожалению, не дожил до премьеры. Постановщик — сын, сценограф — внучка Мария Трегубова. Лучшая на сегодняшний день театральная художница установила на подиуме восемнадцать столов извилистой и неровной цепочкой. Квадратные, круглые, прямоугольные, обшарпанные… Это не декорация, изготовленная в театральных мастерских, это — свидетели времени, чужих судеб. За этими столами, наверное, сидели разные люди, ели, разговаривали, плакали… Сейчас за ними — зрители. В мебельную цепочку ровно посередине вставлена плита, на которой уже закипает вода в кастрюле литров на пять и шкворчит масло в сковородке.
Райхельгауз превратил воспоминания своей матери в путешествие в прошлый век. Путешествие, пронзительное, не без юмора (тридцать лет все-таки она прожила в Одессе) и метафоричное. Действие протекает на кухне, где главная героиня варит борщ. Да-да, варит в прямом смысле слова, без поправок на какую-либо театральную условность. Перед актрисой Еленой Санаевой разложены конкретные капуста, картошка, морковь, лук, пучок зелени, естественно, свекла — какой борщ без нее?
— Мы переехали с семьей в колхоз. Там жили в основном одни еврейские семьи. Зиновий Фабрикант (это фамилия) был председателем того колхоза. Фасоль лучше замочить с вечера.
Санаева не торопясь трет на терке морковку. Но это не программа «Смак» и ей подобные кулинарные шоу: между шинковкой и теркой пролегла большая и сложная жизнь Фаины, ее семьи, да и всей страны. На экранах по торцам столов по диагонали экрана в неизвестную даль мчится эшелон. Эшелон — как символ времени — отсылает еще и к легендарному спектаклю «Современника» — «Эшелон» в постановке Галины Волчек при участии еще молодого тогда режиссера Райхельгауза.
Режиссура в нынешней постановке минималистично оформляет рассказ героини. Истории, из которых состоит ее жизнь, настолько сильны и страшны в своей правде, что режиссерские изыски только бы навредили ей. Вот сестры — Фаина и Броня — еще подростками едут в эшелоне с родителями, но вскоре их состав разбомбят немецкие самолеты, и девочки найдут на земле мертвых родителей. Осиротели. Как жить дальше? А жизнь продолжалась, как у всей страны — выживание через голод, разруху, человеческую подлость. Но даже о ней рассказано без страданий — жизнь есть жизнь, люди есть люди. Фаина в госпитале ухаживает за тяжелоранеными, ее отправляют в Молдавию сопровождать безногого бойца до его места жительства, а он украдет у нее чужую посылку — золотые часики и кусочек масла. А советский немец Шульц по приказу немцев закопает живьем собственных сыновей — они рождены от еврейки.
— Черный перец и лавровый лист я не люблю класть в борщ. И моя мама тоже не любила. После войны в колхоз вернулись только три человека.
А борщ уже закипает, вкусный запах ползет над столами. Звук электробалалайки скупой и тревожной мелодией время от времени врезается в повествование, расставляя акценты в важных моментах. Как резко включается экран с эшелоном, увозящим вдаль героев истории и наших современников, с кем была знакома Фаина Райхельгауз и работал ее сын — Окуджава, Юрский, Миронова, Дуров, Высоцкий... Все мы едем в одном эшелоне, только пункт и час прибытия назначения у всех разный.
Помимо Елены Санаевой, чья работа потрясает, в спектакле занята практически вся постановочная часть театра, одетая в форму железнодорожников. Это они делают так, чтобы зритель почувствовал себя не в театре, а в эшелоне. Это они вдруг резко просят всех покинуть места и отойти к стене. И подлинное ощущение опасности и тревоги как будто вырывает тебя из мирной жизни. А в контексте последних пандемических событий, которые показали всю зыбкость нашего бытия, эта театральная иллюзия на мгновение кажется правдой. А борщ, сваренный актрисой за полтора часа, действительно оказался вкусным.
