Для девушки, которая завершила съемочный день около десяти вечера, голос Ольги звучит невероятно энергично. Иногда кажется, что она совсем не устает, даже сейчас, когда после вирусного затишья телепроизводители хотят нагнать все, что упустили. Проект «Удивительные люди» канала «Россия 1» стал для Ольги Шелест почти родным. Уже пятый сезон она в жюри и все еще готова удивляться тому, что может творить человек. В беседе с «МК» телеведущая обсудила мнемотехнику, сноуборд, взрослое телевидение и корпоративы на удаленке.
— В «Удивительных людях» ты уже не новичок, и, наверное, тебя довольно сложно удивить всякими сверхспособностями. Или не перевелись еще богатыри?
— Конечно, первый сезон для меня был просто взрывом мозга. Я, может, и знала, что есть люди, которые на скорость собирают кубик Рубика, то есть спидкьюберы, но стереоскописты, мнемотехники, ментальные арифметы стали для меня таким открытием, что просто челюсть отваливалась и глаза лезли на лоб. И я до сих пор продолжаю удивляться. У нас в каждом эпизоде по восемь номеров, и вроде кажется, что уже невозможно найти кого-то круче, чем те, кого мы уже видели, но они находятся.
— Не самый правильный вопрос для члена жюри, но все же: у тебя уже появились какие-то любимчики из тех, кто участвует в программе?
— У нас есть девочка по имени Доминика, которой лет девять, и она занимается мнемотехникой, то есть запоминает огромный объем информации, используя разные ассоциации. Она начала заниматься этим в семь лет, и поначалу ее преподаватель был настроен скептично, потому что у детей еще нет опыта и достаточного количества впечатлений, чтобы придумывать разные ассоциации. Но Доминика к тому времени уже умела писать, читать, считать, говорила по-английски и в итоге добилась невероятных успехов. Я думаю, она подвинет с пьедестала многих мнемотехников, а у нас были такие, которые запоминали до трех тысяч цифр после запятой в числе Пи. Еще есть участник, который на одном дыхании погружается в воду и за две с половиной минуты собирает восемь кубиков Рубика. Мировой рекорд сейчас — десять кубиков на одном дыхании, и наш участник хочет его побить.
— Тебе все это должно быть довольно близко, потому что у тебя тоже есть сверхспособности, ты ведь катаешься на сноуборде…
— Ты думаешь, это сверхспособность?
— В моем мире — определенно да.
— (Смеется.) Я и правда увлекаюсь экстремальными видами спорта, правда, сейчас уже не экстримлю так серьезно, как раньше. Все-таки я мать и поэтому ответственно отношусь к своему здоровью. А раньше и серфингом занималась, и скейтбордом, и агрессивным катанием на роликах в рампе. Но сноуборд остался моим главным увлечением, и я по-прежнему его очень люблю.
— Все, что ты перечислила, лучше бы держать в тайне от телепродюсеров, ведь, на их взгляд, телеведущий, по крайне мере во время съемок, должен жить в стерильной капсуле, чтобы не заболеть и не пораниться…
— Вот именно по этой причине я и оставила агрессивные ролики, потому что уже стала появляться в кадре с залепленными коленями, шинами на пальцах. И когда я ударилась скулой то ли о рампу, то ли об асфальт и пришла на съемки с диким фингалом, который пришлось как-то закрашивать, то поняла, что с роликами лучше завязать. Помню, на серфинге сломала себе нос, приехала на работу с расквашенным лицом, и перед гримерами стояла архисложная задача, чтобы как-то привести меня в порядок. Но сноуборд у меня все же остался. Все-таки там снег, и есть шанс упасть помягче.
— У тебя впечатляющий телевизионный опыт, причем начала ты, насколько я знаю, еще в школе. Правда, что ты читала прогноз погоды в родных Набережных Челнах?
— Это было сразу после школы. Я никуда не поступала, потому как моей целью была Москва, а в лихие девяностые денег ни на что не хватало. И я решила, что за год заработаю себе на Москву, и вела на местном канале прогноз погоды и еще программу по заявкам, поздравляла людей с днем рождения.
— Ты же была практически ребенком, как тебя вообще взяли на такую, в общем, взрослую работу?
— Я всегда увлекалась творчеством, занималась в театральной и киностудии, и мы там постоянно делали какие-то локальные КВН, разные конкурсы, концерты, пели, танцевали. В общем, круг знакомств у меня был довольно широкий, и когда в городе открылся новый канал, я туда пришла по рекомендации.
— За то время, что ты работаешь в кадре, на нашем телевидении сменилось несколько эпох. В чем, на твой взгляд, заключается разница между телевидением, на которое ты пришла в девяностых, и телевидением, где работаешь сейчас?
— Главный момент — это все-таки цензура. Что мы только не несли на камеру, когда начинали работать. Мы могли говорить о чем угодно, шутить на любые темы, ходить чуть ли не по потолку, отчего у людей просто дымился мозг — неужели так можно? Вроде бы совсем недавно был Советский Союз, и все ходили по струнке, а тут говори что хочешь, делай что хочешь. И на MTV была полная свобода. Свобода слова, свобода мысли, свобода самовыражения. Сейчас мир очень серьезно меняется, и есть обстоятельства, которые тебя ограничивают. Мы то и дело видим, как коллеги извиняются за свои слова, за то, что их не так поняли, вот здесь мы переборщили, простите нас, пожалуйста. И иногда за свои неосторожные слова люди лишаются больших контрактов. Сейчас приходится следить за тем, что ты говоришь. Сегодня все бодипозитивные, аполитичные, политкорректные. Свобода уходит с телевидения и плавно перебирается в Интернет, где ты пока еще можешь делать и вести все что хочешь.
— Какие свои проекты ты считаешь важными для себя и до сих пор вспоминаешь с теплотой?
— Вообще, все проекты, за которые я бралась и берусь, мне нравятся. Мне ни за что не стыдно, потому что если мне не нравились какие-то вещи, я сразу уходила. Конечно, это программы для MTV: «Бодрое утро» и «Новая атлетика». Их вспоминают до сих пор, и мне это бесконечно приятно. Один из моих любимых проектов — «Девчата». Он начинался как юмористическое шоу, но потом мы поняли, что нам есть о чем поговорить с женщинами. Зачастую это был прямой эфир, и иногда обсуждение любых женских проблем воспринималось как глоток свежего воздуха. В те времена феминизм в нашей стране только зарождался, женщины начинали понимать, что они такие же полноправные существа, как и мужчины, и обсуждать разные острые темы нам очень нравилось. Ну и «Удивительные люди». Мне нравится, что этот проект идет вразрез со всякими экстрасенсорными шоу, где людей просто дурят.
— Как для тебя прошел переход из мира MTV в мир взрослого телевидения?
— Оказалось, что это не так уж сложно. Конечно, мы с тяжелым сердцем покидали MTV, не понимая, что же будет дальше. Но, видимо, назрел момент, когда ты и сама хочешь измениться. Невозможно всю жизнь прыгать с красными волосами в широких штанах, с серьгой в носу. Хотелось чего-то неизведанного, поэтому я шагнула на другое телевидение. Но меня окружали прекрасные люди, моя команда, моя семья, все поддерживали, хотя переживания, конечно, были: как тебя воспримут, сможешь ты стать кем-то кроме девчонки, которая в смешных костюмах будит вас по утрам, и как на мне будут смотреться все эти платья. Но сомнения быстро рассеялись.
— Коронавирусное затишье в индустрии многих не на шутку напугало. Чем ты занималась на самоизоляции?
— Затишье было не очень долгим. В какой-то момент все перебрались в зумы, чаты, конференции, и я продолжала работать, проводила корпоративы онлайн. Так что у меня с утра до вечера все было занято. Как ни странно, но я благодарна этому времени за возможность круглосуточно быть в семье. Это было очень классно. Я не поддерживала тех, кого дико раздражали занятия на удаленке, мне все, наоборот, очень нравилось. Мы делали какие-то домашки, ставили эксперименты, так что я еще немножко подрабатывала учительницей.
— Телевизионный процесс сложно ограничивать, он может занимать все свободное время. Тебе удается в некоторых ситуациях говорить: «Нет, мне нужно домой»?
— У меня всегда был приоритет в сторону семьи. Вплоть до табу: если мне предлагали съемки в выходные дни, я отказывалась под всеми возможными предлогами. Правда, сейчас приходится работать в выходные, потому как нужно нагнать очень многое. Хотя это непросто. До пандемии я считала себя экстравертом и была уверена, что мне нравится общаться с людьми. Но карантин перекрыл нам в этом смысле кислород, и я неожиданно ощутила комфорт. Оказывается, можно и так, необязательно куда-то мчаться, с кем-то целоваться, обниматься, трещать за жизнь. Все это делается на удаленке. Сразу возникли тихие вечера, и отвалилось очень много людей, с которыми ты вроде бы общалась, но в ходе самоизоляции оказалось, что общаться с ними необязательно. Но все возвращается, и телефон опять трезвонит без умолку.
— Даже от людей, которым чуть за двадцать, сейчас можно услышать жалобы на то, что они уже не очень молоды. С твоей энергией и оптимизмом подобные мысли в голову, наверное, не лезут, но вопросы вроде «и что же я дальше буду делать?», возможно, возникают и у тебя. Как ты сама на них отвечаешь?
— Сейчас все очень быстро меняется. Не успел глазом моргнуть, а уже новые платформы, новые соцсети, новые виды коммуникаций. Конечно, иногда возникают сомнения, как же я во все это вольюсь. Но пока мне удается идти в ногу со временем, и том, что будет дальше, я особенно не думаю. Иногда хочется остановиться и выдохнуть. Заняться еще больше детьми, хозяйством, я в этом смысле очень понимаю Кэмерон Диас, которая ушла из кино на пике востребованности. Вышла замуж, исчезла с экранов, копается в грядах, рожает детей и прекрасно себя чувствует. А мы ее все жалеем, как же так, она теперь домохозяйка. Но сейчас я ее понимаю. Я бы тоже не отказалась от такого образа жизни.
