— Какие главные открытия в жизни и творчестве Куприна вы сделали, работая над книгой о нем?
— Открытий было очень много. Куприн прожил долгую жизнь и был очень скрытным человеком в силу трудного детства и юности. Он потерял отца, когда ему не было и года, а тогда это приравнивалось к сиротству, потому что женщины не работали. Сам Куприн говорил, что первые двадцать четыре года жизни он провел в казарме, повинуясь уставу, слепой воле других людей. Сначала он вместе с мамой оказался во вдовьем доме, где держали в железных руках и маму, и его, потом в сиротском пансионе. Денег у семьи не было, и мама решила, чтобы сын шел по военной линии, и отдала его в кадетский корпус, после которого он окончил 3-е Александровское военное училище и по распределению попал в пехотный полк в Проскурове, в котором прослужил еще четыре года. Об этих первых двадцати четырех годах Куприн практически никогда никому ничего не рассказывал. В итоге сложилось много легенд и мифов.
— Какие из них самые интересные?
— Например, Куприн всегда гордился, что у него орлиное зрение. Факты это опровергают: нашлись фотографии, где он в очках. Да и воспоминания его коллег, например Бунина, свидетельствуют, что со зрением у Куприна было действительно все не очень хорошо. Кстати, в «Поединке», а это во многом автобиографическое произведение, главный герой Ромашов тоже носит очки. Куприн описывает ощущение человека, который носит очки, когда тот заходит в помещение и у него запотевают стекла. Я сама ношу очки и понимаю, что такое выдумать нельзя. Еще одно открытие. Есть известный портрет Куприна с его любимой собакой по кличке Сапсан. Портрет обычно воспроизводят по экземпляру, который Куприн подарил Бунину с подписью: «Бунину — Куприн и Сапсан II с любовью». У Куприна был очень хороший почерк, по нему чувствуется его цельный характер. Так вот «Куприн» написано ровно, а «Сапсан Второй» коряво, какой-то дрожащей загогулиной. У меня родилось предположение, что это автограф собаки. Представьте себе, я нашла подтверждение своей правоты. Есть воспоминания, что Куприн вложил Сапсану в лапу карандаш, и он им ставил эту роспись.
— Известно, что Куприн перепробовал массу профессий, прежде чем стать писателем. Он был и боксером, и землемером. Отчего такая тяга к перемене мест?
— После выхода из полка Куприн был в трудном положении, потому что он ничего не умел делать, не имел никакой гражданской профессии. Мама живет во вдовьем доме. Как-то надо жить и с чего-то начинать. Это обычный путь выживания. Человек брался за любую работу — и грузчиком, и землемером, параллельно получая жизненный опыт, который позволил ему стать писателем. Ведь его кодекс был: видеть все, знать все, писать обо всем. Как любой реалист: если тебе нужно описать рыбу, стань рыбой, иначе ты ничего не напишешь. В Балаклаве Куприн освоил профессию рыбака. Речь шла не об удочке с карасиком. Это были профессиональные рыбацкие артели, которые попадали в страшные передряги. Куприн добился того, чтобы его приняли в рыбацкую артель на правах пайщика. Туда не принимали за деньги и красивые глаза — только тех, кто физически вынослив, кто не баба, не тряпка, не паникер. В Одессе Куприн изнутри узнал типографское дело. Знал и ремесло пожарных. Но на самом деле Куприн сразу понял, что таких денег, которые дает журналистика, никакая работа грузчиком и землемером никогда не даст. В Киеве он работал во многих газетах, вел репортажи из зала суда. Знал буквально всех, и эта работа очень многому его научила. Для сравнения: в армии у него было жалованье 48 рублей, и 48 рублей ему заплатили за маленький рассказик в журнале. Он сразу понял, что литературой можно жить. Хотя Куприн все время изображал, что писателем стал случайно — ничего подобного, он шел к этому всю жизнь, знал свой талант.
— При этом Куприн был большим путешественником.
— У Куприна огромная география жизни. Сколько городов считают его своим, я даже перечислить не могу. Им занимаются очень серьезно на родине — в Наровчате и Пензе. Колоссальный след Куприн оставил в истории Одессы, и одесситы тоже считают его своим, потому что он написал «Гамбринус» — и можно было написать только этот рассказ, чтобы остаться в истории города. Своим Куприна считают и жители города Хмельницкого — это бывший Проскуров, где он служил в полку. Разумеется, его считают своим гатчинцы, потому что он долго жил в Гатчине и оттуда ушел в эмиграцию в 1919 году. Конечно, огромную роль в его судьбе сыграл Крым.
— А как воспринимали Куприна его великие современники?
— Куприну очень повезло в жизни на писательские имена, которые помогли ему пробиться. Как бы он потом ни досадовал и ни оскорблял своего друга Бунина, встреча с ним была одной из решающих. Именно Бунин помог ему проникнуть в писательскую тусовку столетней давности. Познакомились они в поселке Люстдорф под Одессой в 1897 году. Одногодки, но Бунин к тому моменту уже был знаком с Толстым и Чеховым, который также сыграл большую роль в жизни Куприна. Куприн познакомился с Чеховым в Одессе в 1901 году. Он очень быстро входит в чеховскую семью, начинает ухаживать за его сестрой Марией Павловной. Чехов, зная, что Куприн живет на какой-то переполненной квартире, предложил ему приходить к нему и работать у него на первом этаже Белой дачи в Ялте. Куприн принимает это предложение и начинает писать рассказ «В цирке». В нем атлет умирает после представления от разрыва сердца. Чехов спросил Куприна: «Как вы будете описывать симптомы болезни героя? Вы же в этом ничего не понимаете». Чехов, естественно, не удержался и начал помогать. Он объяснял, как у персонажа должно потемнеть в глазах и так далее, невольно став соавтором этого рассказа. Когда рассказ был опубликован, Чехов показал его Толстому. Лев Николаевич тогда жил рядом, в Крыму, в поселке Гаспра. Он тяжело болел, и боялись, что обратно его уже не довезут. Чехов составил Куприну протекцию у великого Толстого, который вообще мало кого из молодых писателей хвалил. А Куприна он похвалил, и рассказ ему понравился. Наконец, четвертый человек, который сыграл огромную роль в судьбе Куприна, — это Горький.
— Именно Горький подсказал Куприну идею «Поединка»?
— Это был петербургский период Куприна после его женитьбы на Марии Карловне Давыдовой. Куприн попадает уже в столичную литературную тусовку, где и знакомится с Максимом Горьким. Горький в то время — писатель номер один, властитель дум и автор революционного толка. Куприн тогда не очень понимал, какая тема в 1901–1903 годах могла бы выстрелить, чтобы он в один момент заявил о себе в столице. Тут он и сказал Горькому, что ему хотелось бы написать повесть или роман об армии. Горький эту идею очень горячо поддержал, потому что обстановка в стране тогда была достаточно тревожная, и у Горького была своя задача. Он видел, что перед ним бывший офицер, который на армию обижен. Горький и подсказал Куприну идею произведения, обличающего армию, показывающего, что в ней за годы царствования Александра III, когда Россия не вела войны, стало много безобразного. Неслучайно Куприн в «Поединке» изображает захолустный городок — он не называет, но мы понимаем, что это Проскуров, — как средоточие типичных пороков армии того времени. При содействии Горького и его друзей-большевиков «Поединок» имел колоссальную агитационную силу. Помимо всего прочего он выходит в дни цусимской катастрофы в мае 1905 года, после разгрома русского флота на Дальнем Востоке во время Русско-японской войны. Куприн, по сути, отвечает на вопрос, почему проигрывает армия. Да как же она может выиграть, если она такая, как он показал в своем «Поединке»? Это произведение — одно из самых судьбоносных в русской литературе двадцатого века. Не заметить его не могли. Его читали все офицеры, которые разделились на два лагеря. Причем эти позиции были непримиримы. Одна заключалась в том, что это клевета и автора надо вызвать на дуэль. Куприн был очень смелым человеком и подписал под текстом свою фамилию, а не спрятался за псевдонимом. Второй лагерь был более лояльный. Люди подумали, что автор в чем-то прав и, может быть, надо посмотреть на себя и задуматься, что что-то не так.
На волне этих дискуссий Куприн попал в Севастополь. Когда в Севастополе на Черноморском флоте началось восстание в ноябре 1905 года, Куприн находился в близкой к городу Балаклаве. Там он услышал канонаду, потому что расстреливали восставшие корабли. Куприн, и это абсолютно приключенческая страница его биографии, поехал в Севастополь. Добирался очень долго, извозчики отказывались ехать. Люди бежали из Севастополя, потому что боялись, что снесет весь город. Куприн приехал, когда все уже было кончено, и, как бывший журналист, имевший нюх на сенсации, опрашивал людей, что здесь происходило. Ему рассказали, как расстреливали крейсер «Очаков», как люди пытались спасаться вплавь, но их сталкивали штыками. Офицер в этот момент в Куприне спал. Он по-человечески был ошарашен такой немотивированной жестокостью и не просто написал очерк «События в Севастополе», но и передал его в Петербург, где его опубликовали.
— И как эта публикация отразилась на его жизни?
— Последствия для Куприна были очень серьезные. Во-первых, в очерке он оскорбил командира Черноморского флота адмирала Чухнина, обвинив его в том, что тот когда-то входил в иностранные порты с повешенными матросами на реях. Чухнин подал на Куприна иск в Симферопольский суд за клевету. Плюс к этому Куприн успел выступить в Севастополе с наиболее агитационными и революционными отрывками из «Поединка», чем навлек на себя неудовольствие коменданта Севастопольской крепости, который имел полномочия высылать политически неблагонадежных. Эти акции Куприна привели к тому, что его фактически выслали из Балаклавы, но именно в Балаклаве в 2009 году появился первый в мире памятник Куприну в полный рост, который стоит на набережной.
— Другое знаменитое произведение Куприна — «Яма». Как он решился написать историю о жизни проституток?
— От Куприна ждали второй громкой вещи. Да, «Поединок» написан, его обсудили, Куприна не раз вызывали на дуэль. Однополчане приезжали, его разыскивали, скандалили, полемика была колоссальная. Многие говорили, что он так и останется автором «Поединка». Как Грибоедов — автор «Горя от ума», и лучше написать уже невозможно. Когда вышел «Поединок», Куприну было всего тридцать пять лет. Конечно, ему хотелось написать еще что-то выдающееся. Тогда он сел за «Яму», которую писал в два захода. Между первой и второй частью прошло несколько лет. Это видно по стилистике. Неизвестно, как именно к Куприну пришел замысел, но в его рассказе «Штабс-капитан Рыбников» пунктиром уже намечена «Яма». Персонаж, в котором повествователь подозревает японского шпиона, проговаривается в публичном доме. Куприн там дает зарисовки, которые потом появятся в «Яме». Какой город описан в «Яме», тоже никто не знает, он не назван. Возможно, это киевские впечатления Куприна, потому что продолжение «Поединка», которое Куприн хотел дописать, должно было происходить в Киеве.
— «Яму» достаточно прохладно восприняли критики, и резко осудил Лев Толстой. В чем, на ваш взгляд, причина такой негативной реакции?
— Первая часть «Ямы» появилась в 1909 году. Скандал вышел страшный, но не такого рода, как во время «Поединка». Многие считали, что Куприн потерял лицо, что по сравнению с «Поединком» «Яма» — серьезное падение. Некоторые упреки критиков меня даже позабавили. Вот студент Лихонин забирает из публичного дома Любу, чтобы исправить. Критики писали: интересно, кто может исправить падшую женщину? Ну, какой-то приват-доцент, а кто перед нами — студент Лихонин, анархист по убеждениям и игрок на бильярде. Кого может поднять с колен такой персонаж? Куприна упрекали в том, что в повести очень много заимствований из Мопассана — что действительно так. В это время Куприн жил в Житомире, и его маленькая племянница запомнила, что «дядя Саша все время куда-то бежал за газетами». Он читал рецензии на «Яму», и в основном все рецензии были разгромные. В одной из рецензий его призвали не анонсировать вторую часть «Ямы»: «Остановитесь! А то вы себя затянете в такую яму, из которой уже не выберетесь». Вторую часть «Ямы» Куприн напишет только в 1915 году, когда идет Первая мировая война, и никому до его повести не было дела. Более того, в промежутке между первой и второй частями происходит еще одна удивительная история. Пока Куприн страдал, переживал и даже попал в лечебницу для нервнобольных, беллетрист Граф Амори написал окончание «Ямы» и изуродовал все до такой степени, что когда Куприн открыл это, то не понимал, что ему теперь делать.
— Вообще о Куприне говорили, что он был страшный дебошир и пьяница. Насколько это соответствует действительности?
— Конечно, в советские годы мы ничего о таких фактах не знали. У нас писатели не ели, не пили, не спали. Они были портретами над доской. Что касается Куприна, то однажды он чуть не убил писателя Леонида Андреева. Это был ноябрь 1911 года. Представьте себе Леонида Андреева: мощный мужчина с воловьей шеей. Отношения с Куприным у него были не очень ровные, присутствовали и разногласия, и ревность. Они оказались в большой компании на квартире известного актера Александринки Ходотова, у которого собиралась огромная актерская и писательская компания. Куприн и Андреев очень много выпили, а они вообще пили очень много и в пьяном состоянии были страшны. Куприн, сидя за столом, посмотрел мутно на Андреева и сказал: «Лёня, хочешь, я тебе продемонстрирую запрещенный боксерский прием?» Андреев пробормотал: «Да, пожалуйста». Куприн тут же его хватает и начинает душить. Причем всерьез. Толпа кидается на стол, многие с ногами, чтобы их разнять. У Андреева брызнула кровь из носа — а у него было больное сердце, то есть Куприн мог его в тот момент просто убить. Их растащили с огромным трудом, Куприн продолжал драку на ковре, прилетело и тем, кто пытался их растащить. Писатель Петров (Скиталец) их как-то смог растащить. К счастью, до смертоубийства не дошло. Куприн извинился перед Андреевым, а тот сказал, что Куприн был в состоянии аффекта и на таких людей не обижаются.
— А как Куприн пережил первые революционные годы до эмиграции?
— Февральскую революцию 1917 года Куприн застал в Гельсингфорсе и насмотрелся там на страшные вещи: самосуды, издевательства над офицерами. Где Куприн встретил Октябрьский переворот, мы не знаем. Он никогда об этом не вспоминал. Летом 1918 года Куприна арестовали. Он напечатал положительную статью о великом князе Михаиле Александровиче — брате Николая II, которого многие рассматривали как главного претендента на престол. Куприн подал голос в защиту этого человека и писал, что он не честолюбивый и уже отказался от престола. У Куприна есть о своем аресте рассказ. Там он многое приукрасил. Я подняла газеты и увидела, как все происходило на самом деле. Конечно, газеты это освещали, и были допросы, а причина ареста состояла в том, что в материале присутствовала приписка: редакция оставляет ответственность на совести автора. Резонанс был очень большой. Газеты сгущали краски, писали, что Куприна посадят в одиночку и закуют в кандалы. В итоге все это обошлось для него сравнительно легко, и его освободили из-под ареста. Конечно, он испугался и начал вести себя осторожнее.
— В такой обстановке и происходит его встреча с Лениным?
— В это время было уже очень голодно, и Куприн, естественно, пытался найти какие-то источники заработка. Книги не выходили, а постоянную работу могла дать газета. Куприн составляет проект газеты крестьянской направленности «Земля». Добиться разрешения на выпуск этого издания было очень сложно. Вот здесь, после многих неудавшихся мероприятий, ему пришлось идти к Ленину. Их встреча состоялась в Кремле 25 декабря 1918 года. Очерк Куприна «Ленин. Моментальная фотография», который он уже писал в эмиграции, написан как натуралистическое наблюдение, а Куприн был человек очень наблюдательный, он людей обнюхивал. Он создал подробный и живой портрет Ленина — такого, как он его увидел. Я впервые именно у Куприна прочитала, что Ленин был огненно-рыжий человек с красными родинками. Куприн почему-то не отметил, что Ленин не выговаривал букву р. Встреча была очень спешной. Ленин обещал похлопотать по поводу издания газеты. Действительно, что-то пытался сделать, но проект провалился.
— Тем не менее Куприн все еще не решается уезжать?
— Куприн сам удивлялся, почему он не сбежал. В «Куполе Св. Исаакия Далматского» он объясняет, что к этому моменту были только отупение и усталость. Хотелось умереть где-нибудь в подвале своего гатчинского дома, чтобы этого больше не видеть. Куприн под большевиками прожил довольно долго. Горький привлек его к работе в издательстве «Всемирная литература». Но тут в Гатчину входит Белая Северо-Западная армия, которая идет на Петроград. В «Куполе Св. Исаакия Далматского» Куприн пишет, что он надел мундир, пришел в штаб и предложил свои услуги. Но все это разбивается воспоминаниями генерала Краснова, с которым он там познакомился. Краснов пишет, что, когда они заняли Гатчину, он нашел Куприна и, видимо, предложил ему работу, и Куприн согласился.
— Поступок по тем временам невероятно рискованный…
— Конечно! Куприн не мог не понимать последствий. Он не просто предлагает свою помощь, а вместе с Красновым начинает издавать белую газету «Приневский край». Это был печатный орган Северо-Западной армии. Он печатает там фельетоны, вплоть до призывов: «Все на помощь Белой армии». Армия была разбита, произошла страшная трагедия. С этой отступающей Северо-Западной армией ушел и Куприн. Как это произошло, мы, наверное, не узнаем никогда. Куприн об этом по понятным причинам не рассказывал. По большому счету он был мобилизован и не уйти со своей армией не мог. Таким образом его жизнь началась фактически с нуля: сначала вместе с армией он оказался в Эстонии, потом — уже сам — в Финляндии, а к лету 1920 года в Париже.
— Почему Куприн все же решил вернуться на родину, которая тогда называлась СССР, причем в 1937 году?
— Это, наверное, самая большая загадка его биографии. Можем ли мы вообще говорить, что Куприн вернулся? Он к этому времени был в очень тяжелом состоянии. Он пережил несколько инсультов, практически ослеп и не очень понимал, что происходит. Состояние Куприна было таково, что умереть он мог в любой момент. Куприн довольно быстро устал от политики. В его квартире висел плакат: «В моей квартире о политике не разговаривать». Куприна звали назад неоднократно, потому что его первая жена стала своим человеком в Кремле. Через нее шли переговоры о возвращении Куприна. Большевики считали его своим благодаря старым связям с 1905 года, а его эмиграцию воспринимали как ошибку. Но Куприн боялся. Он всегда говорил: «Если я буду знать, что точно умираю, я вернусь в Россию, потому что умереть мне было бы легче и спокойнее в России». Он настолько часто это повторял, что, я думаю, жена и дочь просто выполнили его волю.
