Спектакль идет на сцене «Зимний сад»: в продолговатом зале стоят два десятка обшарпанных деревянных столов. Они создают единую прямую и первую метафору постановки — дорогу жизни. Работники сцены в серой форме, рассадив за них 80 человек, приглашают главную героиню — Фаину Райхельгауз (Елена Санаева). Эта ухоженная немолодая женщина, будто извиняясь, что заставила себя ждать, закатывает рукава белого свитера и начинает готовить. «Сейчас я накормлю вас своим фирменным борщом, — говорит она. — Кто его только ни ел: Галина Волчек, Олег Табаков, Володя Высоцкий…» В метре от зрителя на электрической конфорке действительно вовсю кипит вода и ждет, когда туда полетят фасоль, свекла, капуста, картошка. А Фаина Иосифовна абсолютно буднично и спокойно вспоминает свое детство. Неловкость от отсутствия границы между зрителем и актером быстро сменяется увлеченностью. Вдыхая аромат домашнего борща, все погружаются в воспоминания одной еврейской семьи.
Эта история полна любви и счастья, но в ней хватает места для боли и отчаяния. Маленькая Фаня и ее младшая сестра Броня видели смерть собственных родителей. Они были расстреляны нацистской авиацией, в то время как эшелон с эвакуированными спасался от войны. «У мамы оторвало ноги, а от головы осталось только лицо», — вспоминает уже взрослая Фаина. Она еще несколько раз вернется к этому и расскажет без рыданий и всхлипываний: все уже прожито и пережито.
Рассказ то и дело прерывает короткий видеоряд о другом «Эшелоне», фильме-спектакле по сценарию Михаила Рощина, который поставил еще молодой режиссер Иосиф Райхельгауз. Так возникает вторая метафора — поезда спасения от ужасов войны и горечи воспоминаний.
Спектакль идет полтора часа без антракта. Единым вздохом, пока варится борщ. Несколько раз повествование прерывают машинисты сцены, которые насильно влезают в 30-сантиметровый зазор между зрителем и столом, расстилают расшитые хлопковые скатерти, ставят алюминиевые тарелки и чашки. Они же уводят всех из-за накрытого стола к холодным стенам зала.
Под действием оживших воспоминаний кажется, что всех сейчас расстреляют… Взрывается эшелон, а с ним — будничное счастье, спокойствие и сама жизнь. Если Иосиф Райхельгауз оживил семейную трагедию, то его дочь, художник спектакля Мария Трегубова, дала ей «голос». Причем не ласковый тембр за домашней трапезой, а звенящий грохот на максимум возможностей от перевернутых столов, летящей посуды и сломленных жизней.
Добивают и без того шокированных зрителей февральские кадры 2020 года из семейного архива Райхельгаузов. На них тетя Иосифа — Броня, младшая сестра Фаины — спокойно вспоминает жуткую гибель своих родителей. Прожитую, но так до конца и не пережитую — и угощает любимого племянника тарелкой фирменного борща.
