Митя Шагин — само радушие и открытость. Про таких говорят «рубаха-парень», и это тоже часть философии митьков. Встречает, как всегда, в матроске. Сразу предлагает чай с конфетками, показывает студию. Не так давно одну из комнат он переделал в кабинет Володи Шарапова: стены драпированы черной тканью, в центре — стол с лампой и советским телефоном, на вешалке — исторические милицейские фуражки. Колоритно! Как будто и правда в кабине следователя — на допросе. Здесь и происходит наш разговор…
На красный террор ответили белой горячкой
— Начнем с начала: 1985 год, рождение «Митьков». Как это произошло?
— В 1985 году была первая квартирная выставка с названием «Митьки». До этого было много выставок. Немногим раньше, в 1984-м, Владимир Шинкарев выпустил в самиздате книгу «Митьки». Из этой книги название и перешло в нашу компанию.
— Кто в тот момент входил в арт-группу?
— В первой выставке участвовали Шинкарев, Флоренский, братья Тихомировы, Андрей Филиппов, Андрей Кузнецов, Саша Горяев, Алексей Семичов, Игорь Чурилов и я.
— Это был апрель 1985 года, когда Горбачев пришел к власти. Чувствовались перемены?
— Никто не знал, что будет перестройка. Мы работали на котельных, и первая выставка была в дворницкой Сергея Чекменева, моего одноклассника по художественной школе. Это был совершенный андеграунд. Поэтому и книжка была самиздатовская. Официально выставки у нас проходили два раза в год, во Дворце молодежи и ДК Кирова, в рамках Товарищества экспериментальных выставок (ТЭИИ — независимое объединение ленинградских художников, созданное в конце 1981 года. — М.М.). Там, конечно, была цензура — ее отменили только в начале 1987-го. Так что изменение политики в отношении художников я отсчитываю именно с этого момента.
— А как же песня Виктора Цоя «Перемен требуют наши сердца»? Он, кстати, тоже пересекался с «Митьками»…
— Она появилась позже. Тогда у него были песни вроде «Мои друзья идут по жизни маршем, и остановки только у пивных ларьков». Или: «Я сажаю алюминиевые огурцы на брезентовом поле». Цой к нам, конечно, приходил, выступал на первой официальной выставке в Доме ученых в Усть-Ижоре, куда ехать на перекладных. Он к нам приехал вместе с гитаристом Каспаряном — замечательный концерт был. Репертуар — про братков и сестренок.
Первый концерт, когда Цой запел про перемены, был во Дворце молодежи, когда они вышли все в черном, спустя несколько лет. А в 1985 году Цой приходил и в мастерскую к Флоренскому — даже где-то есть такая запись: «Цой у митьков». Тогда уже вышел «сухой закон», о котором сложилась поговорка: «На горбачевский красный террор митьки ответили белой горячкой». А однажды мы с Цоем в туалете в Доме ученых, запершись в кабинке, пили портвешок из горла. Он тогда меня спросил: «Митя, а как бы мне в котельную устроиться?» Я объяснил, что без «корочки» могут взять на угольную котельную. После этого и появилась знаменитая «Камчатка».
— А ты сам тогда в котельной работал?
— Конечно, вовсю работал. Но в 1989 году меня выкинули из котельной. Буквально через год я вступил в Интернациональную федерацию артистов (IFA) — аналог Московского горкома художников. И у меня появилось удостоверение, что я профессиональный художник.
«Нам нужен мир, желательно — весь»
— Да, так вот про тельняшку. Я почему начал осмысливать и узнавать про отца? Чтобы понять, откуда идет тельняшка? Бывает, художник придумает что-то, а откуда идет смысл, не знает. Я предложил всем митькам одеться в тельняшки и сфотографироваться. Как известно, у тельняшки две полосы — белая и синяя. Это для меня такой «инь-ян». Я придумал пожелание, чтобы белые полоски были пошире, чтобы было побольше в жизни светлых дней. А потом выяснилось, что на дореволюционных тельняшках белые полосы были в четыре раза шире…
Собственно, наш главный лозунг: «Митьки никого не хотят победить». Помню, как-то приехали музыканты — Джоанна Стингрей, Цой, Курехин. Джоанна привезла футболки — там было написано что-то вроде «спасем мир». Я им тогда сказал: ребята, нам нужен мир, желательно — весь. Окончание лозунга было таким: митьки всегда будут в дерьмище и в проигрыше, но этим они завоюют весь мир. Смысл был в том, что мир спасет не агрессия, а любовь. Такая незлобивость и самоирония очень понравились людям. И уже к 1988 году митьки появились не только в России — например, ко мне приезжал представитель болгарских митьков.
— А сейчас их сколько?
— Да никто не знает, везде есть свои митьки. На Украине, например, есть «дымытрики». Не знаю, конечно, что сейчас там происходит. В 2013 году я был на 11-м фестивале митьковских песен в городе Николаеве. И я их спрашиваю: вы, что ли, «дымытрики»? Нет, говорят, мы митьки, а «дымытрики» — это на Западной Украине. То есть везде они свои. В Финляндии, знаю, есть «миткат» — митьки по-фински. Они есть свои в каждом городе, в Москве тоже. Коля Полисский — он как раз представитель московских митьков.
— А в дальних краях, в Америке или Франции, есть митьки?
— Везде, куда мы приезжали с выставками, есть свои митьки, которые разделяют наши взгляды. Но уже многих и нет — например, в Нью-Йорке был Костя Кузьминский, он уже ушел из жизни. Да и мы не юноши…
«На старости лет я стал кинорежиссером»
— Как ты вообще стал художником?
— Я уже заговорил про моего отца. Мои родители — Владимир Шагин и Наталья Жилина — были неофициальными художниками, они входили в Орден нищенствующих живописцев (ОНЖ). Эта компания сложилась в конце 50-х годов, поэтому моими игрушками с детства были кисточки и краски. Отец хотел, чтобы я стал моряком. Когда отца посадили, мама меня отдала в СХШ при Академии художеств. Так моряком я и не стал.
— А потом?
— А потом я закончил СХШ и стал кочегаром. Вообще, мама мечтала, чтобы я был кинорежиссером. Но в те годы, не являясь комсомольцем, я не мог поступить во ВГИК или еще куда-то. Конечно, я изучал кинематографию по книгам, мы с мамой ходили в кинотеатр "Кинематограф", где показывали классику. В результате на старости лет я стал кинорежиссером. Скоро у меня будет премьера фильма «Митьковская встреча «Эры милосердия». О том, что могло бы быть с Шараповым, когда он переехал в Ленинград. По Вайнерам, он рассорился с Жегловым.
— Книга от фильма ведь отличается…
— Отличается. Мы делали выставку «Был один, который не стрелял»: были переделаны кадры из фильма таким образом, что митьки перепрыгивают забор и увозят Левченко в деревню. Вайнеру это очень понравилось, была мысль и продолжение сделать. Вайнер, кстати, нас спросил: «Помните, как в книжке-то было, вы книжку-то читали?» Было очень неудобно, потому что мы не читали. Но в результате прочел — оказалось, что книга действительно очень интересная.
Главная идея у Вайнеров — в том, что наступит эра милосердия. И она созвучна нашей. Митьковская философия — добра, позитива, радости — исподволь действует на людей. Не все даже знают, что они митьки. Вот фильм сейчас еще посмотрят и поймут. Действие происходит в послевоенное время в Питере. Главные герои — два питерских дворника, дядя Митяй и дядя Миняй. Они, собственно, помогают Шарапову.
— А фильм будет в широком прокате? Где его смотреть?
— Здесь у нас будет премьера для друзей — планировали сделать еще минувшей осенью. Сейчас мы доделываем, работаем с композитором Андреем Суротдиновым — это скрипач «Аквариума». У нас играют Слава Бутусов, Олег Гаркуша, из актеров — Александр Баширов, Игорь Сладкевич. В женских ролях — Женя Любич, Наталья Фиссон, Татьяна Колганова. Потом покажем друзьям в Москве.
«Ничего плохого, кроме хорошего»
— Да уж, Интернет стремительно меняет нашу жизнь. Хочется снова оглянуться назад. Какими для митьков были 1990-е? Временем бескрайней свободы?
— Пик митьков как раз был в 1990 году, когда Макаревич организовал нашу выставку в Московском дворце молодежи. Был концерт «Аквариума», и Макаревич участвовал, и группа «Ять» пела на стихи Олега Григорьева. Было такое стечение народа, что даже пригнали конную милицию. Это был суперуспех. В 1990-м же вышел советско-бельгийский фильм Учителя «Митьки в Европе», позже вышел мультфильм «Митькимайер» — это начало 90-х. Но пьянство оказалось несовместимым с жизнью, и в 93-м году я бросил пить. Это был переломный момент.
В 2000-е уже начали нас изучать и в истории искусств, диссертации защищались, книги были выпущены… Недавно в Америке вышла большая научная монография. А в 90-е, кстати, пластинки «Митьковские песни» выходили миллионными тиражами — на нас кто-то очень хорошо заработал. И еще появился фильм, автором которого я был: «Митьковские песни на крейсере «Аврора», это 1996 год. В 1996 году был организован наш творческий центр «Митьки-ВХУТЕМАС» на улице Правды. Место, где мы сейчас находимся, на улице Марата, — это выданное вместо того. А оттуда нас в свое время выгнали.
— Почему?
— В 1996 году тогдашний мэр Собчак дал нам мансарду. Он считал, что мы должны быть в мансарде, как художники в Париже, со своей романтикой. А в 2000-х оказалось, что мансарды — это пентхаусы, которые скупают богатые люди. И нас оттуда выкурили. Причем нас выгоняли вооруженные люди. Но даже хорошо, что был такой скандал: на нашу защиту встало много людей. В результате тогдашний губернатор Матвиенко выдала нам помещение, в котором мы находимся сейчас. Это 2006 год.
— Вас хотели и отсюда выгнать...
— Когда пришел другой губернатор, нас сразу стали выгонять. В результате три-четыре года назад был расторгнут бессрочный бесплатный договор, оформленный при Матвиенко. В сентябре прошлого года обманным путем нам вручили бумагу, в которой я расписался, — о том, что до 30 сентября 2019 года надо съезжать. Я стал паковать картины, памятуя о том, что было в 2005 году, (тогда реально выкидывали картины, портили: митьки — не Ван Гог и не Пикассо, им место на помойке). Зашел к моим друзьям послушать музыку — слушали Маккартни и «Битлз». Время было позднее, вышли на лестницу, а сосед снизу кричит: «Выключите музыку!» Потом меня увидел: «Ой, Дмитрий Владимирович, это вы!» И спросил, как у нас с помещением. Я говорю: «Все, расписался, что обязуюсь выехать». И этот человек — простой сосед — оказался блогером. Написал маленький пост о том, что митьков выселяют, и на следующий день пошла волна. Губернатор выступил по телевидению, заявил, что митьков трогать нельзя. Сказали снова подавать документы на бессрочную аренду — подали. Я не уверен, что их подпишут. Ведь перед этим отказали в финансировании постпродакшна нашего фильма.
— Выходит, «Митьки» никого не хотят победить, а в итоге всегда побеждают.
— Да, такое получается — из-за того, что нас любят. Есть недоброжелатели, а есть люди, которые понимают, что ничего плохого, кроме хорошего, от митьков-то нету. Уж не говоря о том, что мы ведем и большую благотворительную деятельность. У нас есть центр реабилитации больных алкоголизмом. Эрик Клэптон к нам туда приезжал, между прочим. Место, знаменитое на весь мир, — «Дом на горе».
— Многие говорят, что сегодня время закольцевалось, советские доперестроечные настроения вернулись. Митьки опять немного подпольные?
— Возвращаются, безусловно. Отчасти — подпольные. У меня возникает эстетика 70-х сейчас — музыкальная и художественная, безусловно. Как раз готовим выставку к 35-летию — будут работы того времени и что произошло с митьками за эти годы. Мне кажется, многие работы, которые люди сейчас делают, как-то связаны с теми. Ценность того подпольного времени очень велика.
— Тогда люди строили новый мир, думали, что создают идиллическое государство с новыми правилами. А сейчас?
— Сейчас тоже что-то такое начинается. Но пока еще идут постдевяностые. Но скоро закончатся, и наступит новая эра. Почти что милосердия. Собственно, нашим фильмом мы приближаем эту эру. В Хельсинки уже выходит вторая часть. Финская история. Выйдет в феврале. Снимаем и третью — думаю, что за этот год доделаем. Так что получается три фильма о приближении эры милосердия. О том, что мир спасет доброта.
