На сцене — курорт: Ялта, Сочи, а может, и сама Одесса-мама. Во всяком случае, пара ребристых лежаков из белого пластика, пара голубых кабинок для переодевания, откуда видны только ноги и головы отдыхающих и падающие на песок плавки (лифчик), золотистый песок рыхлым слоем под ногами да стена из песчаника (проекция). Цвет настроения — отдых. Голос за кадром со свежими новостями:
— Говорили, что на набережной появилось новое лицо: дама с собачкой. Дмитрий Дмитрич Гуров, проживший в Ялте уже две недели и привыкший тут, тоже стал интересоваться новыми лицами. Сидя в павильоне у Берне, он видел, как по набережной прошла молодая дама, невысокого роста блондинка, в берете; за нею бежал белый шпиц…
Знатоки с ходу узнают чеховский стиль: это его «Дама с собачкой», и тоже про курорт — Ялту, где закрутили роман Дмитрий Дмитриевич Гуров и Анна Сергеевна фон Дидериц. Оба не сказать, что счастливы в браке, и, встретившись на морском побережье, искренне верят, что наконец-то нашли настоящую любовь. На этом Чехов заканчивается, но тема его рассказа, впрочем, как и многих произведений, продолжается. Драматурги Елена Исаева и Фарид Нагим сочинили свою «Даму» — без собачки, но все же при ее наличии. Собачка, обозначенная в программке как шпиц, появится позже и заговорит человеческим голосом.
В этом сочинении, названном «непьесой», сюжет не явен, обозначен пунктиром, как стежком по краю ткани. Сама же «ткань» весьма причудлива, как минимум трехслойна, причем слои сознательно спутаны, бесцеремонно входят один в другой, что позволяет выдерживать интригу и баланс между сценическим и жизненным существованием. В самом деле, у кого проблемы — у героев или артистов, которые вдруг начинаются обращаться друг к другу как Лена и Марат?
— Марат, это у тебя-то с женщинами нет проблем? — спрашивает Елена Захарова партнера, и по залу прокатывается ехидный смешок: ну кому ж не известен способ обращения с дамами сердца Марата Алимжановича!
А уже через какое-то мгновение зритель забывает и об артисте, и о его личном опыте, поскольку персонаж-то его куда интереснее. А играет Башаров мужчину брутального, который, оглядывая себя в белоснежном курортном прикиде в зеркало, чмокает: «Ну красавчик!» Но красавчик-то не того — с комплексами, и не так решителен, как в зеркальном отражении. Но этим симпатичен. Ему бы избавиться от одиночества и прижаться к той единственной, предназначенной только ему… Мечты и реальность — как результат прожитого. Он мачо или чмо?
Режиссером на «Непьесу» в «Школу современной пьесы» приглашен Александр Онищенко из известного в Одессе театра «На Чайной». Заграничный режиссер не подвел: грамотный разбор текста, минимум выразительных средств — и нежная по сути, хоть и жесткая по тексту история со значительной долей актерских импровизаций готова. Так, монологи героев (еще один слой текста) о тонкостях межличностных отношений (измены, самые яркие больные моменты, секс наконец) допускают свободу и импровизацию, что в свою очередь позволяет сократить дистанцию со зрителем. Но вот беспрестанное обращение героя через зал к некоему звуковику Никите, чтобы тот запустил очередной трек на монолог, становится просто навязчивым и сбивает легкое дыхание истории про даму без собачки.
Кстати, о четвероногом друге: шпицу, по костюму, правда, похожему на бернскую овчарку (Илья Быков), отведена роль шпрехшталмейстера, торжественно объявляющего горячие темы для обсуждения. Например, «се-е-екс!» И мужчина делится с залом сокровенным, ну прямо как на приеме у психоаналитика:
— Она готовилась к оргазму, как крейсер готовится к торпедной атаке. Слепо метались и шарили ее руки, судорожно нащупывая и стискивая спинку кровати или края столешницы… Так матросы вдавливают подошвы в палубу, готовясь к сокрушительному удару… Мне так хотелось достичь ее горизонта, и я стремился истово, вытягиваясь стрункой и сжимаясь пружиной, я полз, колотился и плыл, я бежал, бежал, хватая ее затылок, стискивая тонкие косточки, раздирая губы. Но после акта перед глазами его медленно всплывало лицо жены и детей…
В глазах актера — слезы, и тут вопрос: персонажа они или актерские?
Пара на сцене, в отличие от пары драматургической, удивительно гармонична: самая лирическая из современных актрис Елена Захарова (в некоторых ракурсах она напоминает молодую Немоляеву), героиня которой не драматизирует своего невезения и одиночества, и такой свободный (особенно в управлении с залом), легкий Башаров дополняют друг друга, деликатно подхватывают друг друга и спокойно ведут своих героев к финалу.
— А что же в конце концов с нашими героями? — спрашивает она его, возвращая к сюжету, пунктирно обозначенному в начале: встретились мужчина с женщиной. Финал авторы и постановщики оставляют открытым. Звучит текст из Чехова: «И казалось, что еще немного — и решение будет найдено, и тогда начнется новая, прекрасная жизнь; и обоим было ясно, что до конца еще далеко-далеко и что самое сложное и трудное только еще начинается». Чеховская рама весьма подходит современному тексту.
