Орхан Помук опоздал по-королевски — почти на полчаса. За это время громадный Бальный зал успел заполниться, так что напоминал место, где выступают рок-звезды. Чего стоит широкая сцена с гигантскими мультимедийными экранами! Единственное, что все же выдавало академический характер заведения, — так это высокие стулья из белого дерева и красная ковровая дорожка. По ней под громкие аплодисменты и вспышки невиданного числа девайсов проследовал Орхан Памук, улыбаясь и приветствуя зрителей так, словно с каждым из них давно знаком. Оказавшись на сцене, писатель сам начал фотографировать, чем вызвал одобрение публики и легкий смех. Шум прервало появление верховного правителя Шарджи. Он практически в абсолютной тишине занял свое место в первом ряду. Его высочество шейха доктора Султана бин Мухаммада Аль-Касими встретили стоя.
Между тем ведущий мероприятия, а им был экс-посол ОАЭ в России, дипломат и талантливый писатель Омар Сейф Гобаш, начал расспрашивать Памука, в чем главная цель искусства. Она, считает писатель, состоит, с одной стороны, в погружении в себя, а с другой — и цели как таковой нет, а есть творческий процесс, которому вы не можете препятствовать. «Мой дедушка учился на инженера-строителя в Турции, и мой папа также получил ту же специальность. Вот и я поступил в Технический университет Стамбула, но в двадцать два года понял, что не хочу этим заниматься, а желаю только рисовать и писать романы», — делится Памук фактами биографии.
Постепенно разговор переходит на извечную тему взаимоотношений Запада и Востока. Так есть ли между ними какое-то существенное различие? Турецкий писатель убежден, что естественная составляющая любого человека, где бы он ни жил, — индивидуальность. Она неизбежна, как бы ей ни сопротивлялись. «В романе «Меня зовут Красный» я исследую оттоманскую миниатюру шестнадцатого века. Тогда в Европе царила эпоха Ренессанса, когда индивидуальность художника проявлялась в его уникальном стиле. Запад открыл через эпоху Возрождения взгляд на мир через человека, — рассказывает Памук. — В одних культурах воспевают индивидуальность, а в других просят о соответствии общей цели. Мы, турки, сидим между Востоком и Западом. Так что индивидуальность неизбежна, но главное — это каждый человек. Им я занимался последние 40 лет».
Не обошли вниманием и политические взгляды Памука и ту травлю, которой он подвергся со стороны местных националистов, когда в одном из интервью заявил, что «в Турции было убито тридцать тысяч курдов и один миллион армян». Сам писатель не считает себя храбрецом, а просто высказывает то, что думает. «Знаете, я живу в той части мира, где многие писатели за свои убеждения сидят в тюрьме. Так что я счастливый писатель и говорить правду — все, что я могу». На этих словах зал разразился аплодисментами.
От бренного вернулись к вечному, точнее, к роли поэзии в современном мире. Рассуждая о турецкой литературе, Памук погрузился в исторический экскурс и напомнил, что во времена Оттоманской империи значение поэзии было принципиально иным. Стихотворцы воспринимались как небожители, принадлежащие к высшим слоям общества. «Это было истинно престижное занятие, — говорит писатель, — сегодня сочиняют все, а престиж стал практикой».
Публикуют же свои творения начинающие поэты в основном в Интернете. Отсюда бесконечные разговоры про то, что печатная книга умирает. Можно от подобных нескончаемых панихид и устать, но Памук назвал еще одну версию ее живучести: «В Турции люди сегодня читают больше романов, потому что газеты и телевидение полны пропаганды правительства».
Нобелевский лауреат признался, что в целом не разочарован ни одной своей книгой, но часто сожалеет, что некоторые характеры, главы и даже предложения вышли не такими, как ему бы хотелось. Прежде чем приступить к написанию очередного романа, он порой проводил большую исследовательскую работу, как в случае с «Меня зовут Красный», где пришлось обратиться к историческим свидетельствам оттоманского периода шестнадцатого века, а иногда, как в случае с более поздним произведением «Мои странные мысли», превратиться в журналиста и проинтервьюировать огромное число людей из беднейших районов Стамбула, заставших 1960-е.
Завершил выступление Памук ответом на вопрос, почему он пишет. Ответ странным образом нашелся в его знаменитом романе «Музей невинности», экземпляр которого оказался под рукой. «Я пишу, потому что я не могу выполнять обычную работу, как другие люди. Я пишу, потому что я зол на всех вас, зол на всех... Я пишу, потому что боюсь быть забытым. Я пишу, потому что верю в бессмертие библиотек... Я пишу, потому что мне никогда не удавалось быть счастливым. Я пишу, чтобы быть счастливым».
На этой возвышенной ноте официальная часть закончилась, но люди не спешили расходиться, а буквально рванули к писателю, чтобы сделать с ним селфи и взять автограф. В итоге на сцене образовалась огромная очередь. Организаторам пришлось сначала разделить поклонников по половому признаку в два ряда, а затем проверить, реально ли они хотят подписать книгу или только мечтают сфотографироваться. Впрочем, толкучки не было, и все прошло довольно мирно. Вот она, живая иллюстрация, что писатели и в двадцать первом веке могут собирать полные залы.
