Джоан — журналист, занималась расследованиями, объехала весь мир, работала в Панаме. С Олегом Видовым познакомилась в Италии. Вместе они открыли клинику по реабилитации от наркотической и алкогольной зависимости, приобрели коллекцию советских мультфильмов и показывали в 55 странах, за что их многие ненавидели, обвиняли во всех смертных грехах, но у Видовых была своя правда.
В Калифорнии Джоан издала сборник стихов Олега Видова. В предисловии приводится фрагмент его автобиографии, где он дает совет, как избавиться от проблем и обид: надо написать стихи. Два года назад в Малибу, где обозревателю «МК» довелось побывать в доме Олега Видова, он сказал: «Потихоньку пишу свои воспоминания. Я объездил весь Советский Союз, общался со зрителями, актерами, режиссерами. Я рос среди обычных людей и до сих пор переживаю за беды народные. Вспоминаю свою жизнь, жизнь родителей. Мне есть о чем рассказать».
Мы встретились с Джоан Борстен в Москве и поговорили о том, как продвигается работа над фильмом и книгой.
— Что удалось сделать в Москве?
— Вчера мы взяли интервью у Юрия Норштейна. Он сказал, что главная заслуга Олега в том, что он вывел советскую мультипликацию из маленького ареала авторского кино к широкой аудитории. Мы встретились со сценаристом фильма «Джентльмены удачи» Викторией Токаревой. Она очень энергичная и дала прекрасное и смешное интервью. Запланирована встреча с Ириной Скобцевой. Почти по каждому фильму, где снимался Олег, удалось что-то сделать. В прошлом году мы записали 23 интервью за две недели. Я фанат фильмов Хуциева «Застава Ильича» и «Июльский дождь». Корю себя за то, что не взяла у него интервью год назад. Олег снимался у него в эпизодической роли в «Заставе Ильича». В свободное от интервью время мы снимаем московские планы, набираем фактуру для фильма. У Олега в студенческую пору был фильм о Томилине, где он жил. В кадре все время идут поезда и электрички. Оказывается, самый первый переход через железнодорожные пути был построен именно там. Его теперь называют Видовским мостом. Наша съемочная группа должна поехать в Томилино и снять этот переход.
— Кто режиссер картины?
— Надя Тэсс — титулованный режиссер документального кино, австралийка, живущая в США. Ее бабушка и дедушка приехали в Америку из Волгограда. Но таких — половина Америки. У Нади — метафорический документальный стиль. Она составила нам список того, что ей нужно, и мы работаем.
— Это будет жизнеописание?
— Олега не стало, но он оставил мне незавершенную и прекрасно написанную автобиографию на русском языке. Писал ее сам. Он также составил список людей, с которыми я могла бы встретиться, чтобы восполнить то, что он не успел дописать. И я начала работу в Югославии, встречалась там с людьми, которые работали с Олегом, его бывшей женой (в 1983 году Видов женился на югославке Верице Йованович. — С.Х.). Ее не стало полтора года назад, как и сербской актрисы Милены Дравич, которую я тоже успела снять (вместе с Олегом Видовым она снималась в югославском фильме «Битва на Неретве», 1971. — С.Х.). Я начала собирать материал для книги, но в Югославии мне сказали: «Давайте сделаем из этого кино. Слишком интересно». Потом я встречалась с теми, с кем Олег работал в Голливуде. Они тоже повторили: нужно делать параллельно книгу и биографический документальный фильм.
— Какими были последние дни Олега Борисовича?
— Он продал дом, в котором вы были, сделал ремонт в новом и запрещал мне там что-то менять, хотя сам это делал постоянно. Каждый раз, когда я откуда-то возвращалась, замечала перемены. Он водил машину, плавал, был активен до 1 мая. А потом вдруг в один день не смог встать с кровати. Мы поехали в госпиталь. Через неделю врачи сказали, что бессильны. Это была быстро развивающаяся неизлечимая злокачественная опухоль. До этого Олег раз в две недели ходил на терапевтические процедуры. Мы много ездили, даже побывали на новогоднем русском балу. Видимо, рак был спящим. После того как врачи расписались в своем бессилии, Олега отправили домой. Я позвала всех друзей и близких, которые были рядом. Мы каждый день смотрели его фильмы — русские, югославские, американские. Я ежедневно читала ему куски из «Старика и моря» Хемингуэя. Там есть строки о том, как старик привязывает рыбу к борту лодки. Олега не стало, когда я ему их читала. О таком уходе из жизни можно только мечтать. Он был окружен любовью и вниманием, друзьями, всеми, кто ценил его. Я бы тоже хотела так уйти.
— Он все понимал, обо всем знал?
— Его сын Сергей смонтировал ему блок из фильмов. Когда Олег вдруг видел не свою картину, то просил ее убрать. Он был в полном сознании, в здравом уме и твердой памяти. Все прекрасно понимал. Про первый диагноз ему сказали еще в Москве. А американские врачи всегда говорят больному всю правду. Олег прожил намного больше, чем могло быть при таком диагнозе.
— Мне Олег Борисович сказал, что Америка его спасла.
— Это было сказано не по поводу рака. Об онкологии тогда речь не шла. Я брала интервью у его хирурга, который рассказал, что опухоль была, но не злокачественная. Американцы не делают полостную операцию, а убирают опухоль при помощи лазера. В Советском Союзе тогда можно было рассчитывать только на лоботомию. Врач на макете продемонстрировал, какой могла быть операция в СССР и какую сделал он. Это имел в виду Олег, когда говорил, что Америка его спасла.
— В России остался кто-то из его родственников? Сыновья живут в Америке?
— Один сын, Слава (сын Натальи Федотовой. — С.Х.), живет в Москве. Я общаюсь только с Сергеем. Он живет в Америке. Семь месяцев назад у него родилась дочка — внучка Олега. Ее назвали Александрой, Шурой.
— Жена Сергея — русская?
— Она русского происхождения. Старшему внуку Олега 14 лет. Он от первого брака Сергея, и зовут его Самуил Маршак-Видов.
— Что еще необходимо для фильма и автобиографии?
— У Олега есть фильм о балете, сделанный в студенческие годы, где снимался Александр Годунов, позднее попросивший политического убежища в США. Тогда он был начинающим танцором. Нина Тимофеева тоже была молодой балериной, и Олег ее снимал ночью в Большом театре. В его картине также участвовал литовский актер Юозас Будрайтис. Я почти ничего не знаю об этом.
Но самым сложным оказалось заполнение периода, когда Олег был женат на Наталье Федотовой (она была подругой Галины Брежневой. — С.Х.). Столько лжи и интриг наплетено вокруг! Не только относительно их совместной жизни, но ее семьи, близости к партийной власти. Каким образом отец Федотовой, будучи слепым, мог быть генералом КГБ? В желтой прессе писали, что их брак с Олегом затрещал по швам, потому что у Федотовой был роман с Фиделем Кастро. Мы детально выясняли, бывал ли Кастро в Москве во время их брака. Оказалось, что он находился там три дня в тот год, когда Федотова нянчила маленького Славу. Я лично брала интервью у генерала КГБ, руководившего службой охраны Кастро. Он сказал, что никого из интересующих нас лиц не видел. Мы узнавали, мог ли Кастро тайно приехать в Москву в те годы. И он нам объяснил, что такие визиты были не просто регламентированы, но отслеживались ЦРУ и КГБ, и что он, как начальник охраны, обязан был контролировать каждый шаг Фиделя Кастро. Федотова носила фамилию первого мужа, а фамилия ее отца — Шевяков. Разобраться во всем этом непросто.
— В архив ФСБ обращались?
— Да, и получили отписку: отношения наших стран сейчас недостаточно хороши, давайте перенесем наше общение на следующий месяц. Потом написали, что у них нет дела, касающегося Олега. На что я сообщила, что в архивах «Мосфильма» мы нашли упоминание о том, что против Олега Видова открыто какое-то дело. Тогда нам ответили, что дело действительно есть, и более того, там много компромата от его второй жены. Меня опять поставили в лист ожидания. Все это длится уже год.
— Удалось найти что-то интересное на «Мосфильме»?
— Многое нам предоставили, причем бесплатно. Олег был штатным актером «Мосфильма». На Западе все знают Тарковского и Калатозова, но никто не слышал о фильмах Александра Птушко, у которого Олег снимался в «Сказке о царе Салтане», о ковбойских картинах, снятых на Кубе, как «Всадник без головы». И уж тем более мало кто знает о таких сумасшедших комедиях, как «Джентльмены удачи». Это открывает совершенно другую перспективу на советское кино, и Карен Шахназаров, как руководитель «Мосфильма», прекрасно это понимает.
Мне хотелось бы посмотреть личное дело Олега во ВГИКе, где он учился. Актерский диплом он получил в 1967–1968 годах, а режиссерский ему дали в 1976 м. Его я и хочу увидеть. Как я понимаю, в личном деле есть приказы об отчислении и зачислении, отражены наветы, препятствовавшие выдаче диплома. Несколько человек мне рассказывали, что прежняя жена Олега — Наталья Федотова — категорически препятствовала тому, чтобы ему выдали диплом. Сам он рассказывал, что профессор и режиссер Станислав Ростоцкий был на его стороне, характеризовал его как прекрасного студента и обещал выпустить с дипломом. Многие говорят, что он существует и хранится в личном деле. Я бы хотела его увидеть и показать в нашем фильме.
Когда Олег принял решение сниматься в «Метели» и попросил разрешения на время покинуть ВГИК, ему было отказано: студенты могли сниматься только во второстепенных ролях, а здесь — главная. Его поставили перед выбором: остаться во ВГИКе или же выбрать главную роль. Он выбрал роль. Потом он снялся в «Обыкновенном чуде» у Эраста Гарина, «Сказке о царе Салтане», и пока он там снимался, Владимир Басов и Эраст Гарин сделали все, чтобы восстановить его на четвертом курсе. Так Олег закончил ВГИК.
— Столько лет прошло, а тайны остаются!
— Я так много лет занималась журналистскими расследованиями, что, кажется, и сейчас иду по привычной траектории, пытаясь докопаться до всего. Понимаю, что проблема с ФСБ существует, но и во ВГИКе не могу получить личное дело. Как будто на нем стоит черная метка. Ни в книге, ни в фильме не будет ничего плохого про ВГИК — только факты, имевшие место в биографии Олега.
Инокиня Ольга: «Он остался на нашем курсе нераскрывшимся цветком»
Инокиня Ольга (Гобзева) училась с Олегом Видовым на актерском факультете ВГИКа в мастерской Бориса Бабочкина. Мы встретились и поговорили на фестивале «Амурская осень» в Благовещенске.
— Помните, каким был Олег Видов при поступлении в институт?
— Само поступление не помню. Слишком стрессовым тогда было состояние — думаешь об одном: поступишь или нет. А на курсе я его хорошо помню. Олег был очень худеньким и неуверенным в себе парнишкой из очень простой семьи. Помню, как мы сидели во вгиковской столовой, и он понемногу раскрывался. Олег был одиноким, приятелей у него не было. Он мне рассказывал, как приходилось работать санитаром в морге (в 16 лет он был санитаром приемного покоя в 29 й Баумановской больницы. — С.Х.). Это меня тогда поразило: такой беленький с нежными чертами юноша — и вдруг такая работа. Что-то мешало ему раскрыться. Он на курсе был одним из самых зажатых студентов. Возможно, в его семье происходило что-то, что его заковало. Он был приятным молодым человеком, но крайне застенчивым и даже запуганным. К сожалению, его не очень любили.
— Однокурсники? Почему?
— Не только однокурсники, но и наш педагог Борис Бабочкин. Олег никак не мог раскрыться, и он относился к нему с раздражением. Бабочкин понимал, что у него яркая кинематографическая внешность, а вот что внутри? Так Олег и остался до конца курса нераскрывшимся цветком, бутоном. Но через некоторое время я его встретила в Доме кино совершенно изменившимся. Он был уверенным в себе. «Я тебя познакомлю с моей женой», — сказал он и подвел приятную молодую женщину. Мы познакомились. Потом Олег отвел меня в сторону и сказал: это племянница Брежнева (Наталья Федотова была подругой Галины Брежневой. — С.Х.). На этом закончилось тонкое и хрупкое общение душ. Лучше бы он этого не говорил, просто представил жену. Но он что-то выбрал для себя. Мне показалось, что с того момента мой прежний застенчивый дружок изменился.
— Разве он не был красавцем?
— Он не выделялся. Кино его раскрыло. Приближение камеры открывает то, что не видно обычным глазом. Я чувствовало его дарование, но что-то должно было произойти, чтобы он раскрылся полностью, но никак не за счет женитьбы на родственнице Брежнева. Меня тогда это оттолкнуло. Даже обидно было за него. Я заметила, что, стоит только молодому актеру сделать неверный шаг, тут же меняется его архетип. После того как Олег себя социально обозначил на другом уровне, поскольку он был принят в самые верхи, у нас прекратилось общение.
— Вы больше не встречались?
— Я видела его в фильмах, радовалась тому, что он снялся во «Всаднике без головы». Недаром он получил любовь зрителей и зрительниц в особенности. В нем было качество, которое мне кажется самым драгоценным: он был очень добрым человеком. Природная доброта украшала его как актера. Ничего подобного я не видела ни у кого из своих сокурсников-мужчин. В нем была женская мягкость. Может быть, в силу этого он попадал в ситуации, в которых становился зависимым.
Для меня судьба Олега наполнена трагизмом. Видимо, он помнил нашу тихую дружбу и как-то прислал мне из Америки подарок — рождественский шар. Правда, моя подруга разбила его, пока везла. Но я его склеила. По сей день на Рождество этот шар у меня на самом видном месте. Разбитый и склеенный — он ассоциируется с судьбой и личностью Олега. Мне его очень жалко. Царство ему небесное! Но история с мультфильмами мне не нравится. Жалко, что она связана с его именем.
— Помните, когда он уехал?
— Уехала и моя любимая подруга и однокурсница Ариша Алейникова — дочка актера Петра Мартыновича Алейникова. Я не могла их понять. Когда Ариша — прелестная актриса, тончайшее существо — приехала из Америки, я ее не узнала. Я увидела чужого человека. Почему-то они там теряются.
— В один день Олег Видов просто не смог подняться. Как же рано все произошло!
— Это тоска. Рак — болезнь печали. Сказано точно: рак не дурак, за ручку берет и в рай ведет. Видимо, болезнь дана ему была как искупление. Что значит рано ушел? Его время сжалось. Я, наверное, виновата перед ним. Надо было больше внимания уделять. Но по молодости так была занята собой, своей тоже не очень легкой судьбой. На фоне Олега с его закрытостью я была слишком не защищена в своей открытости. Он — страдалец с тонкой женской доминантой.
