«Художественное произведение как живописный жест» — не просто выставка, это открытие художника с большой буквы. Современное поколение уже не помнит Аэлиты Лентовской. В этом смысле судьба этой легендарной женщины чем-то похожа на путь Фриды Кало, получившей признание только в конце жизни. Живопись Лентовской (как и у Кало, немногочисленная, но мощная) так и не стала достоянием широкого зрителя. Однако в арт-среде ее называют великой. Лентовская была даже более эффектной особой, чем Фрида. Она шокировала консервативное советское общество яркими платьями, которые расписывала и шила сама. Она была красавицей — высокой, статной, яркой, поражающей с первого взгляда. Не случайно в нее был влюблен весь бомонд — от поэта Андрея Вознесенского до искусствоведа Виталия Пацюкова, который сейчас выступил куратором ее выставки.
— Аэлита — это магический кристалл, у которого бесчисленное количество граней, — сказал Пацюков на открытии выставки в выставочном зале «Галерея А3». — Все, к чему она прикасалась, превращалось в искусство. Она была щедра в чувствах, в любви, в искусстве. Ее живопись — это жест. Она была близка к традициям американской культуры, в особенности к абстракции. Можно говорить о создании абстрактной культуры, выраженной в жизни запечатленного предмета, объекта и ее души. У нее тонкие поразительные рисунки. Это была великая художница, имя которой сегодня забыто, но теперь у нас есть шанс восстановить его.
Аэлита родилась 14 апреля 1929 года. Дочь театрального художника Михаила Кожина, который создавал декорации для Большого театра (в частности, работал совместно с Константином Коровиным), с детства вращалась в творческой среде. Ее отца воспитал дядя, актер Малого театра Михаил Лентовский. Позже, когда Аэлита нашла свой стиль в искусстве, она взяла его фамилию в качестве псевдонима. Она окончила художественную школу, училась в Школе живописи и рисунка им. Строганова. Однажды вместе с подругой Зоей Зеленской (впоследствии ставшей популярной актрисой) попала в знаменитый Дом моделей на Кузнецком Мосту. Какое-то время она работала моделью и, наверное, могла бы получить всесоюзную известность в этом качестве, ведь у Аэлиты для этого были все данные. Однако выбрала для себя другую стезю — начала сама конструировать костюмы. Сначала она шила эксклюзивные наряды. Но творческая натура просила большего. Аэлита вспомнила технику, с помощью которой ее отец делал театральные декорации, и стала превращать платья в картины.
— Выкройка создавалась для конкретного человека: мерка снималась не только с его фигуры, но и с образа, характера, души, — рассказывает «МК» сын Аэлиты Лентовской, художник Сергей Черенцов. — Потом мама приклеивала с помощью воды ткань на стену. И по мокрой тряпке рисовала маслом. Каждый расписанный костюм был уникален. Первый эксперимент был с ансамблем «Мадригал», созданным композитором Андреем Волконским в 1965 году. В маминых платьях выступали певица Елена Образцова, скрипачка Зариус Шихмурзаева, виолончелистка Наталья Гутман и другие известные исполнители.
Платья-картины заняли отдельный зал. Они висят на вешалках, закрепленных под потолком. И кружатся, так что можно рассмотреть все узоры и почувствовать образ в движении. Не меньше жизни в графике, окружающей наряды-холсты. Большинство пейзажей и портретов сделано во время поездки со вторым мужем, математиком и микробиологом Алексеем Ломакиным, в Дагестан. «Представитель золотой молодежи, красивый и очень умный, он был моложе ее больше чем на 10 лет. Мама решила, что он должен написать книгу — стать философом. И они уехали в Дагестан, где он работал сельским учителем. Книгу, правда, он так и не написал, зато остались эти рисунки», — рассказывает сын Лентовской.
Аэлита всегда любила путешествовать. Еще с первым мужем, режиссером-документалистом Львом Черенцовым, она объездила полстраны. «Особенно яркий период у них был с отцом, когда он работал на Ашхабадской студии художественных и документальных фильмов. Когда они возвращались и мы с мамой шли по улице, я даже стеснялся: она была коричневого цвета в ярком красном платье. Она всегда была очень экстравагантна», — вспоминает Сергей. Успела Лентовская побывать и в США — в 1989 году. Но с американским искусством познакомилась намного раньше. Очевидно, на Американской национальной выставке 1959 года в Сокольниках, где среди прочих были представлены полотна Джексона Поллока. «Капельная живопись» произвела огромное впечатление на Лентовскую, впрочем, как и на других художников того времени. Она начала создавать созвучные известному абстракционисту работы. Но это не было копирование. Если Поллок действовал исключительно методом автописьма (разбрызгивал краску, не касаясь холста), то Лентовская сначала наносила кистью основной цвет, а потом уже делала дриппинг. «Поллок находился внутри живописи, а она была снаружи. Она вносила рефлексию, делала жест извне», — комментирует Виталий Пацюков.
Впрочем, Лентовская экспериментировала не только с «капельной живописью». В другой технике, например, выполнено полотно «Устюрт в непогоду». Перед нами будто бы запотевшее окно, на котором начертаны загадочные символы. Черные, синие и желтые линии на первый взгляд — чистая абстракция, но отдельные слова все же можно разобрать, что дает ощущение чтения некоего тайного послания… Может, это признание в любви? Исповедь? Послание потомкам? В любом случае это художественный жест, женственный, загадочный и утонченный, как и его создательница. Теперь эти работы, как и все собрание выставочного зала «Галерея А3» (около 500 произведений), войдут в музейный фонд РФ. Возможно, в будущем реставраторы сумеют расшифровать письмена Лентовской. Но уже сегодня зритель может больше — почувствовать энергию ее живописи и разгадать на уровне эмоций эту необыкновенную натуру.
