На новое чудо техники пришла посмотреть в основном молодежь. Да и сама атмосфера нового пространства Театра Наций располагает скорее к модерновому экспериментальному театру, нежели к привычным формам. Организаторы просят заблаговременно обзавестись аудиопереводчиком — спектакль идет на английском — и настоятельно рекомендуют воспользоваться по назначению баром:
— Мозг вскроют конкретно, — предупреждает меня девушка с бейджем «администрация». — Поверьте, такое лучше смотреть, когда слегка расслабился…
Выполнив все инструкции, мы поднимаемся в небольшой зал, который напоминает аудиторию для лекций: здесь — ни кулис, ни декораций, импровизированная сцена расположена на одном уровне с первым рядом, остальные ярусы — в точности как фанатские трибуны. И впрямь аудитория. Даже стоит проектор с экраном.
А вот, кажется, и лектор… Когда в зале не остается свободного места, мягкий луч прожектора обрисовывает высокого мужчину в темно-синем джемпере, выглаженных брюках и модных ботинках. Он вальяжно расположился в кресле и с лукавой улыбкой смотрит на собравшихся. На журнальном столике рядом — стакан воды и включенный ноутбук. «Наверное, режиссер, — думаю я. — А робота должны подкатить позже».
— Меня зовут Томас Мелле. Я писатель. И у меня биполярное расстройство. Вообще я немец, но общаться мы будем с вами на английском. Если вы, конечно, не против, — произносит лектор и следом просит обратить внимание на экран. Ровно в этот момент он внезапно поворачивается на 360°, и все отчетливо видят, что в затылке у этого «писателя» зияет дыра, а из нее торчат провода и накопители информации. На экране появляется настоящий Томас Мелле, человек. А перед нами — его робот-двойник, который обладает не только внешностью писателя, но и жестами, мимикой, голосом. Становится немного жутко.
— Простите, что напугал вас, — продолжает робот. — У этого эффекта даже есть название. Японские разработчики определили его как «зловещую долину»…
Это и есть название спектакля. Только сейчас, став по сути участником научного эксперимента, понимаешь его смысл. Еще в 1978 году японский ученый Масахиро Мори выяснил, что наиболее человекоподобные роботы вызывают у людей чувство дискомфорта и страха. Такой необычный эффект и был назван «зловещей долиной». Невольно начинаешь ловить себя на мысли об искусственном интеллекте и восстании машин. И тем не менее не отрываясь смотришь на сцену.
Действительно, чем внимательнее его разглядываешь, тем менее привлекательным кажется эта диковинка. У андроида идеально симметричное лицо, плавные и слегка замедленные движения и характерный машинный звук. Нет, пусть он и выглядит как человек, но не может же гуманоид стать идеальной заменой хомо сапиенс. Тем более в театре! Хотя недавно трудно было представить себе даже Терминатора в кино…
Тем временем Томас Мелле — точнее, голос Томаса Мелле — пытается ответить на вопросы, волнующие ученых уже ни одно десятилетие. Что делает человека человеком? Может ли человек лучше узнать себя через призму робота-двойника? Отличают ли человека от андроида его ошибки и может ли ошибаться робот? Что чувствует оригинал, когда копия берет инициативу в свои руки? Насколько просто запрограммировать нас самих и насколько человекоподобными следует создавать наши андроиды?..
Все происходящее сильно напоминает международную конференцию TED, где ученые, публицисты, писатели, общественные деятели рассказывают о своих «идеях, достойных распространения» (девиз проекта). Только обычно лекции читают люди, а сейчас это делает машина, запрограммированная людьми.
На протяжении часа (столько длится спектакль) чувствуешь, как меняется вектор воздействия на зрителя. Уже не смотришь, как андроид вписывается в человеческую среду, а за тобой наблюдают создатели спектакля (режиссер Штефан Кэги и автор текста Томас Мелле). Как искусственное существо воздействует на людей: становится ли им (то есть нам) не по себе или мы забываем, что герой ненастоящий…
Помимо своей биографии Томас вспомнит трагическую историю жизни одного из первых исследователей искусственного интеллекта Алана Тьюринга. Этот английский математик посмертно награжден орденом Британской империи за заслуги в области криптоанализа и колоссальный вклад в разработку методов взлома немецкой шифровальной машины Enigma, а при жизни он, как и многие английские мужчины того времени с нетрадиционной сексуальной ориентацией, страдал от неприятия себя обществом и подвергся принудительному лечению, которое довело его до суицида. «Чтобы победить собственную панику, я веду себя как машина, — рефреном звучат слова Тьюринга через весь спектакль. — Как машина… машина… машина…»
Спустя час свет внезапно ослепляет собравшихся. Спектакль-лекция закончен. И вот тут происходит когнитивный диссонанс: а надо ли аплодировать? Овации — награда артистам за работу, а тут перед нами — существо без души и чувств, всего лишь копия человека. Кто-то все же пытается хлопать, но как-то неуверенно. Кажется, человечество еще не готово принимать андроида на равных условиях. Особенно в театре.
