Верещагин был официальным фотографом The Rolling Stones, а его снимок Игги Попа с концерта 2002 года висит в резиденции звезды в Майами. Хотя, безусловно, Игорь — один из лучших рок-фотографов, которого искренне любят и зарубежные, и отечественные артисты, он снимает не только их, но и моменты жизни, создавая застывшие на пленке картины, образные, выразительные, передающие состояние и эмоцию. Бендалл работал с такими музыкантами, как Пол Маккартни, Тина Тернер, Кейт Буш, The Pet Shop Boys, A-Ha, Massive Attack, над саундтреком к культовому сериалу «Твин Пикс». Верещагин пригласил Хайдна Бендалла в Москву, чтобы показать ему серию фотографий «Необъективная реальность», посвященную эпохе 1970-х. Пользуясь случаем, «МК» встретился с гуру звука, чтобы обсудить ту эпоху, его первые опыты, секреты работы и музыкальный контекст времени.
— Хайдн, что значат 70-е для вас? Какие музыкальные, культурные истории, происходившие в то время, вас зацепили?
— Лондон тогда переполняли панки. И мне не кажется, что они представляли себой что-то особенно интересное. Гитары и микрофоны брали в руки люди, которые просто хотели тусоваться, почувствовать себя звездами, но они совершенно не умели играть, петь, им особо нечего было сказать людям (очень важно, что я сейчас говорю конкретно о столице Великобритании). Да, они выглядели ярко, эксцентрично, одевались броско, но это, правда, было не очень интересно с музыкальной точки зрения. То, что они делали, потом было забыто, они, по сути, не оказали никакого влияния на то, что происходило потом. Это была анархия, за которой не было никакого содержания, идеи, концепции, она не приводила ни к чему в итоге. Точнее, идея была. Все эти исполнители были очень сильно озлоблены на власть, но говорить о том, что они предлагали какую-то альтернативу, смешно. Они просто кричали: «Мы ненавидим это, и это, и это!» Мне гораздо интереснее было тогда, что происходит в кинематографе, в фотографии, появлялись любопытные течения, движения, какие-то клубы по интересам, и я был увлечен именно этим, а вся эта панк-музыка была очень скучной.
— Тем не менее именно в то время, в 1973-м, вы присоединились к команде Abbey Road, и тогда началось ваше быстрое движение вверх по карьерной лестнице. Вы с юности мечтали стать саунд-продюсером?
— Да, это действительно была детская мечта. Мне всегда нравилось не просто слушать музыку, а разбирать ее на части, препарировать, «разглядывать», и, когда я был уже в относительно сознательном возрасте, я стал задумываться о том, что мне хотелось бы работать именно в индустрии звукозаписи. Я видел перед собой четкие цели, и я шел к ним, меня не мотало из стороны в сторону. Возможно, все сложилось именно поэтому, из-за твердой внутренней уверенности в том, чего я на самом деле хочу. Я был очень амбициозным парнем. (Улыбается.)
— Помните свои первые впечатления от Abbey Road?
— Конечно. Мне тогда казалось, что я попал в какой-то совершенно невероятный, волшебный мир, я пытливо наблюдал за старшими коллегами, мне хотелось как можно скорее узнать, понять все детали рабочего процесса, овладеть ими. У меня были потрясающие учителя, это тоже очень важно. Они дали мне очень многое, и речь не только о технических знаниях, но и о психологии работы, опыте взаимодействия с артистами, подходе к различному материалу. Я учился очень быстро и очень быстро понял, что неважно, с каким жанром ты работаешь, важно почувствовать человека, который его создал, услышать его мысли, понять, как ярче раскрыть его потенциал, энергетику через звук. И где-то нужно добавить звучание скрипок, где-то фортепиано, где-то жесткие барабаны, где-то электронные партии — не имеет значения, средств огромное множество, важно точно почувствовать, какую краску выбрать.
— Кто был самым необычным, эксцентричным артистом, с которым вам приходилось работать?
— Их было так много… Конечно, я часто вспоминаю нашу работу с Кейт Буш. Она всегда была как инопланетянка — оригинальная, очень креативная, полная идей. Когда мы начинали работать над очередным альбомом (всего мы с ней записали пять), у меня возникало ощущение полета, невесомости. В жизни она не менее интересная, чем на сцене, в своих клипах. Это было настоящее приключение.
— Когда вы работаете с артистом, важно ли договориться обо всем «на берегу» и почувствовать дальше, что он предоставляет тебе свободу действий, или нужно находиться в постоянном контакте с музыкантом в процессе?
— Постоянный контакт очень важен. Это как отношения — дружеские, любовные, семейные… Ничего не получится, если вы дистанцируетесь друг от друга. Все отношения разные, поэтому ты должен быть чувствительным, восприимчивым, эмпатичным, наладить общий язык, чтобы они сложились.
— Почему в начале 90-х вы ушли с Abbey Road и начали работать как независимый саунд-продюсер?
— Вот здесь как раз мне захотелось свободы. Свободы выбора, с какими проектами работать. И я берусь за самые разные музыкальные стили, но мне важно, чтобы это меня затягивало и, конечно, чтобы человек, с которым я сотрудничаю, был мне интересен как личность.
