Надо сказать, что Пушкинский не впервые в Лондоне: он уже был в столице Соединенного королевства с коопродукцией, сделанной совместно с театром "Чик Бай Джаул" Деклана Доннеллана.
- В первый раз это большие самостоятельные гастроли нашего театра, а ни в качестве «прицепа», - рассказывает Евгений Писарев. - На этот раз в Центре Барбикан мы играли четыре названия — «Вишневый сад», «Добрый человек из Сезуана», «Материнское поле» и концерт артистов театра, посвященный истории театра Александра Таирова - «Дни нашей жизни». Получился такой мини-фестиваль театра имени Пушкина.
— Когда речь идет о выступлении российских театров за рубежом, а тем более в такой театральной мекке, как Лондон, информация в наших СМИ обычно начинаются со штампа «с неослабевающим успехом проходят гастроли…и все в том же духе», что всегда подозрительно. А как было на самом деле?
— Я бы сказал показы шли с нарастающим успехом, чему доказательство — хорошо проданные билеты (например, "Вишневый сад" был раскуплен сразу), энергия аплодисментов зрителей. Успех был большой, но с нюансами.
— Вот о нюансах прошу тебя поподробнее.
— Ты знаешь, я человек аполитичный и театр наш существует и работает не в публицистическом и социальном контексте. Но тут я впервые в жизни ощутил на себе сложность международных отношений. Причем, я не могу этого сказать о зрителях или сотрудниках Барбикана, с которыми мы работали и постоянно общались, или о служащих отеля, где мы жили. Но журналисты очень политизированы и были настроены крайне тенденциозно по отношению к России, российским лидерам и все мешали в одну кучу. Неудобные вопросы звучали на пресс-конференции и в прямом эфире Би-Би-Си. Я оказался в главном офисе компании, где меня встретили с радостью, провели экскурсию, но у микрофона чуть ли не первым вопросом прозвучал такой: «Вы можете со сцены своего театра напрямую заявить, что ваш президент - государственный преступник?» Или «Чувствую ли я как худрук личную вину за вторжение российских войск на Украину». Когда я спросил: «Почему меня соединяют с политическими обозревателями, а не с театральными, которые интересуются русским театром или тем, как работает система репертуарных театров в России?», мне ответили: "А это и есть ведущие театральные журналисты». Отвечать было до такой степени сложно, что когда я рассказал об этом нашим артистам, они просто ушли от общения с прессой.
— Интересно, а англичане позволяют себе со сцене Терезу Мэй назвать государственной преступницей и изменницей?
— У меня в секунду промелькнуло в голове много ответов, но если бы я строил их по принципу «сам дурак», то вступил бы в политический диалог. А этого меньше всего хотелось, я пытался говорить, что мы то вообще не про это, и нас, российский театр, к лондонским зрителям привезла, на минуточку, украинский (!!!) продюсер, живущая в Киеве (!!!) . В данном случае лучшей дипломатической миссии трудно себе представить: мы, как и спортсмены, должны быть вне политики, и это то, что нас может объединить. А вопросы, которые мне задавали, продолжают нас разъединять.
Более того, накануне отлета в Лондон я прочитал беседу Таирова с артистами Камерного театра перед первыми европейскими гастролями Камерного театра в Париже, Берлине. Это были 20-е годы, у СССР не было дипломатических отношений с Францией и Германией, и Таиров предупреждал артистов, что их «ждут провокации», и настаивал на том, что спектакли Камерного — как раз и был диалог с Западом. Но одно дело читать об этом, а другое — ощутить это на себе.
— Политическая предубежденность к России и твоя аполитичность не отразились на оценке спектаклей? Если бы ты отвечал утвердительно - «душит цензурой кровавый режим», точно ходил бы по Лондону героем.
—Может, и отразились, но благодаря оценкам, которые мы получили в прессе и реакции публики, можно сказать, что эту предубежденность мы победили. Кстати, на вечере Камерного театра, одну из страниц его мы посвятили Кириллу Серебренникову, который поставил у нас «Полароидные снимки» — первый свой спектакль в репертуарном театре Москвы. Мы не употребляли в тексте слов «суд», «домашний арест», «тюрьма» —просто обратились с благодарностью к художнику, который и для театра Пушкина, и для современного искусства сделал немало.
— Если выстроить рейтинг, как распределились оценки показанных в Лондоне спектаклей, какой среди них лидировал?
— Два спектакля шли в Барбикане на малой сцене (150 мест) и два на большой (1100). Конечно, по приему публики, количеству и качестве статей, всех победил «Добрый человек из Сезуана» Юрия Бутусова. Хотя в нем часть текста артисты играют на немецком, который при этом переводится на английский, и он сложен для восприятия. На «Материнское поле», может, меньше побывало критиков, но реакция публики была неимоверно эмоциональная — универсальный язык танца всех объединил. Там звучит лишь одно слово «мама", но в конце у всех на глазах стояли слезы. Те же, кто пришел на «Вишневый сад» Владимира Мирзоева, совершенно не ожидали, что увидят новый режиссерский язык, спектакль вызвал полярные споры. И, может быть, именно в этом была концепция гастрольной программы — одни и те же артисты, выходя в четырех разных спектаклях, предъявляли публике разные режиссерские концепции мира. Многие писали о Саше Урсуляк как о выдающейся актрисе, но…уточняя, что «...ей непросто быть такой на фоне труппы высокого уровня».
— В зарубежных гастролях есть еще нюанс, влияющий на результат — сложности перевода. Какая публика шла на московский театр?
— Спектакль-концерт «Дни нашей жизни» вообще шел без субтитров, и там в основном собралась русская публика. На остальных процентов 70, я думаю, было англичан, или не русскоязычных зрителей. Особенно на «Вишневом саде».
— Как вы рискнули повести в Лондон спектакль о Таирове и его театре («Дни нашей жизни»), если и в Москве он известен достаточно узкому кругу знатоков и специалистов. Хотя имена то великие — Таиров и Коонен.
— Мы же в Москве его не играем, поэтому «Дни нашей жизни», скорее, можно назвать акцией, а не спектаклем. Я убрал много текста, оставил лишь фантазии на тему знаковых постановок Таирова, но добавил фрагменты спектаклей театра Пушкина, которые мы не привезли в Лондон. Мы хотели познакомить лондонскую публику с историей театра и связать ее с современностью, перекинуть мостик между прошлым и настоящим. Для того, чтобы о нас узнали, как о театре с большой историей, в этом, скорее, культурно-образовательная миссия. И вот что интересно, на гастролях я сам увидел, что никогда ничего не декларируя, точно держу таировскую линию.
— После такой серьезной заявки, будет ли лондонское продолжение театра Пушкина?
— По опыту других театров мы знаем, что если гастроли идут успешно, то отлично срабатывает и «сарафанное радио», и приезжают иностранные продюсеры, журналисты. У нас уже появились предложения на перспективу — 21-й и 22-й год. Но в июне мы снова отправимся в Лондон с новым спектаклем Деклана Доннеллана «Рыцарь пылающего пестика» (премьера состоится в Москве в марте), так что в Лондоне на эту премьеру билеты после наших гастролей стали покупать активнее - как на театр Пушкина, который они узнали.
— Последний вопрос: удалось почувствовать, что Лондон — действительно театральная мекка?
— Лондон очень театральный город, который видел многое и многих. На Вест-энде все здОрово и красиво, но это один формат театра и есть другой — так называемый, фестивальный. Снобов театральных там достаточно, но все-таки Москва, более театральный город по тому разнообразию и количеству театров, режиссерских подходов, да и по зрителям тоже. Так что отвечая на вопросы, в основном политические, я сказал: «Мы можем гордиться Москвой, как театральной меккой, тем, как там ведётся театральное дело, а также количеством и качеством разнообразнейших спектаклей. В Москве такие разные зрители, такие разные места, режиссеры, что вам в Лондоне и не снилось».
