Спектакль называется просто «Дюма». Почему — станет ясно ближе к финалу. Пока же сценическое воплощение суперзнаменитого французского писателя в лице артиста Кирилла Мажарова картинно застыло на балконе, скрестив руки; потом он сядет к пианино и начнет играть. А потом все кому не лень от него будут отмахиваться, как от назойливой мухи, и посылать: «Да уйди ты!» В отличие от оригинала сценический Дюма хоть и лохмат, но худ. Но не в этом дело.
А в том, что в спектакль по роману Дюма, которым много лет кормится некий провинциальный театр (регион не указан, очевидно, из соображений, что в провинции все одно и то же), волею местного губернатора внедряется местный бизнесмен — в общем, произвол на местах, что хочу, то и ворочу. Неофит должен стать четвертым в компании бесстрашных мушкетеров, но за кулисами он узнает, как далеки комедианты от своих героев, как смешны они, наивны, мелки, подловаты, интриговаты. И главная интрига не в том, что губернаторский ставленник будет играть д’Артаньяна, а что коллизия, выстроенная Дюма, зеркально может повториться на его глазах — прямо во время спектакля. Исполнитель роли Атоса (Александр Хованский) хочет избавиться от своей бывшей, примы труппы, исполняющей роль Миледи (Мария Аниканова). А она (мы это помним еще по Дюма) — та еще стерва, разыгрывает свою комбинацию.
Круто закрутил Иван Охлобыстин, сочинивший эту историю? Он пришел на премьеру в ярком, цветастом, отливающем блеском пиджаке и занял место со своей спутницей в первых рядах. Всесторонне развитая личность, Охлобыстин, попробовавший себя в самых разных качествах (от режиссера, актера до святого отца в приходе), вернулся в грешное место — театр.
Однако пьесу, которую он отдал в «Современник», никак не назовешь лучшим образцом драматургии: диалоги, особенно в первом акте, тяжеловаты, реприз мало. А те, что возникают по ходу дела, все больше с претензией на злобу дня — их можно прочитать в газетах или услышать в «Поэте и гражданине». Про режиссеров, которых сажают по экономическим статьям, про выбор, которого у нас практически нет, ну и так далее… Я не говорю про мотивировки поступков героев — их степень более условна. Николай Петрович, он же Атос, как-то быстренько решается порешить свою Елизавету Николаевну (Констанцию), и только музыкальная отбивка с тревожной ноткой подтверждает серьезность его намерений: не шутит, таки пришьет. В ключевых точках появляется молчаливый Дюма, который уже ожидаемо будет послан.
Друг Ивана Охлобыстина, режиссер Михаил Ефремов, на то и друг, что приложил немало усилий, чтобы спасти произведение товарища. Во всяком случае, вязкость первого акта он увел на красивую, благородную и духоподъемную коду. Так что все по-мушкетерски кончилось — ярко, красиво, в общем, «один за всех, и все за одного». Это в спектакле. Чего не скажешь о работе над ним команды. Дружеского плеча режиссеру хотя и хотел, но не подставил и сценограф Евгений Митта, чьи декорации (конструкция с лестницей на поворотном круге, нависающая над ним под наклоном плита и почему то портретом Брежнева) с таким же успехом можно использовать в любом другом спектакле. То же самое можно сказать и о работе видеохудожника (Анна Титовец): в круглом отверстии плиты время от времени под интригующую музыку возникают невнятные сюжеты.
У постановки Михаила Ефремова есть два очень серьезных плюса. Первый — это конкретный смысл: благородство, братство, которые все меньше ощутимы в жизни, но есть иллюзия, что эти понятия сохраняются в театре, хотя и путаясь в кулисах.
И второй очень важный плюс — игра актеров из поколения 40-летних, давно не имевших больших ролей. В этом смысле хочется отметить Марию Аниканову, Сергея Гирина, Александра Хованского, Олега Феоктистова. Молодых Полину Пахомову и Дмитрия Смолева, и совершенно чудную возрастную пару — Таисию Михолап (Клавдия Петровна, она же королева Анна Австрийская) и Виктора Тульчинского (Савва Никодимович, он же Маршал). Даже незначительные роли директора театра (Александр Кахун) и кардинала Ришелье (Александр Раппопорт) только придают вес всему действию.
