Начнем со злободневного. «Ай-Петри. Крым» — работа Архипа Куинджи. Ее исследовало множество специалистов. Сначала в ходе подготовки выставки. На этом этапе была уточнена дата создания работы: если раньше считалось, что она выполнена в период с 1898 по 1908 год, то теперь специалисты уверены, что она написана раньше — в 1890-х. После операции по задержанию преступника и возращения картины ее обследовали снова — искусствоведы хором заключили, что это тот самый Куинджи и точка. Предположить, что эксперты сговорились с полицией — это уже перебор.
Теперь о теории музейного заговора. Она существует давно и умирать никак не собирается. Почему? Люди слишком падки на душещипательные арт-детективы? Или сильные мира сего, и правда, прикарманили шедевры, а публика восхищается в музеях подделками?
Копия подделке рознь
Чтобы расставить все точки над «i», прежде всего обратимся к терминологии. Есть такое понятие, как авторская копия — это произведение создателя оригинального произведения, который вновь воспроизвел тот же сюжет спустя какое-то время. Авторская копия не обязательно повторяет оригинал «от и до». Такое невозможно в принципе — опытному глазу всегда будет видна разница: в деталях, мазках, цветах. Человек не принтер. Авторские копии нередко встречаются в музеях и порой представляют не меньший интерес.
Тот же Куинджи не раз писал «Березовую рощу», и самым знаменитым стал вариант №3. Впрочем, это не то чтобы копия, а скорее возвращение к одному и тому же сюжету. Малевич сделал несколько повторений «Черного квадрата». Одно из них хранится в Третьяковке (как и оригинал), другое — в Русском музее, третье — в Эрмитаже. А сколько раз Саврасов писал своих «Грачей», затрудняются сказать даже специалисты. Верещагин, Серов, Нестеров, Репин — все эти знаменитые мастера не раз делали повторы своих работ.
Копия — реплика произведения, сделанная другим автором. Обычно создание реплик связано с образовательными целями. Так, ГМИИ им. Пушкина изначально строился как музей копий при Московском университете. Его задачей было проиллюстрировать развитие искусства от античности к Возрождению. Это потом уже Пушкинский вырос в огромный музей со значительной коллекцией подлинников. Но копии там есть и по сей день. Постоянную экспозицию открывает «Давид» — реплика скульптуры Микеланджело, оригинал которой хранится в Академии изящных искусств во Флоренции. О том, какая вещь копия, а какая нет, можно узнать из этикетки, которая есть рядом с каждой работой. В России учебное копирование оформилось в методическую программу для студентов-художников еще в XVIII веке. Копирование для начинающего автора — способ овладеть разными техниками, на практике познакомиться со стилями разных художественных школ. Для обычных зрителей копии тоже подспорье для самообразования — это ведь не картинка в книжке.
Вообще-то копию — репродукцию — любого известного произведения легко купить в Интернете. Такие картины часто делают на специальном принтере (многие даже печатают масляными красками) или вручную. И в первом, и во втором случае разница с оригиналом будет очевидна — для интерьера сгодится, но в музей такую не подсунуть, качество не то.
Если копия делается с целью выдать ее за оригинал — это уже подделка. Впрочем, более распространенная практика в мире фальсификаторов — сделать собственное произведение в стиле именитого мастера, с помощью красок, которыми тот пользовался и на старом холсте. А потом еще и искусственно состарить. Правда, процесс это долгий и трудоемкий. В последнее время чаще встречаются перелицовки: картину малоизвестного автора переделывают под знаменитого, затирают лишние элементы и ставят фальшивую подпись. Арт-рынок наводнен подделками. Порой, они попадают в музеи.
«Специалисты знают и молчат»
Десять лет кряду в Чикагском институте искусств красовалась скульптура «Фавн» якобы Поля Гогена. В 2007 году выяснилось, что это подделка. Как раз в разгар следствия над истинным автором — британцем Шоном Гринхолом. За свою преступную карьеру фальсификатор сделан сотни «новых старых» произведений, многие из которых до сих пор находятся в частных и музейных коллекциях, а их владельцы пребывают в сладостном неведении. Чикагский институт искусств купил фальшивую скульптуру в 1997 году у арт-дилера, который приобрел ее за три года до того на аукционе Sotheby’s. Эксперты института исследовали «шедевр» перед приобретением и фальшивки не разглядели. В данном случае преступник создал работу с нуля и придумал для нее легенду. Музеи регулярно закупают новые экспонаты для своих коллекций. Случаются проколы.
Бывает и такое, что музей сдает залы для временной выставки, и там показывается частное собрание. В такую экспозицию может попасть подделка — случайно (собиратель и сам не ведает, что у него фальшак) или намеренно (владелец создает музейный провенанс подделке, чтобы потом ее выгодно сбыть). Далеко не каждый музей проверяет экспонаты арендных выставок.
Но одно дело частное собрание, которое временно экспонируется в музее, совсем другое — музейный фонд. Возможны ли там проколы? Бытует мнение, что кое-где в музеях на стенах висят копии: якобы нечистые на руку сотрудники могли подменить шедевры, а оригиналы продать на черном рынке.
— Меня постоянно об этом спрашивают, — рассказывает сотрудница Британского музея в Лондоне, пожелавшая остаться неизвестной. — В Англии — это миф, в России — не знаю. Сейчас, думаю, такое невозможно, а вот в советское время и в годы перестройки могли и менять. Точно знаю, что в региональных музеях в конце 1980-х такое было.
Действительно, бывало. Об этом свидетельствует история, случившаяся в Ростовском кремле. В 2014–2016 годах музей получил в дар от князя Никиты Лобанова-Ростовского несколько картин, которые на поверку оказались подделками. Был большой скандал, благодаря которому провели экспертизу всего собрания авангарда в Ростовском кремле. Выяснилось, что хранившиеся в музее с 1922 года картины «Самовар» Казимира Малевича и «Беспредметная композиция» Любови Поповой — копии. Подмена произошла в начале 1970-х. Оригинал «Самовара» теперь находится в собрании нью-йоркского МоМА, а подлинник работы Поповой — в Музее современного искусства в Салониках (Греция). Преступники изготовили три подделки (специалисты пришли к выводу, что они выполнены одной рукой), но одну, очевидно, не успели подметить. Речь о «Зеленой полосе» Ольги Розановой, копия которой в итоге попала в коллекцию Костаки и выставлялась в уже упомянутом музее в Салониках. Оригинал же остался в Ростовском кремле.
— В постоянной экспозиции крупного музея подмена почти невозможна. Другое дело — провинция. Там такое, действительно, возможно случается, и многие специалисты знают, что в их музее подделка, но молчат. Почему? — говорит «МК» издатель «Каталогов подделок» и каталогов похищенных произведений «Внимание, розыск!» Владимир Рощин. — Потому что доказать нельзя, а нарваться на иск можно легко. Почему нельзя доказать? Потому что тебе никто не даст исследовать предполагаемые подделки. Впрочем, встречаются фальшивки или не правильно атрибутированные картины не только в провинциальных музеях. Мне говорили специалисты, что нашли несколько подделок в Центре Рериха (до его выселения из усадьбы Лопухиных), но никто разбираться не захотел. Делать экспертизу — это время и деньги. А в музеях еще советское мышления: они сразу, как одержимые, начинают придумывать, что кто-то под них копает. Вспомните историю с поддельными экспертизами, которые пачками штамповали искусствоведы Третьяковки, пока мы их не раскрыли. Еще неизвестна судьба всех фальшивок, которые нечистые на руку специалисты атрибутировали как подлинники!
Искусствовед Кирилл Алексеев, несколько лет проработавший в Третьяковской галерее, тоже уверен, что в постоянной экспозиции крупного музея копийных подделок нет и быть не может.
— Копии присутствуют в музейных пространствах только чрезвычайно бедных музеев, которым нечего повесить. И это обязательно фиксируется. В крупных музеях любая неточность, начиная от неправильного порядка указания данных на этикетке (автор, название, год, техника, размер), не пройдет незамеченной. В каждом музее есть попечительский совет или общество друзей — это состоятельные люди со статусом, и для них имидж музея — это их имидж. В случаи помещения копии в экспозицию у музея будет куча неприятностей, включая уход спонсоров. К тому же если поставить в один ряд с оригиналами подделку, это будет заметно даже не специалисту. Есть принтеры, которые печатают маслом, но пигмент не оригинальный, это будет очевидно. Что касается ручных копий, то, уж извините, но уровень художественного образования последние 30 лет таков, что сымитировать работу Куинджи или Репина — это фантастика.
ИГИЛ уничтожал фальшивки, чтобы скрыть кражи?
Все настоящие исторические ценности давным-давно вывезли из Ирака и Сирии, а «ручные боевики» ИГИЛа (группировка запрещена в России) крушили подделки, чтобы замести следы былых преступлений. Такая версия давно гуляет на просторах Интернета в комплекте с фотографиями, на которых видна арматура, торчащая из якобы древних скульптур. Железяки успели проржаветь.
— В Англии в это не верят, но часть дилеров в России верят, — говорит наш источник в Британском музее. — Лично я не исключаю этого.
Но, может, фотографии — фейк? Ведь на них не видно скульптур целиком, да и самих вандалов.
— Я был на Ближнем Востоке и сам исследовал в Багдадском музее древние скульптуры, — рассказывает Кирилл Алексеев. — Действительно, было какое-то количество копий, которые громили игиловцы. Но там же в экспозиции были подлинные вещи, сделанные из природного алебастра. Это мягкий материал, как гипс. Вавилонские статуи, которые рушили боевики, точно настоящие. Но вывезено оттуда было огромное количество подлинников, и неизвестно, где это теперь находится. На рынках время от времени всплывает кое-что, но это мелочи по сравнению с тем, что там было украдено — вывозили целыми ангарами, централизованно.
А вот еще одна любопытная история от нашего собеседника из Британии: «Был случай: один музей затопило, и пострадала картина — шедевр русского художника XVIII века. Его отправили на реставрацию в Москву. В 2000-х музей снова затопило, и картину снова отправили на реставрацию. Оказалось, что это копия».
Но, как говорится, слухами земля полнится.
Впрочем, увидеть подделки в постоянной экспозиции можно вполне официально. Для этого есть специальные музеи — музеи подделок. Такой, например, с 1951 года существует в Париже. Располагается он в роскошном особняке на улице Рю-де-ла-Фазандери, экспозиция занимает шесть залов. Есть подобный музей и в Вене. Там можно найти работы одного из самых известных фальсификаторов, автора более двух тысяч подделок Тома Китинга. Или фальшивый дневник Адольфа Гитлера, созданный немецким художником Конрадом Куяу в 1983 году. И убедиться, что создание подделки — особое, пусть и преступное, но непростое искусство. А еще в том, что практика показывает, что большинство мошенников либо получают небольшие тюремные сроки, либо вовсе остаются безнаказанными. Не потому ли арт-рынок переполнен фальшивками?
