Выставочный зал «А3», уютно спрятанный в подворотне Старого Арбата, — это чистый андеграунд. Здесь в чести свободомыслие и смелость. Вот и первое открытие в новом году проходит под грифом «18+». Выставка состоит из двух экспозиций: живописно-документальной под названием «Красный конь революции» и плакатной под заголовком «Начало новой эры». Эта история страны и людей — не для слабонервных. Здесь соединились фотографии, лозунги советского времени и смелая живопись. Получился ядреный коктейль из смыслов и символов.
Стержень главного зала («Красный конь революции») — колонна, обмотанная колючей проволокой. На ней строки — нет, не о «степной кобылице» Блока или «птице-тройке» Гоголя, с которыми обычно ассоциируют работу Петрова-Водкина. Тут новая параллель — с творчеством современного поэта Сергея Невского. Свое стихотворение он завершает строками: «Прошло сто лет, и мы купаем мощи/Того коня в отравленной воде». Вокруг послания — вселенский круговорот из четырех глав: рождение — любовь — жизнь — смерть. Каждой вехе отдана целая стена.
Первая натурализовалась в «Рождении красного» — космической картине Ольги Кулагиной, наполненной созидающей энергией процесса появления «новой галактики». Вторая — картина Дмитрия Плоткина «Универсальная река абсолютной любви» — содержит прямую ссылку на произведение Петрова-Водкина. В центре сюжета тот же красный конь. Весь фон занимает красноватая вода, а персонажей два — оба юноши нагие и краснокожие, в тон скакуну. Наездник тянется ко второму юноше, будто бы за поцелуем. Впрочем, это обманчивое впечатление.
— На моей картине (и на коне, и в воде) стоит один и тот же человек, — рассказывает Плоткин, — юный Набоков, который, по одной из версий, изображен у Петрова-Водкина в «Купании красного коня». А Набоков был очень самовлюбленным человеком. Так что я изобразил универсальную картину абсолютной любви. Нарциссизм — это высшее проявление любви.
Гимн высшему проявлению любви висит в окружении черно-белых исторических фото. Перед нами начало советской эпохи: раскулачивание, НЭП, стройки. Голодные дети за колючей проволокой, каменные лица людей, разрушенные деревни. Следующая глава — жизнь — представлена сюрреалистическим полотном Игоря Соловьева, скончавшегося больше 10 лет назад. Здесь бравый конь революции превращается в странное массивное существо с глазами пуговками. А всадник — в крест из рук и ног с головой Ленина. Не случайно соседний зал отдан плакатам в духе вдохновляющих «Окон РОСТА». Правда, на фоне реальных фото того времени они выглядят как насмешка — кажется, это лозунги, за которыми уже не идут, а волочатся.
Финальная веха — смерть — воплотилась в картине Александра Элмара «Конь Брэд». Здесь с коня и его наездника словно содрали кожу и отправили в чистилище. Причем у скакуна от этого выросли рога и человеческое ухо на бедре. Скакун плывет среди сотен кричащих голов мучеников. Он превращается в коня Апокалипсиса… Все. Цикл завершен. Запущен новый. Каким он будет?
