Нет, великая дива не жадничала с тем, чтобы передать свои знания молодому поколению, но была очень избирательна в том, кому и что передавать. Только тем, в ком сама видела потенциал и перспективу. Она говорила об этом в интервью «МК» в 2006 г.:
— У меня нет привычки впустую тратить время. Ко мне приезжает много людей со всего мира, из разных стран. И мне приходится им с грустью говорить, что нет у них достаточных качеств, чтобы делать карьеру в музыке. Это очень тяжело. Но здесь нельзя лгать, не только по причине моральной ответственности перед этими людьми, но и из-за обычного личного эгоизма. Мне нравится, вставая по утрам, смотреть в зеркало и говорить самой себе: перед миром я чиста...
Первый раз Монтсеррат Кабалье приехала в Москву, столицу тогда еще СССР, в 1964-м. Басков даже не планировался к рождению в то время. Пела «Норму» в Большом. Была поражена роскошеством и акустикой театра и потом всегда говорила, что это была лучшая Норма в ее карьере. Но так получилось, что первое интервью российской прессе г-жа Кабалье дала лишь спустя 42 года, уже находясь в почтенном возрасте и не блистая на мировой оперной сцене так, как в свой золотой век. До того эпохального интервью для «МК» она снизошла исключительно благодаря Николаю Баскову. Такая вот каверза, ирония, удача или подарок судьбы — называйте как хотите.
Она вспоминала, с чего у нее началось всё с Николаем:
— Когда я услышала, как он поет, — это было в Петербурге на большом концерте, куда меня пригласили, — то подумала: почему с таким красивым голосом он поет только это (эстрадные песни. — А.Г.)? Он хотел, чтобы мы там вместе что-то спели. А я думаю: что же я могу с ним спеть? Ведь по эстрадным песням нельзя понять возможности голоса. Я вспомнила про маленькую арию Ave Maria, совсем небольшое интермеццо, очень известное и узнаваемое в мире. А Николай говорит: я не знаю этой музыки. Но ты же музыкант, говорю я, можешь быстро выучить. И прямо за кулисами мы стали это буквально по нотам проходить. Он ужасно волновался, боялся меня подвести, но в этой пробе его голос звучал так красиво и хорошо, что я подумала: жалко, если этот голос пропадет в эстрадной музыке.
И засучив рукава, великая Монтсеррат бросилась «спасать» голос Баскова, вспоминая, как это было: «Вначале я выбрала для него известные арии из «Тоски», «Богемы», «Риголетто» — то, что в оперной музыке самое популярное. Потом задания усложнялись. У некоторых уходят годы, чтобы взять какую-нибудь ноту, а у него получалось почти сразу».
Поводом к интервью тогда был концерт Кабалье в знаменитом театре «Лицеу», в котором принимал участие и ее ученик Басков. Публика принимала любимую диву восторженной овацией, как, собственно, и Николая, который покорил зал не только оперными упражнениями, но и чувственным пением национальных испанских песен — сарсуэл. Будущее представлялось радужным, перспективы многообещающими. Оправдались или нет эти надежды блистательной Монтсеррат в отношении ее любимого ученика, какой след и воспоминания о себе оставила эта выдающаяся женщина и певица? Мы поговорили с Николаем Басковым — уже, к сожалению, не по приятному, а грустному поводу: великая Монтсеррат Кабалье ушла из жизни.
— Николай, судьба распорядилась так, что тебе не только выпал этот удивительный билет — быть одним из немногих учеников Монтсеррат, но и сама она всегда говорила о тебе как об одном из своих любимчиков. Сказка масштаба Золушки, однако…
— Помимо того, что я был учеником, я был для нее, ты сам знаешь, очень близким, родным человеком. Она очень любила мой тембр голоса. Помню, когда мы спели вместе фрагмент из оперы «Адриана Лекуврер», то она мне сказала, что именно о таком Маурицио мечтала всю жизнь. Там по сюжету очень известная актриса, которая уже в определенных годах, влюбляется в молодого героя, офицера. И Монтсеррат все время говорила, что мечтает спеть со мной эту оперу целиком. К сожалению, не все задумки, планы, мечты доводятся до воплощения. В любом случае, это 18 лет жизни, которые связывали меня с этой великой и прекрасной женщиной, человеком, певицей, гением. Невероятные эмоции, выступления по всему миру — от Европы до Америки, московские концерты, путешествия по России с большим туром, когда у меня было тридцатилетие.
— Телевидение даже изменило сетку вещания, и в ночь на воскресенье впервые показали ваш совместный с Монтсеррат и ее дочерью Монтсеррат Марти концерт в Кремле, который пролежал, однако, на полке долгих пять лет.
— Да, ей тогда исполнилось 80, это был по сути юбилейный вечер в ее честь. Я не знаю, почему он раньше не выходил в эфир. Так сложилось. Но между прочим, для певицы 80 лет, тем более оперной, она находилась в замечательной вокальной форме. Все было очень красиво, возвышенно, просто круто! В любом случае, есть чем гордиться, и я там был в одной из своих лучших вокальных форм.
— Получается, высокое искусство не очень востребованно, раз пылилось на полке столько лет, невзирая, что называется, на лица?
— Послушай, сейчас время такое само по себе — быстрое, лихорадочное. Информационные поводы сменяются со скоростью звука, вокруг розлито гораздо больше негатива, чем позитива, все эти «скандалы, интриги, расследования»… О больших людях, которые уже не вписываются в такую нервную «хронику дня», порой вспоминают только тогда, когда они неожиданно уходят.
— Да еще вспомнят так вспомнят! В теленекрологах умудрились выставить вместо Монтсеррат фотографии Марии Каллас…
— С одной стороны, это, конечно, дикий ляп. С другой стороны, они действительно были чем-то похожи в молодые годы, особенно на этих фотографиях. И обе, конечно, величайшие оперные дивы. Но Кабалье никто не смог превзойти, потому что она спела более 800 партий.
— И именно Каллас, услышав Кабалье, так впечатлилась, что подарила ей любимые бриллиантовые сережки, сказав, что она единственный человек на Земле, которому она могла бы сделать такой подарок. Известная история.
— Да, я знаю эту историю. Есть артисты, которые переоценивают себя, а Каллас знала свою силу, масштаб своего таланта. Поэтому она очень своеобразно относилась ко многим певицам. И только перед Кабалье она склонила голову. Единственное, наказала ей никогда не петь Абигайль в опере «Набукко», потому что, мол, это очень кровавая партия, что не соответствует ее образу, ауре. И Монтсеррат ее никогда не пела.
— Печальная ирония судьбы в том, что Монтсеррат ушла именно тогда, когда ты создал необычную для своего амплуа программу «духовной музыки», в которой, как я понимаю, заложено очень много того, чему именно она тебя учила…
— Помимо музыки как таковой она же всегда была еще и очень близка к богу, молилась перед каждым выступлением. Ее и назвали Монтсеррат — в честь каталонской Матери Божией. Она мне когда-то сказала, что у нее есть список имен, за которые она всегда молится, и что я тоже в этом списке. В понедельник ее похороны. К сожалению, мне не удастся там быть, но свой концерт я дам в память о ней и буду петь в ее честь. Волею судьбы так совпало. А потом полечу в Барселону, посещу могилу и побуду с ее семьей.
— Монтсеррат в том первом для российской прессы интервью в «МК» очень трогательно рассказывала о том, как впервые увидела и услышала тебя. Говорила, что ты удивил ее своим голосом. Позже она много вложила в тебя как наставник и учитель. Наверное, расстраивалась, что ты так и погряз в эстраде, не раскрыв своего оперного дарования?
— На том концерте в Петербурге она мне сказала: «У тебя такой красивый голос, но кто тебя учит? Видно, что тебя совершенно не учили!». И говорит: «Давай, приезжай ко мне, дам тебе пару уроков, чтобы ты сохранил свой красивый голос на долгие годы». И для меня важнейшим, наверное, стали все-таки не совместные выступления с ней, хотя это были и незабываемые впечатления, а именно занятия. За все годы своей творческой карьеры я был у фониатра, наверное, всего один раз! А то, как пошла моя карьера… Что сказать? Меня засосали определенные обстоятельства в жизни. Может быть, определенные семейные повороты в судьбе, а также некоторый страх перед необходимостью уезжать из страны на долгий период времени.
— А оперная карьера, если бы она началась всерьез, требовала этого в любом случае?
— А кто, скажи мне, из состоявшихся оперных звезд может похвастаться статусом действующей звезды в России? Большинство из них даже поменяли гражданство на европейское.
— То есть тебе важно было оставаться на гребне волны в здешнем шоу-бизнесе, ты это хочешь сказать?
— Ты верно пояснил мою мысль. Пусть будет так.
— И что Кабалье? Пеняла? Все-таки любимый ученик…
— Нет. Я ее как-то спросил, что мне делать? Она сказала: я тебе дала фундамент, самый главный по жизни, — вокальную технику и технику дыхания, теперь ты знаешь, как владеть голосом. А в остальном, говорит, пой то, что тебе нравится, что тебе ближе. Единственное, на чем она настаивала, если я все-таки не сделаю оперную карьеру, то чтобы, когда состарюсь, передал свою вокальную школу и знания каким-нибудь молодым талантливым певцам.
— Уже подумываешь о том, кому что передавать?
— Нет, пока рановато, полагаю, потому что этим надо серьезно заниматься. Я-то к ней ездил в течение двух лет каждый месяц, чтобы действительно получился какой-то результат. И пока еще стоял на этой развилке — опера или эстрада, — был достаточно критический момент, когда у Монтсеррат случился микроинсульт и она на полгода отошла от дел, пока восстанавливалась. А я боялся продолжать уроки с другими преподавателями, боялся, что направят по какому-то другому руслу. Личность педагога очень важна, потому что всегда это очень индивидуальное влияние и взаимодействие… Но, видимо, не судьба звучать по всем оперным сценам мира. Хотя кто знает, что может произойти. Может, через какое-то время я вдруг и захочу петь на оперной сцене, как в свое время Градский после пятидесяти пел в Большом. Может, новая программа изменит меня, поменяет как-то мой репертуар. Думаю, что выпущу теперь все-таки оперный альбом, который когда-то записал под ее руководством, а до публикации руки как-то не доходили. Хитовых и веселых песен я уже напел, они вошли в историю современной популярной музыки. Возможно, настала пора и предпосылки вернуться хотя бы на стезю кроссовера.
— Устал от веселых хитов? А твои коллеги-соперники даже в более старческом возрасте продолжают лузгать такие шлягеры, как семечки, буквально с вытаращенными глазами, веселя здешний околоток…
— Ты говоришь о Шер сейчас?
— У Шер, как выяснилось, много инкарнаций…
— Невозможно ничего загадывать. Мы о чем-то думаем, что-то загадываем, предполагаем, планируем, а жизнь меняется, вносит свои повороты… С горечью вспоминаю сейчас, как ушел Дмитрий Хворостовский, тоже осенью. Ему было всего 50. Артист должен был петь и петь, на несколько лет вперед были расписаны контракты. Жизнь непредсказуема. Надо жить сегодня, задумываться, конечно, о каких-то возможных проектах, но ни на чем не зацикливаться.
— Монтсеррат была человеком широких взглядов, в том интервью мы говорили с ней о ее невероятном дуэте с Фредди Меркьюри, сотрудничестве с Ван Гелисом. Она говорила, что не прочь сделать и совместную историю с тобой на музыку того же Ван Гелиса. Тоже не дошли руки?
— У нас было много планов, но нужно понимать, что, когда мы встретились, ей уже было за 60, к сожалению. Эти великолепные коллаборации были сделаны гораздо раньше, когда она была еще активно действующей артисткой. У нас с Кабалье должны были быть совместные выступления в «Арена ди Верона» в Италии целый месяц. Но, опять же, возникли проблемы со здоровьем, и проект не состоялся. А кто знает, какой бы был резонанс и как все могло повернуться в дальнейшем, если бы эти концерты прошли. «Арена ди Верона» — знаковая и престижная площадка, выступление на которой сыграло роль в судьбе и векторах карьеры многих артистов, музыкантов. А без Кабалье я выступать там не хотел, хотя предлагали, потому что я подумал, что все будет не так и не то. Я всегда находился как бы под ее влиянием, мне всегда казалось, что с ней я пел намного лучше, чем когда я пел где-то один.
— Сколько совместных выступлений у вас было?
— Мы с ней пели и в Италии, и во Франции, и в Испании, в знаменитом театре «Лицеу» в Барселоне, в Мадридской королевской опере и в Америке. Не считал, но не меньше 50 точно. Самым запоминающимся, наверное, стало выступление в «Лицеу», когда после исполнения известной испанской сарсуэлы мне устроили овацию.
— Это уже расхожий штамп — рассуждения о том, что на смену уходящим величинам больше не приходят артисты и музыканты такого же масштаба, что все мельчает: время, персонажи… Касается ли это, на твой взгляд, и оперной сцены, которую покинули Каллас, Паваротти, Образцова, Кабалье — глыбы, рожденные XX веком?
— Достойная певица в любом случае и по всем параметрам — это Анна Нетребко. Она сейчас в самом расцвете своей оперной карьеры, поражает и вокальным репертуаром, и драмрепертуаром, и стабильностью, безупречным звучанием от фортэ до пиано. Эта певица уже вписана в историю современной оперной музыки.
— А вы с Киркоровым как бы поделили этих оперных див между собой? У тебя была Кабалье, он забрал Нетребко…
— Так сложилось волею судеб. Дуэт Филиппа с Нетребко тоже судьбоносный. Просто так ничего не бывает.
— Поводом для нашего сегодняшнего разговора стало грустное событие, но под занавес не могу не спросить — потому что, во-первых, подмывает, а во-вторых, не было случая расспросить тебя раньше: как ты согласился на эту сцену в клозете в нашумевшем клипе «Ибица»? Понятно, что твоему визави буквально мечталось обмазать тебя дерьмом, пусть даже в шутку. Но ты-то!..
— Ну, знаешь, тот, кто не упадет, не поднимется, как говорится… Я к этому подходил с известной долей юмора. Это был не просто клип, а минифильм, где за основу был взят знаменитый голливудский трагикомический сериал-фарс «Вражда». Актеры играют разные роли, в том числе негативные. Есть пословица, что в вас всегда могут кинуть дерьмом, но это не значит, что оно к вам прилипнет. Тем более мне всегда говорили, что это к деньгам…
— Получается, не скабрезный клип, а прямо-таки философский трактат?
— Это был подвиг — нет, не во имя искусства, а во имя какого-то хайпа, эксперимента. Важно не то, кто ты в клипе, а кто ты в жизни. Ты тоже знаешь меня по жизни, я совершенно другой человек в отношении к людям, в умении по-другому общаться, чем некоторые мои коллеги-артисты, я более гуманный. Не важно, что там было в клипе, но в жизни моя репутация не запятнана такими вот неприятными пахучими субстанциями. Это намного важнее.
— Наверное, в том числе из-за этих качеств, человеческих, а не только профессиональных, судьба и выбрала тебя в ученики блистательной Монтсеррат, о чем только мечтали тысячи… Когда вы общались в последний раз?
— Летом, когда она приезжала в Москву с концертом. Я заезжал к ней. К сожалению, в Кремль на сам концерт не успевал, потому что у меня был контракт на выступление во Вьетнаме. Не мог присутствовать. Приехал к ней в гостиницу, привез цветы, мы пообщались, записал видео с ней, где приглашал на ее концерт. Она была в прекрасном расположении духа. Мы много шутили… Теперь уже только возложу цветы на ее могилу...
