Здесь и августейшие особы, похожие на карикатуры, и расхлябанная армия неучей, и негероический герой. Рок-комедия — так обозначен жанр спектакля. Но в реальности все куда сложнее: получилась антиутопия о государстве, в котором на смерть приговаривают невинных, а милость судей проявляется не в оправдательном приговоре — в сожжении жертв на быстром огне. Тем, кто видел предыдущую постановку Голомазова «Салемские ведьмы», понятно: «Тиль» — это продолжение темы о сложных отношениях народа и властей предержащих.
В сером, будто металлическом пространстве, напоминающем зону (художник Николай Симонов), расставлены деревянные стулья — кажется, вот-вот начнется проповедь. Наверху, в экране сцены, как будто бы над происходящим, — рок-группа «Темп‑77», где один из солистов страшно похож на блогера Варламова, оказывающегося всегда в гуще событий, — такой дикий постмодерн, ирония судьбы. С первыми аккордами на сцену выходит массовый хор со своим воззванием к Богу: «Прими, Господь, заблудшую овцу, веди ее к терновому венцу». И терновый венец обязательно будет, как обещают, — здесь их раздают направо и налево. Во Фландрии, где разворачивается действие спектакля, неспокойно: меняются указы, процветают стукачество и доносы. «Сейчас-то — инквизиция! Костры, плахи... Где ж тут талантливому человеку развернуться? Время такое…» — говорит один из героев — злодей Рыбник в исполнении Михаила Горевого. Но время, хоть и обозначено четко Шарлем де Костером, а вслед за ним и Григорием Гориным, здесь весьма условно — проблемы универсальные и вневременные. Если «Салемские ведьмы» были обличающим манифестом, то в этот раз Голомазов развил историю предательства и корысти, вновь выведя на сцену инквизицию.
Однако где-то к середине первого действия зрители, купившиеся на заманчивое слово «комедия», заметно разочаровываются — все это не очень-то смешно. Сложно улыбаться, когда на сцене беспредел: страдают невинные, умирают правые. Обещанная рок-комедия оборачивается драмой, а рок перемежается с рэпом, порождая импровизационную музыку протеста, уличного возмущения молодежи. Потому Тиль и становится центром внимания, героем, которого все ждали, — его бойкость и резвость привлекают, а бескомпромиссность и беспощадность восхищают. Он герой нового поколения, но новое время дегероизирует героев, и, наверное, поэтому Тиль не рыцарь в доспехах и не благородный дворянин, а конкретный пацанчик в трениках с лампасами и кедах с желтыми шнурками: вырос из рэп-культуры, соткан из протеста; и если бы он так же резво мог спасать любимых, как рубить сплеча, история бы не оборачивалась катастрофой. Леонид Тележинский (в параллели Никита Кологривый) играет размашисто, выводя своего героя дерзким и детским одновременно; только ко второй части спектакля Тиль становится мужем, мужчиной, прошедшим через мытарства, армию, потери, разочарования и сумасшествие. У Полины Некрасовой, возлюбленной героя Неле, намного лучше получается играть не гротеск, а сдержанный драматизм. Прекрасно работает и Марина Орел в роли матери Сооткин: сильнейший эпизод спектакля тот, где она шлет проклятие Рыбнику. Власть являет собой колоритная пара: самовлюбленного короля Филиппа играет Дмитрий Гурьянов, а Марию Тюдор — Алена Ибрагимова. Подчеркнуто некрасивая, карикатурная, она будто сбежала из площадного театра — и каждое ее появление вызывает улыбку и смех; такое перевоплощение под силу только талантливой актрисе. Вопрос «зачем нормальному человеку в наше время рождаться — либо помрет с голода, либо посадят, либо сожгут» беспощадно брошен со сцены в зрительный зал. И зал кивает головами в знак согласия: действительно, не стоит. Но, как говорит поэт Кушнер, «времена не выбирают, в них живут и умирают».
