Вступление и финал к проекту «Ткань процветания» закольцованы, и с самого начала слово «процветание» получает двусмысленное значение. Открывает экспозицию работа «Убежище где-то еще» — гигантское полотнище, сшитое из одежды беженцев (в том числе изгнанных из Мьянмы мусульман). Художник Камруззаман Шадхин выменял их на новые вещи. А полученные сшил воедино строчкой кантха — традиционным для его родной Бангладеш видом вышивки. За основу для этого испокон веков берут старую одежду. Получился пестрый ковер из рубашек, платьев и туник — на удивление яркий и красочный памятник гуманитарной и политической катастрофе.
Концовка тоже о беженцах. Инсталляция «Мертвое море» французского художника с алжирскими корнями Кадера Аттиа. Перед нами несколько лайт-боксов с фотографиями подростков, сидящих на берегу моря на цементных блоках — море стало непреодолимой преградой на пути к новой жизни. Морской побег в Европу становится во сто крат опасней: тысячи беженцев из Ливии, где с 2014 года по сей день идет гражданская война, погибли, пытаясь пересечь Средиземку и попасть в Италию. Море, что у одних ассоциируется с отдыхом, для других символ смерти. Перед лайт-боксами будто плавают их останки — синие джинсы и футболки, волнами разбросанные на полу.
Подобные вещи есть у каждого — это «базовый гардероб» человечества, которым здесь рисуется действительность. С помощью символов и культурных кодов художники исследуют глобальные процессы. Не случайно все подписи к произведениям сделаны в виде тканевых этикеток, какими обозначают модный бренд. И смотрители на выставке одеты в костюмы, сшитые из забытых в прачечных вещей (проект модельера Тиграна Аветисяна).
Казалось бы, одежда, как вторая кожа человека, может подчеркнуть индивидуальность, статус. Но на поверку оказывается, что все мы одеваемся в униформу, что экспериментально подтверждает голландский фотограф-концептуалист Ханс Эйкелбом. 15 лет он снимал обычных людей на торговых улицах мировых столиц — Нью-Йорка, Парижа, Шанхая, а потом систематизировал снимки по популярным принтам, сюжетам и темам. Вот пара: она — в футболке с бабочкой, он — в полосатом джемпере, и рядом еще десяток девушек и мужчин в похожей одежде: клетка, леопард, цветы... Голландец показывает мнимость изобилия эпохи капитализма, который вроде бы восхваляет различия: люди одеваются пугающе однообразно.
Капиталистическое изобилие оказывается понятием не качественным, а количественным — этому посвящена главная в идейном смысле работа проекта. Речь о коротком эпизоде из 100-серийного фильма «Махабхарата» (1988–1990), экранизации древнеиндийской эпопеи — истории о бесконечном сари. Сюжет вкратце таков: один из пяти мужей Драупади, сыновей царя Панду, проигрывает в кости все свое состояние, братьев и даже их общую жену. И вот злодеи начинают публично срывать одежды Драупади. Но все попытки обесчестить женщину (символ утраты власти одним кланом и триумфа другого) оказываются тщетными. Бог Кришна заступается за царицу, делая ее сари нескончаемым. «Теперь высшей силой, производящей бесконечную ткань, выступает не Кришна, а капитализм», — заявляют кураторы выставки Ярослав Воловод, Валентин Дьяконов и Екатерина Лазарева. Макроэкономические и символические процессы, управляющие нашим обликом, обозначают спекулятивным понятием «кришна-капитализм».
Невидимая рука рынка производит бесчисленные, но универсальные вещи. Они уравнивают нас, при этом обезличивают. Между лисами с арт-барахолок у Шэрон Кивленд стоит старинный манекен без головы, на котором из одежды только жабо — окровавленное. Это свидетель исторических событий во Франции.
— На создание этих сложных кружев художник того времени потратил полгода, а ему так и не заплатили за работу, — рассказывает Шэрон. — Вместе с революцией политической происходит революция в умах и моде. Появляется первая политическая униформа — штаны у мужчин вместо шелковых чулок до колен, свободные юбки у женщин. Вся история одежды сродни теории перманентной революции Троцкого — бесконечный мятежный процесс. Все, круг замкнулся: две бесконечности столкнулись — «кришна-капитализм» и мятежный дух социализма. Поразмыслив о равенстве и уравнении с помощью вещей личных, можно пойти дальше и подумать о внешнем облике мира — архитектурном.
