Его атмосфера в хорошем смысле слова напоминает зоопарк, где можно узнать о существовании очень редких, экзотических видов. Такими стали группы из Екатеринбурга, взявшие гран-при — «Дзинь» и «Авангард Леонтьев». Впервые за более чем 25-летнюю историю первое место разделили две команды, да еще и обе с Урала: магическая музыкальная история этого места, начавшаяся со времен Свердловского рок-клуба, продолжается. Сегодня там сформировалась новая творческая коалиция со своими героями, причудами, перформансами. Будущих лидеров «Индюшат» можно было заметить в их родном городе на фестивалях «Старый новый рок» и Ural Music Night.
Оттуда же родом и команда Arctic Lightz — победитель в категории «Лучший вокал» (интервью читайте в ближайших выпусках «МК». — Прим. авт.). Ее солистка Флора похожа на сирену, только добрую: она завлекает слушателей своим голосом, но, в отличие от моряков из знаменитой легенды, они не разбиваются о скалы, а отправляются вместе с ней в путешествие по «Волнам» (так называется одна из самых ярких композиций певицы). Совсем в другой трип — психоделический — приглашает коллектив «ГАФТ», который называет себя «музыкальной сектой из Петербурга» и исполняет песни с весьма специфическими названиями типа «Издеребляй дряблое» в изобретенном ими самими стиле «некро-поп». Члены жюри тоже решили немножко пооригинальничать и придумали для этих ребят особую номинацию «За психоdelay». Их питерских сородичей «ХО ХО», чье название расшифровывается как «шаловливая лошадка», наградили «За дерзость». Весьма оправданно. Юная барабанщица Людмила Пирогова вместе с гитаристом и вокалистом Алешей Курочкиным рубятся на сцене мощнее, чем порой более многочисленные бэнды, исполняя эксцентричный гаражный блюз.
Совсем другая история у дуэта Freaken Julie, каждая композиция которого похожа на номер драматичного мюзикла, в каждой свой сюжет, но все они выстраиваются в одну невероятную историю. Проект стал абсолютным лидером в номинации «Лучший арт-концепт», а казанский разудалый ска-табор Silfred Crew устроил на фестивале «Лучшее шоу». Не обошлось и без кота в мешке, которым стала московская группа «ОднаСатана», выступившая на мероприятии в качестве спецгостя. И хотя это был самый первый концерт команды, он вызвал бурное обсуждение в среде музыкальной общественности и привлек внимание не только названием, но также необычным звучанием и харизмой участников — мужа и жены Григория Комова и Евы Королёвой. У MegaБита, как водится, среди победителей нашлись свои фавориты, которые рассказали, почему не стоит идти на поводу у публики, что помогает налаживать связь с космосом и как один концерт может изменить всю жизнь.
Freaken Julie: «Маяковский нас чуть не убил»
Зрители практически стали свидетелями таинства рождения нового музыкального ребенка — проекта композитора и аранжировщика Радмира Шайхутдинова и певицы Юлии Митяшовой Freaken Julie. Хотя Радмир (выпускник мастерской оперной режиссуры ГИТИСа) с детства сочинял музыку, которая ему иногда даже снилась, часто странную, сумасшедшую, но фактурную, яркую, а Юля была участницей команды Сергея Бабкина в украинском «Голосе» и ведет свою вокальную мастерскую, по-настоящему раскрыть себя и друг друга они смогли, только встретившись. Почти случайно. Собрали свою историю, похожую на мистический музыкальный театр, специально к фестивалю (даже название появилось в самый последний момент), в полуфинале сильно волновались, но заинтриговали экспертов своей энергетикой и абсолютной непохожестью на других участников, а под занавес на большом концерте уже шокировали всех эффектным шоу, атмосферным, сплетенным из песен со сложными, многослойными мелодиями, ходами, аранжировками, запоминающимися, броскими текстами на стихи современного поэта Арта Антоняна (самый эмоциональный опус — «Судный день»), Есенина и Маяковского. Своим выступлением они как будто трансформировали пространство вокруг, увлекая за собой зрителей в параллельную реальность, из которой вернули их на землю уже другими.
— Ребята, какие у вас ощущения?
Юля: Мы наконец-то выдохнули. Наша музыка очень странная, и до самого конца было напряжение, волнение — а поймет ли это кто-то вообще, понравится ли это кому-то? На финале я точно почувствовала, что нас услышали, возник резонанс, ощущалось энергетическое дыхание зала.
— Если на отборочном туре чувствовалась неуверенность, то потом вы сделали большой рывок. Что происходило за два месяца подготовки?
Радмир: Самое главное, что за это время родилась композиция «Маяковский», которой завершилось выступление. На полуфинале мы сыграли пробный вариант программы, и только после этого появилось осмысление того, куда нужно двигаться, началась кропотливая работа над структурой, внутренними связками и, что особенно важно, над новой песней.
Юля: «Маяковский» дался нам большой кровью. Мы болели им. Радмир показал мне «Флейту-позвоночник», и когда я вчиталась в текст этой поэмы, то просто начала жить с этим материалом, полностью погрузилась в него. Происходили странные вещи. С каждым днем работы над песней мне становилось все хуже и хуже. Мы на каждой репетиции оставляли ее напоследок, потому что после у меня не оставалось никаких физических и моральных сил. Наверное, самое страшное, когда однажды я пришла к подруге и в какой-то момент у меня произошел провал в памяти, хотя я находилась в трезвом уме. По ее словам, я много говорила о самоубийстве, а потом стала повторять одну и ту же фразу из «Маяковского»: «под небом в круче измученный человек одичал и вымер». В какой-то момент она не выдержала и ушла в другую комнату, а когда вернулась через 15 минут, боялась подойти ко мне: у нее было ощущение, что на балконе стоит не та Юля, которую она давно знает, а просто живой труп, который шевелит губами, снова и снова повторяя эту фразу. В общем, за эти два месяца я пережила то, что никогда не переживала. Материал оказался настолько сильным, что он нас чуть не убил.
— А что дал вам сам фестиваль?
Юля: У меня довольно непростые отношения с очень близким мне человеком, который никогда не понимал мою музыку, не поддерживал меня и говорил «зачем ты это делаешь?», «что это?», хотя мне всегда хотелось донести до него свое творчество. Он пришел на концерт, а потом написал мне слова, прочитав которые я поняла, что наконец-то у меня получилось. Для меня это все несравнимо ни с какими победами. Конечно, дальше мы с Радмиром будем ставить перед собой новые профессиональные цели, работать над ними, стремиться к тому, чтобы идти выше, дальше, но в человеческом смысле на финале произошло все самое главное.
— Радмир, вопрос к тебе. Ты довольно долго писал музыку в стол, и такое ощущение, что внутри тебя накопилась энергия атомной бомбы, которая в итоге взорвалась. Как это случилось?
Радмир: «Маяковский» и стал этой «бомбой», как ты говоришь. В нем самом драматургически как будто был заложен взрывной механизм, который мы запустили. И я даже не знаю, кто еще кроме Юли мог бы с ним справиться. А поворотным событием, благодаря которому я открылся и создал проект, стал тот момент, когда я, случайно включив телевизор, увидел ее в украинском «Голосе». Она меня совершенно поразила своим вокалом, энергетикой и, главное, тем, как она проживала песни на сцене, исполняя их абсолютно по-новому. Я стал следить за тем, что она делает на конкурсе, а потом просто написал ей, и она отозвалась. До этого я постоянно думал о том, какая вокалистка должна петь мою музыку. И я не находил этот голос. А здесь сразу промелькнула мысль: «Может, это она?» После этого мы встретились.
Юля: Найти своего композитора так же сложно, как найти своего режиссера. Точно так же сложно найти своего вокалиста…
Радмир: Было очень много знаков, совпадений, и мы почти сразу, начав работать, понимали друг друга с полуслова. Например, у меня была песня, которую я написал еще в 18 лет, и на которой просто тренировался в «Лоджике» (программа для создания и аранжировки музыки. — Прим. авт.). Как-то я принес этот эскиз на репетицию, отошел на 5 минут, вернулся и увидел, что Юля уже поет ее. Я приносил «скелеты», в которые она вдыхала жизнь. Судьбоносную роль во всей этой истории, конечно, сыграло мое сотрудничество с поэтом Артом Антоняном. Мы с ним сочинили песню «Выдох», которую впоследствии записали с Юлей. Одной из ключевых стала композиция «Судный день» на его слова. Мы идем с ней с самого начала и до сих пор, это очень важное для нас произведение. В финале там звучит мугам — протяжные мусульманские напевы. И Юля раскрылась в них, она исполняет это так, что звучание как будто уносит куда-то в космос. К тому же мне всегда было тесно в рамках исключительно музыки, всегда хотелось открывать что-то новое, соединять разные направления искусства, и, создав Freaken Julie, мы рискнули сделать это вместе. И это даже интересно, что стихи того же Маяковского звучат здесь в женском исполнении. Я считаю, в творчестве вообще ломаются все рамки, в том числе гендерные, — есть проводник, медиатор, который пропускает через себя материал, его энергию.
— В чем ваше главное высказывание?
— В одном слове: «думай». Это очень важно. По крайней мере, для нашего слушателя. Мы за то, чтобы развивался жанр осознанной музыки, как мы его называем, потому что самое страшное — это деградация современного поколения. Как писал Маяковский: «Мне на праздник выйти не с кем».
«Авангард Леонтьев»: «Розу белую с черною жабой» венчаем…»
Весна. Теплая ночь. Комната подруги-фотохудожника и красное вино. Примерно в таком «антураже» я впервые услышала странную песню «Росомаха-корова» в записи. Представить себе лицо поющего это прекрасное безумие было сложно, его имя и название группы незнакомо, но мелодия и текст зацепили, врезались в память. Кто бы мог подумать, что спустя уж не помню сколько времени мы встретимся на «Индюшатах» и передо мной на сцене вырастет гуттаперчевый человек с безумным, приглашающим в бездну взглядом, который, начиная каждый свой опус, как будто впускает в себя новую сущность. Препарировать их все — впрочем, как и вокал, тексты, партии «Авангарда Леонтьева» — занятие неблагодарное. Аллюзии с авангардистами прошлого (такими, как, например, «Поп-механика», «АукцЫон» или «Звуки Му») будут неточными, недостаточными, но никогда избыточными. Алексею Шестакову сравнения не близки, и он создал группу, похожую на гибкую, многоугольную, меняющую формы конструкцию, которая заряжена особой энергетикой. Любопытно, что функции ее участников описаны не в традиционном ключе (вокал, гитара и т.д.), а тоже по-своему: «гласные и согласные», «белые и черные», «с оплеткой и без», «с оплеткой и толстые». Обэриутам бы понравился такой подход. «MegaБиту» он тоже показался интересным.
— Алексей, с чего начался славный путь «Авангарда Леонтьева»?
— Я играл песни под гитару, сначала чужие: «АукцЫон», «Ноль». Потом начал сочинять свои. Очень стеснялся, мне казалось все это странным, но друзьям нравилось. Потом подумал: «А что если у меня была бы группа? Я мог бы делать что-то современное, новое…» И бог послал мне гитариста Славу — человека, который разбирается в аранжировках. Он подтянул других музыкантов и к тому же начал писать песни на мои стихи. Получалось, одни композиции приносил я, другие Слава. Его — более мягкие, медленные, а я больше люблю всякую дичь, раскардаш, сумасшедший Содом. Все это как-то балансируется. Музыкально Слава больше по джазу, я — по року. В общем, говоря словами Есенина, «розу белую с черною жабой» венчаем, как можем.
— Как выстраивается диалог с аудиторией?
— Мы стараемся ее сами направлять, иначе можно «провалиться» в нее, как в яму. Аудитория, как правило, не знает, чего хочет. И здесь надо не бояться, делать то, что хочешь ты, а публика подтянется.
— Чем, по внутренним ощущениям, отличаются выступления на камерных и больших площадках?
— Мы стараемся варьировать программу, придумывать разные приемы, перформансы. Мне больше нравится выступать на большой сцене, мне так проще, я так ощущаю себя ближе к себе.
— Можете сравнить свои выступления на отборочных турах и в финале?
— В полуфинале ужасно было практически все. Видимо, мы перестарались: настолько тщательно отрепетировали программу и вылизали ее до блеска, что с самого начала все пошло не так, разваливалось по частям. А в финале было интересно. Не без сюрпризов, конечно, но я был настолько зол в хорошем смысле слова, что все получилось. Важно, что я чувствовал себя естественно.
— Ваша история довольно смелая. В какой-то степени это вызов публике. Для кого она делается?
— Думаю, для достаточно широкой публики. Кому-то понравятся аранжировки, кому-то сама энергетика, кто-то просто говорил: «Басист у вас классно играет», кого-то цепляют тексты, а кто-то их вообще не понимает, и это иногда совсем необязательно. Нам бы хотелось подтянуть любителей и поэзии, и современной музыки, собрать вокруг себя такую разношерстную компанию.
Полный «Дзинь» с уральской жилкой
Искусство требует не меньших жертв, чем красота, и, видимо, поэтому солистка группы «Дзинь» Лиза Неволина не побоялась прыгнуть в толпу и, приземлившись неудачно, тут же вскочила и продолжила петь. «Мой смысл прост: я проводник, я мост! Антенны — пучок волос!», — выдает она под задорное музыкальное сопровождение свой манифест, не забывая иногда звякнуть колокольчиками. Ее группа — явление, сообщество безумных шляпников (только с невидимыми шляпами) во главе с эдакой Пеппи Длинный Чулок. В песнях она рассказывает о нелегкой судьбе девушек, стоявших еще 200 лет назад «на Малышева» (как поведала артистка в прелюдии к композиции), о любви, конечно же, и призывает: «Раздевайся», «Бей в барабан». Когда я позвонила Лизе — как будто на том конце провода ответил открытый всему миру восторженный ребенок, такой же, какого я увидела внутри нее на концерте.
— Как вам московская публика?
— Замечательно! Мы чувствовали себя некомфортно на саундчеке, переживали, что площадка довольно большая, звук соответствующий, думали: как будем играть?.. К финалу мы подготовили три новых песни, это не хиты, они не отработаны на публике, но все получилось просто чудесно. Мы не зря приехали, собирали деньги на дорогу. Нам в этом помогли поклонники: в Екатеринбурге был концерт, и деньги от продажи билетов помогли нам добраться до Москвы. Мы также взяли своего звукорежиссера, который был в материале и правильно выстраивал нам эффекты во время выступления. В общем, концерт удался на славу. Мои музыканты до сих пор надо мной смеются, что я настолько выложилась, что даже грохнулась со сцены.
— Да, это было эпично. А давно «Дзинь» появились на уральской сцене?
— Несколько лет назад я окончила университет, у меня уже была группа, с которой мы добились определенных успехов, но она распалась. Девочка играла на домре, а я пела. Мы были акустическим дуэтом вроде девичьей 5’Nizzы, и мне радостно вспоминать то время, но эта девочка вышла замуж, родила двоих детей, и проект пришлось закрыть. Я долго собирала «Дзинь», по крупицам. В коллективе сменилось музыкантов 20, и только когда сформировался нынешний состав, возникла уверенность, что мы все горим за одно дело. Сложно было найти людей, но, к счастью, это удалось.
— Что является главной опорой, на которую наращивается все остальное: музыка, тексты, идея?
— Это любовь: к миру, к музыке… Звук — это промежуточное состояние между духом и материей, проводник между чувством и разумом. Наша сверхидея — показать, что музыка… это больше, чем музыка. Это не сочетание звуков или слова, это наша жизнь, наша энергетика. Мы так любим мир, себя, друг друга.
— Когда я побывала в Екатеринбурге, мне показалось, что в этом городе работает какая-то правильная творческая радиация. Вы ее ощущаете, живя там? Город помогает?
— Очень поддерживает наша творческая, художественная коалиция. В ней очень много интересных личностей. Тот же Олег Ягодин, лидер «Курары»… Он нас очень грамотно наставлял, мог посоветовать что-то конструктивное, показать, где слабые места, а где все супер. Есть какая-то особая уральская жилка. Поэтому наши музыка, кино и театр эксклюзивные, уникальные.
