Пока Дмитрий Бертман докладывает труппе о творческих планах, а труппа маринуется в радужных духовных перспективах, в геликоновском фойе, в буфете, кипит бурная материальная жизнь. Точнее, пищевая. Артисты хора, солисты, костюмеры, официанты накрывают столы совсем не тем, чем бог послал, а конкретными своими рукотворными произведениями. Вот, например, на круглом столике раскинулись «Простые вещи» от Елены Кочуры. Вообще-то она работает с оперной труппой, но на «Гели-Food» выступает с прекрасной закуской — соленые огурчики, серый хлеб с корочкой, припорошенной мукой. В двухлитровой банке не то тыквенный суп, не то кабачковая икра — пойму, когда попробую.
На соседнем столике — табличка «Помидорчики от Берты». Стол сервировала солистка Мария Калинина.
— А вы не знаете, кто такая Берта? — спрашиваю человека, который тут бегает и командует.
— Не знаю, — бросает он и убегает, прихватив с собой пустой стол: видимо, расчищает место для дегустации: дегустаторов полный зал. Как только Дмитрий Бертман закончит свою тронную речь, оголодавшие артисты ввалятся в кафе, и начнется... Но пока здесь, кроме меня и расторопных официантов, никого.
«Грузинский дворик. Ореховая симфония» от Марии Масхулия. Любимая ученица Зары Долухановой приготовила товарищам лобио, сациви, пхали из зелени и свеклы и, само собой разумеется, хачапури. В трех глиняных плошках томится груша в вине — вот это та самая вишенка на торте от знаменитой меццо-сопрано.
Два подноса с пухлыми пирогами от пиар-отдела — «Капустная элегия, или Прощай, лето!». Как потом выяснилось, всю ночь пироги пек заместитель Бертмана, Эдуард Мусаханянц, натура творческая и горячая, куратор многих творческих проектов. Пироги аппетитные, румяные… слюнки текут. Но трогать ничего нельзя.
Вообще, названия кулинарных изысков от оперных артистов — удивляться нечего — музыкальные. Вот «Рояль в кустах» от Елизаветы Серышевой — это клавиатура из фасолевой пасты и жареных гренок с чесноком. Черно-белые (почти) клавиши затерялись в зарослях зеленого лука, укропа, петрушки и помидоров. Солистка хора вносит последние штрихи в свой гастрономический дизайн.
— Это абсолютно постное блюдо, экспромт, прикол, — объясняет Елизавета. — Зелень — кусты, а армянский лаваш — ноты, сейчас я их поправлю, чтоб лучше видно было. У меня есть очень хорошая немецкая машина, которая отлично взбивает разные пасты, паштеты, начинки — это быстро, вкусно, красиво, и много людей сразу могут все попробовать.
А вот коллективный труд, вернее, парный — от молодоженов Юлии Щербаковой (колоратурное сопрано) и Андрея Орехова (солист хора). Ребята только что поженились и свое блюдо назвали «От любимых». Сверху красной икрой выложено число 29, что означает 29‑й сезон «Геликона».
— А внутри-то «любимых» у вас что?
— Там курица, шампиньоны, блинчики, яйца и много жареного лука. Кстати, блинчики уже готовые и завернутые рулетиками, — объясняет Юля, а супруг добавляет: «Рулетики с секретным рецептом». — Рецепт мне дал муж сестры, а он су-шеф в ресторане. Готовили его вчера с полдесятого вечера до трех ночи. Ну объем-то все-таки немаленький. Хотим, чтобы побольше народу попробовало.
— Оперные любят поесть?
— Конечно, нужно хорошо поесть, а через час уже можно петь.
— А вот я читала, что, наоборот, петь следует голодным.
— Нет, ну это от волнения. Бывает, что с самого утра не хочется есть, но нужно в себя втолкнуть, потому что для пения нужны силы и энергия.
Продолжаю путешествие по оперной кухне. Марианна Опарина выкладывает на три подноса свои «Геликончики» — пирожные. Вообще, она технический работник, и я не знаю, как она управляется с техникой, но кондитер Марианна знатный: каждое пирожное — произведение искусства, увенчано кремом из сыра и дольками инжира, хитрыми кошачьими мордами, кажется, из марципана. А костюмер Яна торопится аккуратно нарезать нежнейшее «Птичье молоко».
Салат с эстетичным названием «Соловки» в большой кастрюле, в двух шагах — «Летний променад» с раками, торт «Наполеон и Жозефина». «Любовь к трем апельсинам» представляет инженерная служба «Геликона»: кутабы с зеленью, сыром, а между ними плошка с апельсиновым желе. Подход к делу более чем серьезный — даже с рекламной точки зрения. Так, хористка Дарья Рубанова выпустила афишу, на которой белым по жгучему черному фону так и написано: «Цыганские яства: голубчики Земфиры, цыганская страсть (с чесноком и зеленью), приворотные рулетики, торт «Позолоти ручку».
Все это сметают в считаные минуты. Пожиратели оперной кухни оценивают мастерство коллег посредством тайного голосования. Два жюри — профессиональное и народное (куда входят и народные артисты) — вынесли свой вердикт: на каждом месте оказались по два победителя. Первое разделили «Грузинский дворик» и торты Богдана Мотрука. Молодому солисту хора на его кондитерском столе особенно удалось тирамису.
— Для меня большое откровение, что Богдан оказался потрясающим кондитером, — комментирует итоги Бертман. — Он солист хора, выпускник хоровой академии, уже исполняет несколько сольных партий, в том числе в опере «Чаадский» Кирилла Серебренникова. Он еще и художник, пишет потрясающие картины.
Но, вообще, кулинария — одна из основ профессии певцов: каждый, сотворяя роль, придумывает, можно сказать, свой кулинарный рецепт из многих ингредиентов. Поэтому певцы, как правило, бывают хорошими поварами.
— Оперные много едят? Где тут миф, а где реальность?
— Да, многие считают, что певицы много едят и что певцы в основном толстые. Но сейчас время поменялось, изменились и требования к певцам: сегодня все певцы следят за внешностью, за диетой, количеством калорий. Кто-то увлекается сыроедением, белковой диетой… Ведь не секрет, что за спектакль исполнитель главной партии теряет до 4 кг. Это большая физическая нагрузка, потому что оперное пение основано на дыхании, и оно работает как у спортсмена: диафрагма ходит как поршень. И у каждого певца поэтому свой рацион: кто-то любит пасту (это быстрые углеводы), кто-то ест сырое мясо. У нас, например, и сыроеды, и вегетарианцы есть.
— А как все-таки грамотно есть — до спектакля или после? Может, во время в кулисах перекусить?
— Считается правильным поесть за 2–3 часа до спектакля. А я вообще люблю почти в каждый свой спектакль вводить еду. Когда-то я в Ирландии ставил «Русалку» Даргомыжского, солист Большого театра Максим Михайлов играл Мельника. И была сцена, где я Мельнику давал есть сырое мясо. А это были 90‑е годы, мы только начали выезжать за границу, получать контракты, и Максим прямо на сцене ел сырое мясо, ему это очень нравилось.
