Музыкальные бродилки
Совершенно новым для русского музыкального театра стало внедрение в классическую оперу принципов набирающего обороты иммерсивного театра. Бродилки, атмосферные квесты, интерактивные и иммерсивные проекты, променады, которые несколько лет назад появились на территории перформанса и драматического театра, стали проникать и в сферу музыки. Первооткрывателем явилась променад-опера «Пиковая дама», поставленная в особняке Гончаровых-Филипповых на набережной Яузы Александром Легчаковым с живым оркестром и Петром Наличем в партии Германа. Опыт оказался удачным, несмотря на сложность задачи. В конце сезона в особняке на Хитровке молодой режиссер Андрей Цветков-Толбин предложил свою оперу-променад — на сей раз «Моцарт и Сальери» Римского-Корсакова — с собой в роли Сальери и в рок-аранжировке. Здесь вышло несколько хуже — под фонограмму, с изрядной долей наивности, порой граничащей с дурновкусием. Однако факт есть факт.
Мюзикловые иммерсивы тоже явили себя в этом сезоне. Один из них — высочайшего уровня: загадочный и пугающий «Дом 19l07» Агаты Вавиловой с прекрасной музыкой Рустема Бахтиярова в деревянном особняке в Денежном переулке.
Иммерсивный театр — это, конечно, самый перспективный тренд сезона. Причина стремительного развития жанра — в том числе в растущей популярности квестов как любимой формы развлечения современной молодежи. Так пусть уж пойдут послушают Чайковского в форме променада и Римского-Корсакова в рок-обработке, чем вообще никак.
Триумф маньяка
Наконец-то в опере додумались до того, чтобы переписывать либретто. Призываю к этому давно: друзья режоперщики (оперные режиссеры)! Вместо того чтобы накладывать на классические либретто собственные сюжеты, создавая когнитивный диссонанс между текстом и тем, что происходит на сцене, берите пример с оперетты! Смело переписывайте либретто так, как вам хочется! Пусть героями оперы «Трубадур» станут психиатры и пациенты, а персонажами «Евгения Онегина» — три поросенка. Однако большинство деятелей музыкального театра считают, что это невозможно, немыслимо и вообще уголовно наказуемо. Что это нарушение прав, издевательство над партитурой и бла-бла-бла. И вот это догматическое, устаревшее, архаичное убеждение снесено, убито, опровергнуто начисто.
Пример — постановка Константином Богомоловым оперы Генделя «Триумф Времени и Бесчувствия» в МАМТе имени Станиславского и Немировича-Данченко. Новый сюжет и текст придумали сам режиссер и писатель Владимир Сорокин. И хотя певцы на итальянском продолжают петь оригинальный текст кардинала Бенедетто Памфили, он не более чем фонетический гарнир к прекрасной барочной музыке. А сюжетик у нас про самое наболевшее: маньяка Чикатило, серийных убийц, истязающих детей, извращенцев из всяких благотворительный фондов и пр. И про все про это откровенно — хоть не поется, но, по крайней мере, пишется на экранах и табло. Так что никаких противоречий, никаких диссонансов — сплошной триумф соответствия, пусть даже и бесчувственного.
Исторические хроники
Столетнюю историю МАЛЕГОТа рассказали в Михайловском театре средствами фантастического концерта, придуманного и осуществленного Владимиром Юровским. Жизнь оперной труппы Михайловского театра оказалась выразительной иллюстрацией развития не только советской и российской музыки, но и в целом отечественной истории. Фрагменты из самых этапных, порой экзотических и редчайших, спектаклей, которые в течение столетия были сыграны на сцене МАЛЕГОТа, показали в исполнении солистов Михайловского и приглашенных звезд. Интересно, что жанр, в котором спектакли были предъявлены публике, можно условно отнести к «семистейдж» — то есть почти концертному исполнению. Однако представленные фрагменты давали ясное представление о том, что это были за постановки. Кульминацией программы стало исполнение финала «Пиковой дамы» в шокирующей редакции Всеволода Мейерхольда. Волнующим оказалось и присутствие в зале ныне здравствующего классика русской музыки Сергея Слонимского, которому публика устроила настоящую овацию.
Мудро и талантливо выстроенная программа, блистательно исполненная оркестром Михайловского театра под управлением Юровского и прекрасными солистами, не только доставила эстетическое наслаждение, но и еще раз доказала: многое, что мы принимаем за новое, есть забытое старое. Возможно, даже специально забытое, чтобы при случае выдать за новое.
Было ваше — стало наше
Целый год продолжалась кампания по закрытию Камерного музыкального театра имени Покровского. Публикации в СМИ, возмущенные посты в соцсетях, заступничество выдающихся музыкальных деятелей — все оказалось тщетным. 3 июля министр культуры Владимир Мединский подписал указ за номером 1132, согласно которому некогда прославленный, известный на весь мир театр приобрел статус камерной сцены имени Б.А.Покровского в составе Государственного академического Большого театра России. И хотя решение это готовилось давно, недавняя смерть одного из создателей (наряду с Борисом Покровским) этого уникального театра — дирижера Геннадия Рождественского — как-то уж очень символично совпала с моментом смерти их детища. Было уже много сказано о том, каковы причины данной «оптимизации», каковы последствия столь жесткого решения для театра — не только убиенного, но и вообще российского музыкального театра в целом. Повторять не будем. Что же до выгод и прибылей, то они очевидны: Камерный театр размещается на Никольской улице, в самой проходной туристической зоне столицы, в здании знаменитого некогда ресторана «Славянский базар», в котором не только кутили богатые фабриканты, но и творили историю: известно, что именно здесь Константин Сергеевич Станиславский и Владимир Иванович Немирович-Данченко придумали концепцию Художественного театра. Конечно, я не оракул. Но если новый, весьма деловой хозяин этой волшебной точки не начнет процесс возвращения ей исторической и культурной роли, то бишь ресторана, буду удивлена.
И вновь продолжается бой
Великое противостояние, битва гигантов: драматические режиссеры против оперы. В этом сезоне не удержался от соблазна поставить «Пиковую даму» в Большом театре Римас Туминас, вдохновленный успехом «Катерины Измайловой», принесшей ему номинацию на «Золотую маску». Результат получился не столь убедительным, как с «Катериной», но вполне приличным. Безоговорочная победа осталась за партитурой Чайковского, которая вышла на первый план и отодвинула скромную, почти иллюстративную режиссуру за «красную линию».
Совсем иное — баттл Камы Гинкаса с Верди в театре Станиславского и Немировича-Данченко, оказавшийся гораздо более эффектным. Здесь режиссер-дебютант (в опере, имеется в виду) дал волю своей фантазии. При этом он совершенно не пытался по аналогии с Мейерхольдом «вернуть Верди Шекспира». Напротив, Гинкас явно чувствовал себя свободным по отношению к трагедии Шекспира не меньше, чем к партитуре Верди. А потому он создал некий новый продукт, в котором, скорее всего, пытался серьезно и вдумчиво исследовать какую-то важную проблему. Увы, проблема так и осталась неразгаданной и глубоко зарытой в недрах режиссерских и сценографических нагромождений, в результате чего вышло не серьезно, а жутко смешно. В подобных битвах победителей нет — только проигравшие. Зато есть подтвержденный позитивный тезис: оперная режиссура — это самостоятельная профессия, требующая как минимум умения читать партитуру.
Вдохновение
Его подарил нам «Золотой петушок» в постановке Владимира Федосеева и Дмитрия Бертмана в «Геликон-опере». Этот спектакль не побоюсь назвать выдающимся, хотя от своих коллег в частных беседах и соцсетях слышала еще более сильное слово: гениальный.
«Петушок» — режиссерский спектакль. Прочтение сюжета, истории, смыслов в нем играет первостепенную роль. И все же первым именем в списке постановщиков будет имя маэстро Федосеева: не из пиетета перед легендарным мэтром, а потому что это его спектакль. То, как он выстроил драматургию оперы, насколько совершенно услышал и воплотил в реальность движение и развитие каждой интонации, каждой лейттемы, завораживает и покоряет. То, что происходит на сцене, сопрягается с музыкой идеально, хотя мы видим массу остроумных и порой эпатажных деталей, не прописанных авторами в либретто и в партитуре. «МК» подробно писал об этом спектакле, не стоит повторяться. Важно, что спустя 110 лет после создания этой оперы и ухода из жизни великого русского композитора Николая Андреевича Римского-Корсакова этот спектакль продемонстрировал концепцию видения современного мира — страшного и смешного, трагического и полного иронии, доброго и агрессивного, прекрасного и уродливого.
