— А Алла Борисовна-то придет посмотреть на дочь? — спрашиваю я Галину Волчек.
— Нет, Алла не сможет — она с детьми сейчас на море. Мы вообще не ждем особых гостей. Вчера были «папы-мамы», сегодня и завтра — зрители по билетам. Официальная премьера в новом сезоне, мало времени было (репетиции начались в конце апреля. — М.Р.). Сейчас два раза сыграем на публике. Кристина очень волнуется.
Да тут, как я вижу, все волнуются: слишком велики репутационные риски, велика ответственность. У Волчек — перед труппой: мало того что позвала артистку со стороны, так еще и не театральную, а певицу из шоу-бизнеса. И главное — перед зрителем, который верит, что, приглашая на сцену чужака, «Современник» не уронит планку. И у Орбакайте риск будь здоров: должна доказать ревностным театралам, что она на сцене человек не случайный и что ее подростковая роль в фильме «Чучело», который в середине 80-х прогремел на всю страну, тоже была не случайностью в ее биографии.
Но вот спектакль начинается. Те же декорации: графический абрис Нью-Йорка, внутри которого только две комнаты, но без разделяющей их стены, внутри которых — две кровати и два телефона. Все! Мужчина и женщина два с половиной часа пытаются построить новую жизнь, но прошлое сопротивляется и не хочет отпустить им нового счастья.
Пьеса Уильяма Гибсона — подлинная драма с выяснением отношений, истинным и ложным самоанализом, срывами и рефлексиями героев, которые постоянно на нервах от социальной и личной неустроенности. Одним словом, жизнь не удалась. Джери, высокий красавец (Кирилл Сафонов), бежит от жены — точнее, от ее измены. Супружеские отношения отягощены еще и материальной зависимостью от влиятельного тестя. А Гитель… та вообще в силу странности своего характера обречена на неудачи. Вот и встретились два одиночества-неудачника.
Она появляется в своей крохотной квартирке с большой кроватью, матрас которой — предмет особой гордости — за 69 долларов (действие пьесы происходит в середине прошлого века, поэтому ценник без особых нулей — 15, 20, 69). Она не входит, а буквально влетает — короткая пестренькая юбка (нечто розовенько-фиолетовое), дешевая курточка под искусственного леопарда… И через пару минут в зале начинается смех: эта блондинка и правда смешна, но природа этого смеха из редкого сочетания — нелепости и необъяснимой трогательности.
Ее нелепость обаятельна. По фактуре Орбакайте не травести с острыми ключицами подростка, у нее — приличный рост, но откуда-то берутся хрупкость, ломкость в ее героине. Несколько танцевальных па (а это певица всегда хорошо делала на эстраде), батман, еще батман… Цепочка несуразных действий, когда все одновременно — и все валится из рук. Звонит телефон, закипает и убегает молоко, из пакета вываливаются продукты, хочется есть/пить/писать одновременно, а тут еще звонок в дверь! И на пороге — он, да еще и в шляпе. Суета, смятение, страх. Маленькой балеринке Гитель, вообще-то такой хорошей, отчего-то не везет — ни в деле, ни с мужиками. Они в основном пользуются этой бескорыстной дурехой. Вот и этот приятель пришел попользоваться ее распахнутой душой, да еще объяснить с укором: мол, пользуются, подружка, тобой и пользоваться будут. Тот еще невротик.
Гитель у Орбакайте — вся на нюансах, рефлексиях, на невидимом, не техничном, — но именно из этого в спектакле образуется воздух, который или есть, или его сперли, то есть когда воздух спертый. Тогда возникает настоящий театр, когда воздуха не замечаешь, а просто дышишь им. Дышишь чужими историями, бог знает когда написанными, чужими судьбами, тебя не касавшимися до этого момента…
Вообще у Орбакайте репутация стильной певицы, для которой детали в костюме, прическе, движениях имеют значение, потому что работают на образ. Орбакайте-артистка не обращает внимания на сбившиеся волосы, на пот, тонкой струйкой бегущий от виска к длинной шее. Она не боится быть некрасивой — и очень даже некрасивой, особенно во втором акте, когда наступает подлинная драма. Перед нами — драматическая актриса, очень органично проживающая жизнь некой Гитель Моски и делающая ее историю подлинной, а потому вечно живой: историю мужчины и женщины, историю эгоизма, историю любви, когда один любит, а другой — позволяет любить. Неискушенная в театральном деле, она лихо раскачивается на качелях — от смешного до трагичного. И неопытность неофита придает этому полету зыбкость и трепетность. Да и сам спектакль, поставленный три года назад, как будто другой.
Поэтому в зале начинается овация еще до того, как с лица Гитель, смотрящей в зал, уходит свет. Потом — «браво», бесконечные цветы. Браво — Кириллу Сафонову, который, понимая, что фокус внимания неизбежно будет на его новой партнерше, помогал ей. И, конечно, Галине Борисовне Волчек, которая открыла нам новую Кристину Орбакайте — удивительную, тонкую и стильную актрису, которая вышла за рамки своего стиля.
А мама, то есть Алла Борисовна, звонит Волчек после спектакля: «Галя, ну как Кристинка?» А Кристина ее сидит рядом с Волчек — усталая, бледная.
Понимаю, я бы тоже ни за что не пошла на первый прогон своего ребенка, чтоб не скончаться там от страха. Тоже, знаете ли, репутация…
