Из досье «МК»: «Иза Высоцкая — в девичестве Изольда Жукова — окончила школу-студию МХАТ в 1958 году. На один год старше Владимира Высоцкого. Работала актрисой в Киеве, в Театре им. Леси Украинки, в Ростове, в Перми, во Владимире, в Лиепае. В настоящее время служит в Нижнетагильском театре драмы. Имеет сына».
Первое знакомство
Мы познакомились в Школе-студии МХАТ. Я была на один курс старше: я — на третьем, он — на втором. Был мальчик — такой румяненький, хорошенький, коренастый, конопатенький немножко. Темно-русые волосы, светлые глаза. Очень симпатичный домашний мальчик, у которого папа — строгий военный, мама — переводчик, архивный работник, и вторая жена отца — Евгения Степановна — тоже очень интеллигентная женщина. Ну мальчик и мальчик, бегает по студии.
А я уже замужем была, у меня своя, взрослая жизнь. Когда наш курс выпускал спектакль «Гостиница «Астория», его пригласили на крошечную роль — нужен был солдат, даже не помню, были ли у него слова. И вот после сдачи спектакля начались отношения. И с этого дня он вообще был при мне, со мной. Я приходила в столовую, а мне несли обед и не говорили от кого. «Я не буду, я не буду!» — возмущалась я. «Да ты не бойся...» Или я заболевала, и моментально появлялись лекарства. В Москве тогда невозможно было достать цветы, а он находил. Таскал еду из дома. Этот ребенок в 19 лет... Дай бог так себя зрелым мужчинам вести.
Очень красиво ухаживал? Я была убеждена, что Володя не может некрасиво ухаживать. Мне кажется, он любил всех женщин. Он носил меня на руках. Дарил, бесконечно дарил — что угодно - конфетки, мандаринки или отрез на платье. Духи и туфли, но туфли только без каблуков. Я сама не заметила, как вдруг мне стало его не хватать. Если мне поначалу казалось, что это мальчик, то очень быстро я превратилась в маленькую девочку. Благодаря ему мне всю дальнейшую жизнь хотелось быть маленькой, беспомощной и глупой. Но не пришлось.
Свадьба
— Он взял мой чемодан и привел домой на 1-ю Мещанскую. Там жила Нина Максимовна с Жорой (ну, ее мужчина) и соседка Гися Моисеевна с сыном Мишей. Мы с Володей занимали третью комнату, причем так: эта комната одновременно принадлежала и Высоцким, и Гисе Моисеевне. Эта Гися Моисеевна даже в песне у Володи есть про коммуналку. У меня были хорошие отношения с семьей — до последних дней.
Расписались мы, когда Володя заканчивал студию. Он меня называал Изуля. По паспорту я - Иза, хотя меня часто называют Изольдой. А я звала его Волчека, Волчонок.
С помощью Володиной бабушки по линии отца (она была очень влиятельным человеком в Киеве, врачом-косметологом, — меня развели с первым мужем). Я прилетела на свою собственную свадьбу 25 апреля 1960 года. Мы никакого торжества не хотели делать, но Семен Владимирович сказал: «Свадьба — значит, свадьба». И вот маленькая, крошечная квартирка в две комнаты, народу пропасть, на подоконниках сидят...
Мне покупали в магазине «Наташа» на улице Горького прелестное платье в палевых розах, очень пышное. Материал назывался перлон, такого сейчас нет. Туфли, естественно, без каблуков, бледно-лимонного цвета. Никакой фаты. А Володя... Он был в рубашечке, мы купили ему костюм, но он его не носил. А может, и в костюме был, не помню. Расписались в Рижском ЗАГСе, под патефон, где почему-то был не марш Мендельсона, а музыка из фильма «Укротительница тигров». Мы хохотали страшно.
Совместная жизнь с Высоцким
Однажды я сказала: «Володя, нет денег». — «Хорошо, Изуля, добудем». Как он добывал, меня это не очень интересовало. Вот какой он был муж? Он меня даже к портнихе возил. Помню, привез отрез — серебряный, под березку. А пальто кораллового цвета с начесом... Сам надел, сам обул, сам причесал. Я же не просила норковое манто. Откуда бы этот, тогда неудачник, взял деньги? В Пушкинском театре Равенских (Борис Равенских — режиссер. — М. Р.) пинал его как хотел. Спасибо Раневской, она его опекала. Когда Володю собирались убирать из театра, она пошла в дирекцию: «Оставьте его — или уйду».
Я застала юность его, очень чистую, когда Володя не пил. То есть мы выпивали в компаниях, но это не было болезнью, а просто застольем. Про наркотики я узнала только после его смерти. Однажды мне принесли его «бревнышком», а наутро, поднявшись, он попросил: «Изуля, дай шампанского». Не помню, какие уж пламенные монологи произносила. Он слушал-слушал, а потом сказал: «Изуля, ну ладно, только не сутулься». Эти байки я несла в студию, рассказывала, что мой Высоцкий творил. А для него самое главное — распусти волосики, возьми кофточку и не сутулься. Кофточку он мне подарил из американской посылки (кто-то получил), ни у кого такой не было — пуховая серенькая кофточка. И вот жара не жара, а Володя за свое: «Возьми кофточку». И волосы надо обязательно распустить. И еще туфли без каблука. И все замечательно.
Песни
К песням его я относилась легкомысленно: зачем это? Ведь я выросла в оперном театре, училась в хореографическом училище и эти трень-брень балалайка не понимала.
Он учился играть на гитаре, а вот потрынькай у вас над ухом — вам, наверное, не понравится. Во-вторых, кругом пели все. И Володя пел. Но он был для меня тогда Володя, а не Владимир Семенович.
Посвящения прямого нет. Вот он привез мне одну песню «О нашей встрече что и говорить. Я ждал ее, как ждут стихийных бедствий». Тогда действительно была необычная встреча. Я иду недалеко от улицы Правды и чувствую, что кто-то смотрит на меня. Я вся извертелась, но никого не увидела. Прихожу к подруге, телефонный звонок: «Изулька, я видел тебя из автобуса». И он приехал к нам с Каришей (Карина Филиппова — сокурсница Высоцкой. — М. Р.) и привез эту песню. У меня был черновик, карандашом написанный, но он не сохранился. Да мало ли что он написал: «Длиннющий хвост твоих коротких связей». Мне больше нравилось «Я подарю тебе Большой театр и Малую спортивную арену». Я понимала, что это шутка, но в какой-то момент мне это не помешало порвать.
Не родившийся ребенок
Мы ждали ребенка, но этого не случилось. Он должен был родиться, но не родился... Был выкидыш. Но не сам по себе... Сначала был скандал, хотя я даже не могу назвать это скандалом. Нина Максимовна стояла посреди комнаты и кричала. Ни я, ни Володя не могли вставить ни слова. Теперь я понимаю, что это была истерика: у нас будет ребенок, а у нее своя жизнь, Жора...Срок был небольшой, у меня началось кровотечение - я попала в больницу. И улетела из Москвы, удержать меня было невозможно.
Разрыв
В официальном браке прожили года четыре. Развод я получила в 65-м в мае. Володя должен был прилететь в Ростов, где я в это время работала в театре, и его туда брали. А незадолго до этого одна моя подруга сообщила мне, что Люся Абрамова ждет от него ребенка. И тут же позвонила Володе. Я его спросила: «Правда?» И он сказал: «Нет». Он сказал: «Я вылетаю». — «Как влетишь, так и вылетишь», — сказала я и бросила трубку. Я не знала, кто такая Люся. Какая Абрамова? Потом узнала, что они вместе снимались в «713-й просит посадки». Развод мне не нужен был как таковой. А ему нужен: Люся была беременна.
После развода он помогал он не помогал мне - у нас вообще не было никогда таких разговоров. Вот в 1976 году, когда мы встречались последний раз, он сказал мне: «Изуля, у меня много денег, возьми ради Бога». Он смехом это говорил, но я: «Володя, ни в коем разе». Это не гордость, это, наверное, ущербность. Ведь лишних денег не было и нет. Сейчас я бы, наверное, не отказалась.
Последняя встреча
1976 год. Володя позвонил. «Приедешь на «Гамлета»?» — спросил. Друзья меня не пускали, говорили, что у него «Мерседес», а «куда ты в таком виде в калашный ряд». Если бы видели, как я закатилась на Таганку: свитер-самовяз, брюки за пять рублей, туфли невозможные. Нет, я не комплексовала, но вокруг меня комплексовали.
Вот он выбежал из машины, подбежал ко мне, схватил за руку, мы побежали к проходной. А вокруг толпа кричит: «Володя! Высоцкий! Владимир Семенович!» «Посиди, сейчас билет принесу», — сказал он и убежал. И не было для меня никакой его звездности. Да если бы не эта звездность, я была бы ближе к нему, я бы от него не пряталась.
И вот «Гамлет». После — три сольных концерта в Коломне с короткими перерывами. В эти перерывы он съедает кусок колбасы, глоток кофе и еще поет за кулисами то, что не может петь со сцены. После этого он едет поздравлять Беллу Ахмадулину, а на следующий день утром рано уже в какое-то посольство. И я сказала ему: «Володя, как ты можешь?» — «О чем ты говоришь? Я боюсь остановиться». А ведь жизнь-то разорванная: с Мариной живут врозь, все время круговерть, вокруг огромное количество людей. И всем что-то надо. Однажды мне Нина Максимовна сказала: «Какая ты счастливая, что ты всего этого не видела».
В Нижнем Тагиле
В 70-м году мы с мужем ушли из Театра Балтфлота в Лиепае. «Позвони Высоцкому», — сказал он мне. И я позвонила. Володя сразу сказал: «Приезжай». Я приехала на улицу Телевидения, он тогда там жил в двухкомнатной квартире. Позвонила — никто мне не открыл. Ну, думаю, приехала. И тут поднимается Володя с Ниной Максимовной, несут конфеты, несколько коробок. «Володь, ты можешь помочь с работой? У нас такая ситуация, кошмарный режиссер». Он сказал: «Я сделаю все, только подожди, когда я вернусь». Но как только я сказала мужу, что Володя обещал помочь, он тут же на бирже подписал контракт с Нижним Тагилом. Тем более что в Тагиле сразу давали квартиру. В ней я до сих пор и живу. Мне хотелось иметь свой угол и чтобы у ребенка была комната. А здесь, как видите, целых три.
Смерть
Нет. Я о смерти узнала в тот день, когда мне присвоили звание «заслуженная артистка». Приехала в Москву только на 41-й день.В смерти Володи для меня много странного. Я много слышала о его смерти всякого разного. Вот врач Игорь, фамилию его не помню, позвонил Нине Максимовне: «Мне надо вам кое-что рассказать». — «Я не могу сегодня, давайте назначим встречу на завтра». Завтра его уже не стало — покончил жизнь самоубийством. А вскрытие показало, что у него столько в желудке лекарств, что никакого самоубийства не надо. Насколько все это достоверно? И главное — не было вскрытия тела Володи. Семен Владимирович сказал: «Не дам!» Сейчас я могу это объяснить: он всегда хотел скрыть, что сын его — наркоман, что у него много жен, хотя ко всем женам хорошо относился, а ко мне так очень замечательно.
Фамилия Высоцкого
Его фамилия мне помогает: вот плитку на кухне выложили поклонники Володины. Несколько лет назад пришли и просто спросили: что вам сделать?.. Пока был Володя жив, на мою фамилию никто не обращал внимания. Но как только Володи не стало, в первый год — это был какой-то ужас. «Скажите, это правда, что...» Я уходила из очереди, потому что сказать «неправда» — значит, отказаться от него. Однажды после гастролей в Новочеркасске мне артисты устроили обструкцию — слишком много мне цветов дарят. Говорили, что это все за счет фамилии.
Вот уже жизнь подходит к концу. Ни мужей, ни мужчин давно уже нет. А Володя — это Володя. И я вас уверяю, поверьте мне, если бы не было песен, ролей, а он был просто Володя, просто актер, он для меня все равно бы остался самым значительным из всего, что произошло в моей жизни.
Читайте материал: До сих пор его люблю: умерла первая жена Высоцкого Изольда
