Сразу его не узнаешь — всматриваешься в, казалось бы, знакомые черты, но почему-то сомневаешься. Но едва к герою обратились: «Андрей!», — как все сомнения отпали. Значит, русский, значит, Добрыгин. Семих Капланоглу наконец-то освободился, возможно, от проекта своей жизни, закончил грандиозную трилогию «Яйцо» — «Молоко» — «Мед» и неожиданно ушел в нечто инфернальное, то ли далекое, то ли близкое будущее. Сам признался, что вдохновился «Солярисом» Андрея Тарковского. Хотя в «Зерне» есть цитата из «Жертвоприношения», а уж зону из «Сталкера» вспоминаешь на протяжении всего фильма. Это черно-белая картина о некоем человеке, который пытается проанализировать и изменить не лучший из миров. Сыграл его 57-летний французский актер и режиссер Жан-Марк Барр, игравший почти во всех фильмах Ларса фон Триера — от «Европы» и «Рассекая волны» до «Догвилля» и «Нимфоманки». В 2002 году он приезжал в Москву со своей режиссерской работой «Слишком много плоти». В Токио Жан-Марк представлял «Зерно» вместе с режиссером и продюсером. Григория Добрыгина не было. Он сыграл роль второго плана и вместе с героем Барра перемещался по безжизненному апокалиптическому пространству. Можно сколько угодно фантазировать на тему их путешествия. Особенно впечатляют графической красотой кадры, где Андрей в лодке плывет сквозь высохшую высокую траву.
До этого Григорий Добрыгин уже участвовал в международных проектах. У Антона Корбейна в «Самом опасном человеке» сыграл чеченского парня, и это при его славянской внешности. После съемок в «Зерне» он вспоминал, что работа с Семихом Капланоглу была трудной, поскольку он из тех деспотичных режиссеров, которые способны морально задавить актера. Об этом, кстати, и не подумаешь, глядя на 54-летнего Капланоглу, не снимающего кепку даже на сцене. Интересно, что подвигли его к созданию «Зерна» не только кинематографические впечатления, но и урбанизм Детройта, события на Ближнем Востоке, реалии собственной страны. «Мир охвачен беспорядками, — говорит Капланоглу. Сирийцы наводнили турецкую Анатолию. Я вижу убогих и бедных людей на улицах Стокгольма…» Мигранты определяют уклад и в его фильме, они напоминают варваров. А музыка, звучащая в финале «Зерна», уносит на планету Солярис.
Одно из самых незабываемых впечатлений фестиваля — показ казахстанской картины «Света» Жанны Исабаевой с последующим ее обсуждением с японскими зрителями. Поскольку снимались в фильме непрофессиональные слабослышащие актеры, то и публика пришла особенная. Не менее сильное впечатление производит и бюджет фильма — 17 тысяч долларов. Услышав эту цифру, наши кинематографисты должны свалиться со стула. Им иной раз и 25 миллионов рублей мало. Жанна Исабаева снимает авторское кино часто на свой страх и риск, рассчитывая на собственные силы. До нее уже снималось несколько картин про глухих, в частности «Страна глухих» Валерия Тодоровского, «Племя» украинского режиссера Мирослава Слабошпицкого.
Жанна Исабаева вспоминает, как все зарождалось: «Я задумала фильм, но решила: пойду в общество глухонемых. Если найду там актеров, тогда буду снимать. Из-за Лауры Королевой и Романа Лысцова я сделала этот фильм. Когда писала сценарий, я ничего не знала про глухих, думала, что они замкнутые. Оказалось, все не так. Они очень разговорчивые и общительные. Но если их разозлить, то все будет жестко. Они либо добрые, либо злые. Постепенного перехода из одного состояния в другое у них нет. Я люблю брать темы, которые меня пугают. Этот фильм — вызов для меня. Несмотря на все ужасы, которые делает Света, я хотела ее оправдать, показать, почему она такая. Света — продукт безжалостной системы. Она вряд ли изменится и станет другим человеком, поскольку уже сложившаяся личность. Но Света сделает все, чтобы ее дети были лучше. Они же не в приюте воспитываются, а в семье. Мне сложно было снимать. Даже с профессиональными актерами работать трудно, а тут приходилось все самой показывать. Я отыграла весь фильм как актриса. Каждый дубль им показывала».
Картина не только на языке жестов, но и на русском языке, поскольку Лаура Королева и Роман Лысцов — русские люди, живущие в Алма-Ате. Она руководит театром для слабослышащих, он мечтал стать моделью, фотографирует. У обоих есть слышащие и говорящие дети.
Лаура вспоминает о своей работе: «Прочитала сценарий и подумала, что в жизни я не такая. Как сыграть совсем другого человека. Мы сами не слышим, а Жанна не знает жестов. Она писала нам на бумаге, а мы читали. Теперь у нас общий язык и нам легко, а на съемках все было сложно». Лаура и Роман научились читать по губам Жанны. И во время обсуждения фильма с японскими зрителями она писала Лауре что-то на бумаге, а та при помощи рук переводила Роману, который совсем не говорит. Лаура брала микрофон и говорила громко, не так, как в жизни, хотя многое передать голосом она не может. Было задействовано несколько переводчиков — с русского на японский, с японского на английский, да еще сурдопереводчик, работавший на весь зал. В первом ряду расположились очень темпераментные японские слабослышащие зрители. Для них это огромное событие. Таких фильмов они еще не видели. Пока переводчики делали свое дело, они жестами переговаривались с Лаурой, а потом повели русских артистов на прогулку по городу. Автограф-сессия длилась больше получаса. Здесь зрители выстраиваются в очередь, как в аэропорту, серпантином. Каждый подходит с каталогом, получает автограф, фотографируется. Пришел и великолепно говорящий по-русски канадец. На мой вопрос, откуда такое блестящее знание языка, ответил, что работал когда-то на ЦРУ, а там учить умеют. А пришел он потому, что захотел увидеть фильм на русском языке.
Глядя на то счастье, которое испытали в эти дни Лаура и Роман, все время вспоминала Андрея Кончаловского, лишившего поездки на Венецианский кинофестиваль почтальона Алексея Тряпицына и других непрофессиональных актеров, снимавшихся в его картине «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына».
Еще одно громкое событие — показ отреставрированной версии легендарного фильма «Легенда о Нараяме» Сёхэя Имамуры, снятого в 1983 году и прошедшего с невероятным успехом в советском прокате. Он получил Гран-при 36-го Каннского кинофестиваля и спустя время великолепно смотрится. В картине воспроизведен ритуал умерщвления пожилых людей, ставших в 70-летнем возрасте нахлебниками. Дети относят их умирать заживо на вершину горы Нараяма. Героине 69 лет. Теперь это уже не возраст, да и в фильме она та еще старуха, смотрится ряженой, искусственно состаренной, и это единственное, что теперь вызывает недоверие. Но советских людей в 80-е поразило другое — откровенные сцены, каких тогда никто не видел. Теперь уже трудно вспомнить, был ли фильм купирован, оставили ли в нем сцену совокупления с собакой, которая и теперь производит на зрителя неизгладимое впечатление, правда, реагирует он на нее смехом.
Лучшее в "МК" - в короткой вечерней рассылке: подпишитесь на наш канал в Telegram
