— Миша, а почему вы когда-то из родного Ленинграда переехали в Таллин?
— Тогда, в 1979-м, моя первая книга рассказов не могла выйти нигде в пределах Советского Союза — обвиняли в формализме и эстетической диверсии. А там был шанс. И в Таллине я на 20 лет застрял. Там издал первые книги, женился, вступил в Союз писателей СССР. А когда распался СССР и Россия стала свободна, жизнь за границей потеряла смысл, и стал я постепенно перебираться в Москву.
Жить было негде! Если продать мою квартирку в Таллине, то на нее в Ленинграде можно было купить собачью будку, а в Москве — коробку для кошки. В Москве кочевал по знакомым, а потом меня приютил друг дорогой Дима Быков: я долго жил в квартире его мамы, за что ей низкий поклон.
— Непредсказуемый Веллер, в интервью вы никогда не упоминали о рецензиях и интервью за рубежом, в «Вечернем Нью-Йорке», скажем. Когда вы осчастливили американских журналистов?
— Большинства интервью я не помню, а о большинстве рецензий не знаю. Когда в 95-м или 96-м году вышли во Франции мои «Легенды Невского проспекта», был насчет меня разворот то ли в «Монд», то ли в «Либерасьон», и мои французские друзья слегка обиделись, что я не был потрясен. Читать о себе самом бессмысленно и непродуктивно.
Мне запал в память ответ блистательного Виктора Борисовича Шкловского на вопрос одного журналиста накануне его 80-летия: «Как вам удается сохранить в ваши годы такую ясность ума, такую четкость изложения?» И патриарх Шкловский, бывший скандалист, формалист, боевик, эсер, отчеканил: «Никогда не читайте ничего, что про вас пишут! Потому что, если вы поверите хорошему, написанному про вас, вам придется поверить и плохому, что напишут эти паршивцы. А это укорачивает жизнь». Судить себя надо самому и по высшему счету.
— Вы много где бывали в Америке?
— Проходили литературные вечера и встречи с читателями в Нью-Йорке, Бостоне, Чикаго, Сан-Франциско, даже на родине «Харлей-Дэвидсона» — в Милуоки: ежегодные парады старых мотоциклов там потрясающие! Дважды выступал с докладами на всемирных конференциях International Big History Assotiation — в Мичигане и в Калифорнии. С нашими программистами в Кремниевой долине очень интересно разговаривать, специфические и очень интересные ребята.
Когда выступаешь именно для американской аудитории, впечатление особое: практически вся интеллигенция — убежденные социалисты-либералы. Это они сейчас рвут на себе волосы, убитые поражением Хиллари Клинтон. Они убеждены: все люди — братья, все надо делить поровну, все границы открыть, все группы в правах уравнять. И приходят в неистовство, когда говоришь, что по факту они идеологически обслуживают интересы транснациональных корпораций, которые разоряют свои страны, подгребая все добро под себя.
— Скажите, чем им был интересен русский писатель? Что они хотели от вас услышать?
— Что-нибудь свеженькое, лучше экзотическое, о литературе и философии: как там у русских с пониманием мира и искусства?
— Миша, вы еще застали наших писателей классиков. С кем из них вы общались? Ведь это же большое везение и удовольствие!
— Тихо горжусь, что пил пиво с великим Аркадием Стругацким. Высокая честь, когда Борис Стругацкий угощает тебя на своей кухне кофе, собственноручно им сваренным. Он варил кофе круто, тогда еще курил.
— И дым ваших сигарет соединялся!..
— Можно долго вспоминать старую гвардию… Удивительным праздником было 75-летие Василия Аксенова и одновременно 70-летие Беллы Ахмадулиной на их родине, в Казани. Торжество организовал мэр. Шаймиев дал прием в президентской резиденции. Присутствовал узкий круг: первый из шестидесятников Анатолий Гладилин прилетел из Парижа, были Саша Кабаков, Женя Попов, кумир народа и мэра Андрей Макаревич, блестящий поэт Миша Генделев и ваш покорный слуга.
— Угощения Шаймиева были пышными?
— На приеме — перед каждым чашка чая и блюдце с пирожными. Шаймиев к ним не притронулся — и свита не посмела. (Пир в бане состоялся вечером.) Для начала беседы Шаймиев вдруг обратился ко мне — с вопросом по существу книги «Все о жизни»; у меня чуть рот не открылся от удивления. За час он ни с кем ничего в разговоре не перепутал — во старая школа! Референты референтами, но и память у старика!
— За рубежом вас много переводили?
— Сначала-то первую мою книгу перевели на эстонский, армянский и бурятский. Польский с болгарским и французский с итальянским были уже потом. Когда невесть откуда пришли переводы на исландский и датский, я подумал, что не все в жизни так плохо. В 2005-м, кажется, Россия была почетным гостем на Пекинской книжной ярмарке, и я оказался там едва ли не единственным с книжкой на китайском — «Звягина» они перевели.
— Говоря о славе — вам случалось услышать какое-нибудь ошарашивающее высказывание о себе, во что трудно поверить?
— О да! В 90-е годы газета «Sankt-Peterburg Times» на английском написала, что я всю жизнь мечтал быть американцем, ради этого взял псевдоним Веллер, а мой кумир — Стивен Кинг. Это было лучшее интервью со мной! Друзья еще долго издевались.
— Ну а более приятные неожиданности случались?
— Как-то профессор славистики из Норвегии прислала копию своей докторской диссертации по моей новеллистике, причем специально для меня перевела текст на русский. Звала в гости в свой университет в Бергене, лекции прочесть, и жалею, что до сих пор не собрался. Говорят, изумительный город на фьорде.
— Вы уже просто классик современности! Филологи и переводчики не за каждую книгу хватаются.
— Чем более проза стилистически сложна, богато интонирована и тонка эмоционально — тем труднее и хуже книга воспринимается носителем другого языка: нюансы нивелируются, смак и суть стиля пропадают. Переводчики и издатели падают на сюжет, характеры, бытописание, лобовые идеи. Чем проще и доходчивее текст — тем охотнее его переводят: переводчик даже обогащает оригинал. Престиж и качество западной литературы разительно отличаются от того, что было полвека назад.
— А на французский вас кто переводил?
— Труднее всего — это «Легенды Невского проспекта» переводила русская эмигрантка в третьем поколении Марина Сергеевна Шацкая, аристократка старой русской школы. При первой встрече я бестактно ляпнул: «Это нетрудный текст, просто облегченный разговорный язык». Она ответила, что всегда ценила петербургский юмор, открыла книжку наугад и, ткнув в первое попавшееся предложение, предложила подумать, как эти намеки, иронию и ассоциации перевести на другой язык. Я вспотел и понял, что это непереводимо.
— Вы лауреат Международного диалектического симпозиума в Афинах, выступали с докладами на всемирных и всероссийских философских форумах. Ваша философия энергоэволюционизма востребована за рубежом?
— Мировые успехи современной «профессионально-университетской» философии таковы, что десятки ее направлений занимаются сами собой. А главных течений два: это экономическая идеология Ролза или историческая идеология Поппера — либо же это видение мира физиками: Пригожиным, Пенроузом, Хокингом. Мне представилась возможность сделать доклад даже в Тринити-колледже Кембриджа — там держал кафедру сам Ньютон, выше уже некуда. Следует признаться, что русскую философию никто за рубежом никогда не воспринимал всерьез. Преодолевать инерцию непросто. А от признания теории до признания ее всемирно-исторического значения — дистанция неслабая, чего уж там.
— В новой книге вы касаетесь истории распада СССР, анализируете причины. В архивах работали?
— Все, что открыто доступу, давно опубликовано — особенно в нашу эру Интернета. А другие архивы остаются засекречены с самого 1917 года — сто лет! Или вообще давно уничтожены. И дело заключается в том, чтобы осознать что-то новое, сложив и проанализировав известные факты. Скажем, в сентябре 1918-го Феликс Эдмундович Дзержинский, рыцарь революции и глава ЧК, вдруг уезжает на месяц в… Швейцарию! Официальная причина: проведать больную жену! Да Советская республика задушена кольцом фронтов, революция в опасности, война, голод, напряжение всех сил — какая больная жена?! А это он золото партии распихивает по банковским сейфам на случай конца советской власти!..
Большевики железной и окровавленной рукой собрали воедино Российскую империю, развалившуюся на национальные окраины сразу после Февральской революции 1917 года. Под лозунгом счастья трудящихся и диктатуры пролетариата была установлена жесточайшая деспотия одной Партии и великого Вождя. Мировая революция не получилась. В результате Второй мировой войны Советский Союз подчинил себе треть Европы — но не всю. Народ был нищ — но страна вооружена до зубов самым современным образом.
И, однако, в 1957–1970 годах Россия в форме Советского Союза достигла исторического пика своего могущества! Первый спутник, первый космонавт, первый аппарат на Луне и первые снимки ее обратной стороны, Братская ГЭС и Асуанская плотина, наши ракеты на Кубе и корабли в Индонезии — сверхдержава! Нобелевские премии по физике, лучшее в мире школьное образование, профессура — материальная и престижная элита общества!
Но социалистическая экономика провалилась, директора и партсекретари осатанели от жадности, идеологические наручники для мозга осточертели всем — и вот мы здесь, господа! Пожалуйте к разбитому корыту, моя старуха, уплыла золотая рыбка за сине море…
Законы подъема государства и его угасания, как происходило всегда в истории, — вот что необходимо понимать и учитывать, чтобы избежать катастрофы. Психология личности, экономика общества и политика государства — вот самое сложное в мире единство, требующее постижения. Мы переживаем одни трудности, Запад — другие, а оптимизма нет нигде.
— Сможем ли мы выйти из этого положения, хватит ли у людей мотивации изменить мир?
— Сегодняшние европейские ценности фактически базируются на отрицании ценностей традиционных — семьи, трудолюбия, патриотизма. Их следствия в сегодняшней Европе — демографическое угасание коренных народов, снижение мотивации к труду, неспособность к самозащите. Сказать правду — объявляется расизмом, фашизмом и прочее. Цивилизация самоуничтожается. И соблюдаемые «ценности», ведущие к исчезновению твоей культуры, народа, страны, — это не ценности, это какие-то установки врагов-уничтожителей!
Так и постсоветская творческая интеллигенция не понимала, что, проповедуя свободу рыночного человека, идеологически обслуживала нарождающуюся олигархию, загребающую все добро страны.
Но инстинкт жизни и самосохранения силен в отдельном человеке и в народе! И в этом отношении победа Трампа на выборах — эпохальное событие: может быть, этот разрушительный процесс удастся остановить. Здравый смысл, правда и справедливость еще могут победить.
— Вы и в выступлениях, и в книгах склонны пророчествовать. А на ваш взгляд, кого можно считать пророком?
— Пророк — это человек, понимающий и чувствующий больше окружающих. Понимая историческую тенденцию, можно предсказать ее развитие. Гарантирую вам радикальное уменьшение численности человечества в ближайшие сто лет — бешено преобразовывать все окружающее будут машины. Гарантирую расслоение людей на интеллектуальную элиту и потребительскую массу. Гарантирую, что человечество не самоуничтожится в ядерной войне или любой другой катастрофе — Вселенная не для того его создала. Гарантирую, что наши далекие потомки, постчеловечество, взорвут нашу Вселенную, выделив всю ее энергию из всей ее материи, и тем произведут новый Большой Взрыв и начало нового цикла существования Вселенной.
В теледискуссиях писатель говорит с огненной страстью: успеть бы полно и доказательно высказать свою мысль. Иных слушателей раздражают энергия и быстрота его публицистических суждений.
Много знает мудрый Веллер.
Мыслит, спорит very well.
Каждый том его — бестселлер,
увлекателен и смел.
В хитрой вечной круговерти
целый мир увидел он!
Всех толкают в бездну смерти
власть и Цезари времен.
Но философ безоружен!
По-немецки он — волна,
многозвучна и вольна,
потому он людям нужен.
Близ могучего костра
Жизнь опасна. Мысль остра.
