— Роланд, после вашего фильма необходим отдельный титр: «При съемках ни одной вазы династии Цинь не пострадало».
— Ну конечно, не думаете же вы, что нас со всеми пулеметами пустили в реальный Белый дом? Это все потрясающая работа художников, которые построили полную реплику здания. Снаружи оно не менялось веками, а вот свой личный кабинет каждый президент обставляет на свой вкус. Для нас устроили персональную экскурсию в частный сектор Западного крыла. Это было почетно, но мне не очень понравилось то, что я увидел. Я подумал, о боже, да здесь же диван выглядит так, будто он из «Икеи»!
— Начиная с «Крепкого орешка» мы видели немало фильмов, где главный герой в одиночку спасает мир...
— Да, и это заставляет нас каждый раз придумывать персонажей заново — в первую очередь их мотивацию. Сначала ты думаешь, что злодеи — террористы, которые действуют ради денег. Но это не так. Потом вы думаете, что это вендетта правительству за его действия на Ближнем Востоке. Но и эта версия не до конца правдива. Я снял фильм о политике, а не о террористах. Взять хотя бы нашего президента, которого сыграл Джейми. Он хочет стать таким же национальным героем, как Линкольн и Вашингтон. Хочет сделать что-то значительное для своей страны и оправдать ожидания одной маленькой девочки.
— Что насчет выбора актеров на главную роль, у вас были какие-нибудь сомнения?
— После того как я встретился с ними обоими, не было более счастливого человека, чем я. Первым я повидался с Чэннингом в Нью-Йорке, и сразу стало ясно, что он идеально подходит для нашей команды. С Джейми была другая история. Я отправился за ним в Луизиану, где он снимался у Тарантино в образе раба. Он выглядел точь-в-точь как Джанго — со всем этим нарядом и бородой. Я немного испугался поначалу, но после совместного ужина понял, что никого лучше нам не найти. Следующий шаг — знакомство двух актеров. Подойдут ли эти парни друг другу так же хорошо, как режиссеру? И здесь все оказалось отлично. Каждый из них по отдельности высказывался друг о друге, как заправский фанат. И тогда я сказал: «Боже, это лучше, чем мы могли ожидать. Это просто суперфантастически».
— До того как вы встретились с Фоксом, каким вы представляли себе президента из вашего фильма?
— Он в любом случае должен был быть афроамериканцем слегка за сорок, но не спешите ставить знак равенства между Фоксом и Обамой. Все говорят Джейми, что он сыграл Обаму, но это не так. Он сыграл крупного политика в экстремальных обстоятельствах.
— Вы как-то согласовывали работу с действующей администрацией президента?
— Конечно. Они знают все. (Смеется.)
— Вас уже давно называют главным специалистом по фильмам-катастрофам.
— Но это не фильм-катастрофа! На этот раз не идет речи ни о каком стихийном бедствии. Да я бы и не сказал, что когда-то питал особую страсть к катастрофам. В «Послезавтра» это просто было частью истории. Как и в «2012». Вот и теперь — мы бы и рады были не штурмовать Белый дом, но сценарий был слишком хорошим. Эти отношения между героем Татума и президентом в исполнении Фокса — вот что меня заинтересовало в первую очередь. Плюс возможность посмотреть вблизи, что происходит в окружении такого высокого политика. Как с официальной стороны, так и с приватной, скрытой от посторонних глаз.
Вы знаете, какова жизнь — она полна сюрпризов, как коробка конфет. Я никогда не знаю, за какой проект возьмусь в следующий раз. Например, когда я делал «Аноним», многому научился в том, что касается съемок в интерьерах, когда камере сложно развернуться. Особенно в пространстве лакированных комнат, набитых доверху антиквариатом. «Аноним» — очень тихая история, и для нее был нужен совсем другой язык. А сейчас я снова получил возможность снять крутую боевую сцену сразу с трех камер, которые находятся в постоянном движении.
— Вы действуете на ощупь или поступаете по примеру старших коллег-режиссеров?
— Мои учителя — все хорошие режиссеры нашего времени. Я много перенял у Стивена Спилберга. Его ранние фильмы — одни из моих самых любимых. Мне очень нравится кое-что у Копполы. В частности, как он решает сцены с большим количеством людей в кадре. И я учился у Скорсезе тому, как у него двигается камера. До сих пор стараюсь учиться чему-то новому каждый день.
— Вы говорили, что ваш фильм о политике, а не о террористах. И все-таки он полон насилия. Когда в Бостоне впервые за долгие годы на американской земле снова произошел теракт, что вы чувствовали в тот момент? Не было ли это похоже на то, что насилие из кино ворвалось в реальную жизнь?
— Вспомните, как после 9/11 люди боялись просто сесть в самолет до Нью-Йорка. Я сам, когда ступаю на трап самолета, первое, о чем думаю, — вот сейчас он и грохнется. И теперь, после взрывов в Бостоне, нам не избежать страха на каждом крупном спортивном мероприятии, несмотря на все металлодетекторы на входе. Просто невозможно поверить в то, что это случилось. Наша жизнь порой оказывается в руках сумасшедших. И все же. То, что случилось в Бостоне, — ужасно. Но между этими терактами и кино — огромная разница. Я куда больше вижу угрозу в видеоиграх, чем в фильмах-катастрофах. Когда мы идем в кино, то видим, что речь идет о придуманной истории. В ней всегда есть мораль. Когда же вы сидите перед экраном компьютера и загружаете видеоигру, то каждую секунду видите нового врага, и все, что вам нужно, — стрелять, убивать и разрушать. Совсем не то, что раньше, когда дети играли в ковбоев и индейцев и стреляли из пальца или деревянного пистолета, а после в шутку падали, хотя ничего не происходило. В видеоиграх же все очень натурально. Слишком реалистично тебя там разрывает на куски. Я бы хотел, чтобы производители видеоигр притормозили в своем стремлении сделать их еще более жестокими и реалистичными. Почему бы не переключиться на мир фэнтези, вроде «Звездных войн», и сражаться с выдуманными монстрами, а не реальными людьми. Возвращаясь к разговору о фильме, я старался сделать его как можно несерьезней. Чтобы люди могли смотреть на это как на развлечение. Поверьте, я с таким же ужасом следил за событиями в Бостоне, как и вы. Но в мире и без того так много уродства, а кино показывает нам героя, который жертвует собой, чтобы спасти других людей. Отсюда такое количество юмора в нашем фильме и эта эксцентричная пара главных героев. Правда, моя мама, увидевшая картину на одном из первых просмотров, все равно осталась не в восторге. Она отреагировала на немецком: «О боже! Слишком много стрельбы».
— Недавно мы видели «Падение Олимпа» с очень похожим сюжетом. Зачем Голливуду атаковать Белый дом дважды за год?
— Это хороший концепт: двое людей заняты работой, которую непонятно, возможно ли выполнить в принципе. И потом, у нас был замечательный сценарий. У наших фильмов правда общая завязка, но в деталях — это две совершенно разные истории.
— Какой известный дом вы разрушите в следующий раз?
— Может быть, Кремль?
