Ну а малую «Золотую пальму» за лучшую женскую роль взяла актриса Беренис Бежо («Артист»), что, судя по ее реакции на сцене, стало для нее большой неожиданностью. Француженка сыграла главную роль в неровном фильме Асгара Фархади «Прошлое». Это еще одна – вслед за «Разводом Надера и Симин», принесшим Ирану первый «Оскар» за лучший фильм на иностранном языке – мелодрама о разводе, только события ее разворачиваются в Париже.
Более спорно решение наградить за лучшую мужскую роль Брюса Дерна из черно-белой трагикомедии Александра Пейна «Небраска». Фильм Пейна – такой же обаятельный и необязательный, как и работа Брюса Дерна.
С остальными вердиктами трудно не согласиться. «Пальма» за режиссуру досталась Амату Эскаланте – и это типичная награда на вырост. Его драму «Эли» о молодом мексиканце, через страдания и пытки проходящем путь от рафинированного подростка до настоящего мужчины, показали в конкурсе самой первой. «Эли» (названный так по имени главного героя) бросался в глаза неровностью и видимой рукотворностью, но отчетливо демонстрировал тонкое чувство кадра и нестандартное мышление режиссера. Как и положено современному латиноамериканскому кино, здесь хватает эффектных эпизодов, чья жестокость компенсируется красотой и стопроцентной достоверностью, а главное – тем смыслом, который они за собой несут. В конкурсе был еще один фильм, удачно совместивший самобытность с универсальным высказыванием – «Печать греха» китайца Цзя Чжанкэ. В отличие от мексиканца, добивавшегося нужного эффекта с помощью набора атмосферных внесюжетных образов, Чжанкэ сконструировал такой чертеж, в котором каждая линия прорисована китайской тушью с ювелирной точностью. «Печать греха» – четыре переплетающиеся новеллы о героях социального дна, на плечах которых держится экономическое китайское чудо. Каждый из них, дойдя до определенной точки, берет в руки огнестрельное или холодное оружие. Или шагает с балкона. Все истории для фильма режиссер взял из жизни, но это не делает «Печать греха» социальной драмой. Скорее глубоким философским исследованием природы насилия – физического и социального. Жюри отметило этот труд призом за сценарий.
Приз жюри ушел японцу Хирокадзу Коре-Эда за драму «Каков отец, таков сын». Историю о двух мальчиках, которых случайно перепутали в роддоме, а точнее об их родителях, которые узнали об этом только через шесть лет. Коре-Эда умело использует мощную завязку для тихого, по-профессорски подробного и деликатного изучения самого феномена отцовства. Не спеша и без нажима, размышляя, что здесь первично – кровные узы или душевное родство.
Наконец, второй по значимости приз – «Гран-при» получили братья Коэн, показавшие в конкурсе, пожалуй, самый совершенный по форме фильм – музыкальную мелодраму о фолк-певце начала 1960-х «Внутри Льюина Дэвиса». Если сравнивать кинофестиваль с соревнованием по прыжкам с трамплина, Коэны вошли в воду чище всех – без брызг. Но Абделлатиф Кешиш – единственный, кто выставил себе самый сложный коэффициент. Отсюда и «Золотая пальмовая ветвь».
Таким коэффициентом стала вовсе не однополая любовь – уж чем-чем, а лесбиянками в Каннах точно никого не удивишь. В «Жизни Адели» нет новаторства ни в предмете исследования (любовь, точнее даже – первая любовь), ни в выводах (любовь – чувство сильное и многогранное, но все когда-нибудь заканчивается). Новаторство в том уровне достоверности, которого Кешиш достигает в кадре. Не в том, что на экране можно встретить подробную, на шесть минут, сцену секса главных героинь. А в том, как она снята – и как сыграна.
Имея фильм, настолько мощный по киноязыку, делать акцент именно на гомосексуальном аспекте истории – значит, пытаться привлечь читателя дешевым журналистским приемом. Тем более что и сам Кешиш исследовал вовсе не геев или гомофобов. Он снял новый грандиозный фильм о любви.
В этом смысле именно «Золотая пальмовая ветвь» «Жизни Адели» (которую в отличие от какого-нибудь «Тэдди» на Берлинале дают только за выдающиеся достижения в киноискусстве и никак иначе), а не французское законодательство, окончательно закрывает вопрос о свободе человека любить кого угодно.
Для российского проката «Жизнь Адель» (у нас ее назвали «Синий – самый теплый цвет») была приобретена той же компанией, что когда-то купила и «Клип» Майи Милош. Тогда, ссылаясь на закон о защите детей, сербской подростковой драме, победительнице фестиваля в Роттердаме, рукой Ивана Демидова было отказано в выдаче прокатного удостоверения из-за обилия откровенных сцен. Судя по последним инициативам Государственной думы, остается только догадываться, какой перформанс чиновники из министерства культуры могут устроить на этот раз. Запретительное решение в адрес победителя главного кинофестиваля мира автоматически можно будет приравнивать к произведению абсурдистского искусства. А отсутствие такового – как существенный удар по государственной политике в сфере культуры. Но что бы ни придумали в коридорах Госдумы и министерства, отдав «ветку» Кешишу, Стивен Спилберг заранее поставил наших депутатов и министров в по-хорошему неудобное положение. За что американскому режиссеру от его российских зрителей - отдельное спасибо.
Смотрите видео «Отрывок из фильма «Жизнь Адель», победителя Каннского фестиваля»
