Звание народной артистки, присвоенное накануне юбилея указом президента, Валерия приняла с благодарностью («признание от государства приятно и важно»), но заметила, что «звания — условность», а главное — быть любимой народом «по факту». Народом Валерия любима. Сей факт среди прочего постоянно отражается и в хит-парадах «ЗД», где уверенно себя чувствует каждый ее новый шлягер, а имя годы напролет мелькает в номинантах ежегодной премии ZD Awards. Не раз признанная «Певицей года» читателями «МК» и «ЗД» Валерия пребывает в приятных хлопотах, готовясь к большому юбилейному концерту в день своего рождения. А два дня спустя поздравлять поп-звезду с юбилеем и вручать ей специальный приз будем уже мы на церемонии ZD Awards 19 апреля в концертном зале «Известия Холл».
Помимо музыки Валерия «больна» йогой. Секретное оружие молодости и красоты. Но главным стимулом этих шпагатов, мостиков и «базовых поз» является вовсе не банальное стремление к красоте, а, как выяснилось, ее муж Иосиф Пригожин. Не потому, что она хочет ему всегда и безумно нравиться. В том, что «любил, любит и будет любить», Лера уверена и безо всякой йоги. Влюбленно-восхищенный блеск в глазах Пригожина, не угасающий на протяжении последних десяти лет с тех пор, как они вместе, говорит сам за себя. Весело ретранслируя бесчисленные шутки и хохмы о Шрэке, которым его прозвали добрые люди в тусовке, он, конечно, понимает, что Валерия, такая белая, красивая и статная женщина, — лучшее, что могло случиться в его жизни. Выигрыш на сто миллионов в лотерее судьбы! Просто Лера сравнивает:
— Я наблюдаю за мужем — да, он не курит, не пьет, старается правильно питаться, но на занятия его уже не хватает. И вот результат — он тяжело переносит все эти переезды. То спина болит, то колет, то стреляет, когда долго сидит в этих автобусах, машинах — мы же такие круги подчас наворачиваем по стране, а дороги везде плохие. Кочки, ямы, рытвины, трясет ужасно. Я в принципе не замечаю этого ничего. Я выносливая, и в первую очередь оттого, что держу себя в форме.
— У меня так не получается, — встревает в разговор Иосиф, — я пытался одно время не отставать от Леры, но не смог, плюнул. А она молодец. Сила воли.
— На самом деле я не живу по жесткому графику, — продолжила жена, — не истязаю себя. Все зависит от настроения. Если у меня есть силы и рвение, то занимаюсь усердно. Если вялая, то сильно себя не нагружаю, что-то поделаю хотя бы 10—15 минут, но обязательно. Я привыкла к такому режиму. Хорошую фразу прочитала где-то: если вам очень не хочется заниматься спортом, уговорите себя просто надеть кроссовки. Просто спортивную одежду. Надели — уговорите себя хоть что-то поделать. Сложно начать. Важен момент отрыва. А когда ты уже привыкаешь преодолевать себя каждый день, это входит в привычку. Я уже сейчас отдыхать не могу по-другому. А у Йоси была хорошая отговорка всегда — колено вздулось. Он в детстве-юности в футбол играл на песке, и теперь у него коленки проблемные. Всегда была отговорка, и я ходила в зал с дочерью одна. Не в наручниках же его тащить. Вот когда он сам хотел, был кураж, тогда на семь килограммов похудел.
— Поговаривают, что ты на Иосифа не только прикрикнуть можешь, но и сковородой, если что, огреть, имея, так сказать, богатый опыт семейного насилия в прошлом. Это правда?
— Ха-ха-ха!!! Хотела бы я посмотреть на эту сцену!
— Многие бы тоже хотели посмотреть…
— Нет, я его, конечно, подпиливаю иногда, но не до такой степени. Но эта пилежка неэффективна. Я порой начинаю от обратного — а давай, говорю, пиццу закажем? Или картошечки пожарим, а? Игрища у нас такие, уже десять лет.
— Ролевые то бишь?
— Ага, ой какие ролевые! И знаешь, это срабатывает. Он тут же начинает протестовать — какая, говорит, картошечка, какая пицца! Ты с ума сошла! И мы тут же по салатику наворачиваем. И он сейчас опять пошел на убыль, несколько килограммов сбросил.
— Волочкова в крахе своей личной жизни как раз йогу обвинила. Помнишь? Там, правда, бывший муж занимался, и вроде как ушел в эту йогу так, что о жене забыл совсем…
— Я слабо себе это представляю. Мой муж даже радуется, что я занимаюсь йогой. Потому что я приобрела действительно много знаний в этой области, которые помогают и ему тоже. Когда ему становится совсем некомфортно, он иногда просит меня показать ему что-то, потянуть как-то. Это здорово облегчает боль. Были на Мальдивах в январе, он со мной тоже ходил на йогу. Почувствовал, что тело ему благодарно за то, что он его принес и положил на коврик.
— А дети, как я понимаю, тоже не отстают от мамы?
— Да, мы с ними заодно. Сенька мне говорит: «Смотри, сколько я отжиманий могу». Я смеюсь: «Мне будет 75, а тебе 45, и ты так же будешь со мной соревноваться?» Забавно, но они меня не воспринимают как взрослую женщину. Я для них подруга, пацан, на их волне. Мне это нравится.
— Чтобы выжить в джунглях шоу-бизнеса, крепкое здоровье тоже неплохое подспорье, не так ли?
— Нагрузки — и физические, и психологические, и психические — это все понятно. Но недавно был концерт, не помню уже в каком городе, — на сцену вышла женщина и сказала: «Посмотрите, какое у нее тело!» Это тоже важно! Я понимаю, у каждого свой образ — балахоны, майки, джинсы, рубашки. У меня изначально другой образ. И людям не хотелось бы с этим образом как-то расставаться. Я за это чувствую ответственность и считаю это своей обязанностью — не разочаровывать людей. Да, это часть работы, очень важная. Более того, могу сказать, что сегодняшняя 45-летняя я нравлюсь себе намного больше, чем 20 лет назад. Это предмет моей гордости.
— А как певица и музыкант тоже нравишься себе больше теперешней. Эстрадная гранд-дама, с романсами, оркестрами, вместо прежнего кумира эстетствующих модников — с «Самолетом», «Ригой—Москвой» и т.д.?
— Одно другому не мешает. Романсы, оркестры? До «Самолета», если помнишь, я начинала именно с романсов, с Taiga Symphony… Творчество — это процесс, эволюция. У меня никогда не было концерта с симфоническим оркестром, полуакадемического, так скажем. Когда я это сделала, почувствовала себя очень органично, комфортно. Мне очень нравится жить в таком репертуаре. Но это не мешает жить и со шлягерами. И никаких ломок и мук от «Часиков» я не испытываю. Наоборот, контрасты бодрят и держат в стимуле.
— Что-то вроде музыкальной йоги — из базовой позы вывернуться наизнанку?
— Ха-ха-ха! Ну наверное. Мне по сей день все интересно в жизни. И в музыке тоже. Это желание экспериментов. Оркестр возник не потому, что я хотела кому-то что-то доказать или встать в позу. Нет! Мы вдруг поняли, что легковесных танцевальных песен уже недостаточно, что публика, которая ходит на концерты, хочет вслушиваться в тексты, в музыку. Очень зримая тенденция стала проявляться. Почему шансон так популярен и эти исполнители в фаворе? По этой же причине.
— Только не говори, что ты решила запеть блатняк!
— Знаешь, т.н. «русский шансон» — это не только блатняк. Можно по-разному относиться к эстетике жанра. И я вряд ли буду искать себя на этой поляне. Но я констатирую очевидный факт — люди ходят туда, чтобы вслушиваться в музыку и тексты, сопереживать героям и их историям. Я как певица тоже должна и могу дать своим слушателям такую возможность.
— Когда ты была «модной штучкой», модная музыка была здесь в диковинку, и вместе с Александром Шульгиным (бывшим мужем и продюсером) вы оказались в числе первопроходцев. Сейчас т.н. «модной музыки» пруд пруди. Это подсознательное «переформатирование» после выполненной миссии?
— Да, так оно и есть. Поэтому нам захотелось сделать что-то ближе к традиции, мейнстриму. Люди подустали, приелось. Молодежь сейчас в большинстве своем даже не знает, кто поет, просто песнями слушает, хитами. Наверное, отсюда это пришло, эта критическая масса подтолкнула к музыкальным, творческим переменам, а не потому, что мне хотелось что-то там подчеркнуть.
— К своему юбилею ты подошла не только с богатым «грузом прошлого», но и с творческим наследством. На твоем юбилейном концерте Арсений сыграет на фортепиано, Анна споет… Часто слышишь от артистов, что не желают своим детям такой же участи — мол, кем угодно, только не в артисты…
— Это правда. Я тоже говорила и очень не хотела, чтобы мои дети связывали свою жизнь с творческими профессиями. С другой стороны, я бесконечно благодарна своим родителям, которые буквально выполнили мою прихоть и горячо меня поддержали. Я им очень за это благодарна, потому что в итоге это моя жизнь. Если бы они сказали: давай сядем, трезво рассудим, давай сделаем вот так и вот так — неизвестно, как бы я их потом упрекала. Если в человеке есть творческая жилка, она не даст ему покоя. Она прорвется, он к этому придет. Поэтому я решила, что не буду эгоисткой, мне, конечно, чего-то, может, хочется другого, но это их жизнь. Я решила, что я поступлю, как моя мама. Потому что она со мной поехала в Москву, поддерживала. Когда мне Аня сказала, что хочет поступать в театральный, я подумала: ну полный бред. А сейчас она уже заканчивает Щукинское училище.
— А разве плох был Арсений, когда играл на фортепиано в сопровождении оркестра на твоих прошлых концертах в Кремле?
— Ему 14 лет, он мальчик талантливый. Пока занимается, а там посмотрим. Меня упрекает сейчас наш педагог за то, что мы сразу Сеньку к нему не привели. Теряли время? Не собирались потому что. Отдала его в школу поблизости, чтобы он просто занимался. А потом он семимильными шагами пошел, еще в первом классе, и мы пошли заниматься к педагогу посерьезнее, профессионально. Но изначально я на это не была настроена.
— Один Артемий, кажется, не грезит сценой. Это тоже его выбор?
— Самое парадоксальное, что Артемий очень творческий и талантливый человек, но он единственный не пошел по этой стезе, хотя очень способный, музыкальный. На кларнете занимался, на фортепиано, с духовым оркестром пел. Тембр у него такой интересный, сиплый какой-то. Музыку понимает, чувствует, но нет. Это его сознательный выбор. Я ни на чем не настаивала. Хотя мне кажется, что Артемий как раз добился бы в творчестве больших результатов.
— Помимо стрижек ты меняла жанры — романсы, гитарный поп, шлягеры, диско, «Часики», оркестры. Ждать ли еще каких-то новелл?
— Я не потеряла жизненного куража. Этот юбилей — такой условный. Я и отмечаю просто потому, что принято отмечать. А то скажут — зажала. Ха-ха-ха! Есть, конечно, багаж старых песен, которые хотят слышать, и без них никуда. Можно пренебречь желанием слушателей, не включать их в программу, но я так не делаю. Но есть еще достаточное количество очень хороших песен, которые в свое время были знаковыми, не мегахитами, но меня по ним тоже узнавали, а сейчас они остались за бортом. Вот и решила покопаться немножко в «старом белье», сделать концерт не совсем обычный. Хотя и невозможно охватить все периоды, вместить все, что хотелось бы. А еще сколько дуэтов появилось, и все спонтанно — с Сашей Буйновым, Колей Басковым, Валерой Меладзе. С Василием Герелло как мы начали на телепроекте «Призрак оперы» петь, так и продолжаем…
— Эти дуэты… Ощущение, что звезды цепляются друг за друга, просто чтобы быть на виду. Форма творческого кризиса или кризиса жанра?
— Как раз, когда все уже пели дуэты и перепели все подряд, у меня был только один — со Стасом Пьехой. Конечно, в этом есть элемент рекламного трюка, особенно, если один артист малоизвестен, другой сложившийся… Но чаще здесь больше творческого куража, в таких проектах — с друзьями, коллегами — мы подпитываем друг друга энергетикой, новыми эмоциями. Ну почему бы не спеть с кем-то вместе, если есть творческая взаимная симпатия, хорошая песня, интересная идея?
— Интересная идея была, когда ты форменным музыкальным Суворовым пошла через Альпы. В Англии пресса пестрела заголовками «Русская Мадонна», Би-би-си начало крутить твои англоязычные шлягеры, концерты, приемы, тебя обожал и лелеял Робин Гибб из Bee Gees… Казалось, впервые после «Тату» на Западе вот-вот взорвется новая русская поп-сенсация. Что случилось?
— Есть большая системная проблема — нас воспринимают в мире через призму нефтедолларов. Вот шведы те же самые — они не сделали продукт, а потом представили его за границей, нет. Все делается в содружестве. Они уже интегрированы в европейский шоу-бизнес. Делают свое, но упаковка общеевропейская. Они говорят на одном музыкальном языке. У нас же любая идея, которая рождается на нашей территории, при попытке вынести ее за границы страны сразу встречает только один вопрос: «Дайте, пожалуйста, денег». Со мной все-таки была немного другая история. Мне надо было время для разбега. И мы много сделали. У нас работала очень хорошая команда. Но в итоге там поняли, что у нас денег нет, а ждать, пока этот разбег начнет приносить плоды, наши партнеры, как оказалось, не очень хотели. Жаль, могла получиться красивая история...
— Они, похоже, рассчитывали на эффект «Тату»… Леонид Гуткин, автор песни «What If» Дины Гариповой для «Евровидения», сказал, что проблема кроется в нашей национальной гордости — нефтяной трубе. Пока, мол, будет нефть, не будет ни конкурентной экономики, ни конкурентной музыки…
— Думаю, что отчасти он прав. Наше богатство — наша же и беда. И не только нефть, вообще все природные богатства нашей страны. От этого и наша природная лень.
— Но у тебя-то лени не было, строчила, как швейная машинка… Может, проблема и в отношении к стране?
— Я не знаю, почему. На нас смотрят со страхом, с завистью, с каким-то осторожным отношением. Как со знаком «плюс», так и со знаком «минус». Равнодушных нет.
— Европу пугает наш волчий взгляд исподлобья — мол, кругом враги. Этот стереотип мог навредить твоей истории?
— В этом нет ничего хорошего. Я сторонник открыто смотреть в глаза друг другу, широко улыбаясь. Лично меня встречали везде с большим интересом и симпатией. Но повторю, мне не хватило времени для разбега, а нашим партнерам — терпения. А глобальная проблема в том, что наш шоу-бизнес варится в собственном соку и совершенно не интегрирован в мировой музыкальный процесс. Как эту ситуацию изменить, я не знаю. И не знаю, нужно ли ее менять.
— Покоряя Запад, ты как приличная селебрити участвовала в движении по борьбе с работорговлей, защитой детей. Продолжаешь благотворительную деятельность в России и сейчас. Но, образно говоря, Юрием Шевчуком ты никогда не была. А вокруг все бурлит. И вдруг такая розовая и пушистая Валерия вступила сперва в перепалку с мракобесом Милоновым, потом с революционеркой Собчак, призвала не наказывать сурово Pussy Riot… Ты становишься бунтаркой?
— Равнодушной я никогда не была. Но и никогда не бежала вперед со своим мнением. Не выходила на баррикады, хотя своя позиция у меня была всегда. Так складывается жизнь, что возникают ситуации, когда нельзя молчать. И про Милонова, и про ответ Ксюше Собчак... Не потому что я прямо сильно этого хотела, искала повод с кем-то как-то полаяться… Но и молчать нельзя было. Такая жизнь. Мне кажется, мнение публичных людей действительно важно обществу, особенно когда в общественной и политической жизни возникают болевые точки. У артистов есть поклонники, которым важно слышать не только новые песни, но и знать, что думает их кумир о жизни вокруг. Артист может сподвигнуть как на что-то хорошее, так и не очень — в зависимости от того, какой он сам и кто его последователи. Это очень тонкая и ответственная материя. В меру своего темперамента и понимания справедливости я стараюсь быть полезной людям.
— Гей-сообщество и просто вменяемые люди, конечно, оценили твою пикировку с Милоновым. А вот когда все бурлило с «законом Димы Яковлева», ты как-то промолчала, хотя еще в Европе активно участвовала в кампании против детской работорговли…
— Если бы здесь все было уже обустроено, хорошо и работало бы так, как надо, то наши дети должны оставаться, конечно, здесь. И ситуацию эту надо менять. Но я против однозначного и любой ценой решения, пока для самих детей не создано всех достойных и человеческих условий.
— Музыкальный бизнес, как предрекают, скоро полностью впадет в зависимость от Интернета. Ты как звезда старой закалки к этому готова?
— Для меня Интернет и соцсети — пока больше средство коммуникации с коллегами и друзьями, хотя потенциал для творчества там несомненный, и я думаю, мне еще предстоит глубже освоить эту территорию. Не исключаю, что именно там и найду что-то новое и неожиданное для себя.
— Вот все журналисты спрашивают: «Вы смотрели клип, где голову отрубают? Там 4,5 млн просмотров», — эмоционально вступил вдруг опять в разговор Иосиф Пригожин. — А никто не спрашивает: «Вы смотрели концерт Валерии?» — а там, между прочим, 5 млн просмотров — концерт с симфоническим оркестром! Почему об этом никто не хвастается? Почему журналисты реагируют на то, где голову режут?..
Поняв, что начинается уже совсем другое интервью, я поспешил выключить диктофон, и, порадовавшись пятью миллионам просмотров, еще раз поздравил Валерию с юбилеем, к которому она подошла в блистательной творческой, физической и человеческой форме.
