Повспоминать «лихое» прошлое и даже расставить неожиданные акценты помог новый альбом певца и музыканта «Были и будем», ставший результатом пятилетнего труда. Странное название пластинки тоже не из воздуха — так называлась самая первая группа Трубача. Ностальгическая подоплека новой работы с детской фотографией на обложке, посвящением родителям и прочей атрибутикой «музыкальных мемуаров» стала органичным поводом поворошить бурное прошлое, радуясь настоящему.
«Были и…» байки, или Обманутый счастливец
Быть откровенным Николай Трубач не боится, ни отдавая на суд публики очень личный альбом, ни рассказывая о своей сценической деятельности, которая, оказывается, разворачивается не только в концертных залах.
- Недавно мне позвонили старые знакомые из родного села в Николаевской области и попросили сыграть на трубе на похоронах одного дедушки. Сначала я, конечно, взбунтовался: «Вы понимаете, кто я сейчас?» А потом подумал: «Что здесь такого?» — и согласился. Мне даже по-честному заплатили 25 украинских рублей. Многие считают, что откровенность и чрезмерная открытость — недостаток для публичного человека, делающий его беззащитным. Для меня это не так. Я коммуникабельный, дружелюбный, но не мягкий. Говорят «тертый калач», а я «битый калач». Сначала была суровая школа жизни в рядах морских частей погранвойск, потом выступления на свадьбах, похоронах и в ресторанах, а дальше — хорошие учителя в шоу-бизнесе. На самом деле большинство артистов совсем не такие, какими их представляет телевидение, со сказками, которые там про них рассказывают…
- …которые они сами про себя и сочиняют. У вас ведь тоже была целая феерия, связанная с песней «Голубая луна».
- У меня, я считаю, серьезный авторитет как у музыканта, композитора и поэта. «Голубая луна» из контекста выбивается, но это был величайший проект, который признали все, даже самые большие скептики. Сейчас эти скептики, которые уже стали состоятельными людьми с солидными послужными списками, снимают галстуки, пиджаки, идут в караоке-бар и на всякий лад распевают эту песню. Хотя, честно говоря, когда я ее сочинял, я надеялся, что все быстренько затухнет, никому не понравится — и все ее забудут.
- Зачем тогда писали?
- Я, как наивный человек, был жестоко обманут, думая, что песня станет проходящей. Мой продюсер Женя Фридлянд все просчитал, сговорившись с Борей Моисеевым. Они взяли меня «на слабо» как автора. Сначала было несколько неудачных попыток. И потом, когда я уже решил, что ничего не получится, они сказали: «А мы-то думали!» И вот тут я попался: «Ах так?!» И буквально за одну ночь сочинил ее.
- Слова вы имеете в виду?
- Нет! На самом деле я написал и музыку, и слова. Музыку мы написали совместно с Кимом Брейтбургом, но почему-то все везде говорят, что автор — только он. Это неправда! Я официально заявляю в вашем издании, что являюсь автором музыки песни «Голубая луна». И Ким это тоже признает.
- Почему же тогда после «Голубой луны» авторских хитов такого уровня у вас больше не было?
- Такое бывает один раз в жизни, когда сочиняешь и исполняешь песню, действующую на людей невообразимым образом, и я, и Боря это всегда понимали. Каждый артист мечтает о таком. Но, во-первых, к моменту ее создания у меня уже было несколько очень известных вещей — «Женская любовь», «Пять минут», я был органичен, уже очень здорово вписался в шоу-бизнес. Во-вторых, моя новая пластинка получилась крайне удачной! Я уже взял из нее пять композиций в свою концертную программу. Все треки на ней: и «Пацаны 80-х», и «Доченьки», на концертных исполнениях которой рыдает публика и на которую в Интернете сотни людей делают хоум-видео, — уже песни всех времен и народов. Это мегахиты! Вещи, которые ты можешь слушать 5–10 лет, и они тебе не надоедят.
- Да вы счастливец, Николай!
- Ну, знаете, с «Голубой луной» не все, конечно, было гладко. Все эти разговоры… Приходилось, как бы помягче выразиться, вступать в очень недипломатичные разговоры с теми людьми, которых я знал много лет, с друзьями детства, юности, объяснять, что я не мог за два года жизни в Москве так измениться, напоминать друзьям, что мы же вместе росли, ходили на свидания к девчонкам, кадрили их, вместе любили, вместе переживали разрывы. Приходилось доказывать, что есть какие-то вещи в мире, которые невозможно сокрушить, что ориентация — вещь не заразная, что нет никакой подоплеки, есть просто профессиональные люди, собравшиеся вместе и сделавшие качественный продукт, который живет уже почти двадцать лет и проживет еще столько же!
- Все так волшебно складывалось, зачем же вы ушли от Фридлянда?
- Когда я понял, что дело скоро дойдет до драмы и я потеряю не только себя, но и свою семью, я буквально в течение трех дней раздал всем на орехи и прекратил работать с Фридляндом. С каждым месяцем, с каждым годом, чем ярче все было, тем четче я понимал, что теряю индивидуальность. Меня воспринимали как младшего брата Бори, и вся страна считала, что мы живем вместе в одном доме, ведем хозяйство. Эта сказка, сочиненная мной же самим, приобрела катастрофические масштабы. Народ в нее поверил и не хотел разувериться. Любая моя сольная песня, даже самая удачная, терялась на фоне происходящего. Нужно было оторваться от этого кокона и прийти к чему-то новому совместными усилиями. К сожалению, ни Боря, ни Женя этого не хотели, поэтому я сам разорвал узы. Кроме того, Женя, не доведя до логического завершения наш с ним проект, взял группу «Премьер-министр», верил всяким дурным вещам, которые ему говорили про меня: что я бездарность, что я сам ничего не могу и меня нужно держать на коротком поводке. В результате Фридлянд потом не очень хорошо расстался с теми людьми, которые ему это говорили, но и меня потерял.
Трубач в судьбе Бориса Моисеева
Гордо подняв голову, но без ругани, Трубач ушел от Фридлянда и пошел сам. Говорить о Николае в большом бизнесе перестали, хотя певец утверждает, что это его нисколько не смутило, свои залы он и так продолжил собирать и вообще вступил в лучшую пору жизни: «Я не из тех артистов, которые не могут прожить ни дня без обложки или без эфира, и на телевидение я сознательно не хожу, потому что музыкальных программ там мало, а на тех, что остались, творится полнейший ужас. Тем моим коллегам, которые туда все еще ходят, приходится потом вызывать себе реанимацию». Одним из попавшихся на удочку коварных телевизионщиков стал старший товарищ Трубача, Виктор Салтыков, который после похода на один из центральных каналов жаловался другу, что в студию привели барышню сомнительного вида, рассказывавшую о своих якобы похождениях с музыкантом в восемьдесят каком-то году. Так что сам мудрый Николай подобных ситуаций избегает. С Борисом Моисеевым он, понятное дело, тоже работать перестал, 10 лет музыканты практически не общались, ограничиваясь фразами «привет — пока» во время встреч на концертах-солянках, иногда, правда, вспоминали былое и пели «Голубую луну» со «Щелкунчиком» по отдельным просьбам. Но спустя годы Борис Моисеев снова появился на горизонте Трубача, чтобы осуществить творческий ренессанс. В итоге на пластинке «Были и будем» в исполнении Моисеева прозвучала песня «Края», с которой была связана отдельная история.
- На самом деле это не Боря принял участие в записи моего альбома, это я принял участие в его жизни. Месяца за два до случившегося с ним трагического случая (Борис Моисеев перенес тяжелый инсульт. — «ЗД») он позвонил, услышав по радио мою новую песню. Он ругался, как он это умеет делать: дескать, ты молодой и глупый, а я взрослее и мудрее, поэтому позвонил первым. Он попросил меня сочинить ему песню, я согласился и через какое-то время написал «Края». Проработав с Борей бок о бок три года, я узнал его достаточно хорошо и имею представление о его душевном состоянии, о том, чего он хочет в жизни. И песню я создал о нем самом, о том крае, который может стать последним рубежом, а может стать границей старого и точкой отсчета чего-то нового. Посмотрев материал, Боря был в восторге, и мы договорились о дне записи. Это было утро 19 декабря. До этого у него был напряженный период, какие-то торжества, мероприятия, и он попросил перенести встречу, но мне надо было улетать на гастроли, да и впереди начиналась пора новогодних елок, так что мы оставили дату. Когда Боря приехал ко мне на студию, я сразу увидел, что с ним что-то не так — у него были темные круги под глазами, он тяжело говорил. Сначала я подумал, что он пьян, и даже предложил ему опохмелиться, он категорически отказался, и я понял, что дело в другом. Боря собрался, мы записали песню, и я улетел. А потом мне позвонила жена и рассказала о случившемся. Некоторые люди стали предлагать мне приостановить запись альбома. Но я сказал, что сам был в такой же шкуре, как и Боря, и не собираюсь бросать человека на произвол судьбы. Я был уверен, что все будет хорошо, что Боря выкарабкается и, очнувшись, увидит рядом с собой на тумбочке новый альбом с его песней. Так и случилось. Его директор мне потом рассказывал, что, послушав запись, Боря расплакался и потом постоянно зазывал к себе в палату врачей, сестричек, ставил им композицию и хвастался: это мне Коля Трубач написал!..
Хотя Борис Моисеев к моменту исполнения первого дуэта с Николаем уже был более чем самодостаточным артистом, попавшим во все возможные поп-топы, у Николая на этот счет свое мнение, и он уверен, что песня «Края» — не единственный факт его участия в судьбе товарища: «Я горжусь, что 15 лет назад я той самой «Голубой луной» помог Боре достичь его мечты и вскарабкаться на самую вершину Эвереста, и я очень рад, что, когда он с этой горы очень больно упал, я был одним из первых, кто без лишней помпы, без претензий снова направил его туда, куда он сейчас ползет по новой».
«We are the champions!»
С некоторых пор Николай Трубач — не только музыкант. Уже четыре года он возглавляет футбольный клуб «Артист», участники которого - в прошлом модные, а ныне ретро-нишевые поп-исполнители в летах: Виктор Салтыков, Алексей Глызин, Владимир Пресняков-старший и другие. Николай называет свою организацию «самым настоящим мужским клубом» и очень им гордится.
- Что сподвигло вас переместиться со сцены на поле?
- Просто собрались музыканты, которые обожают футбол. Для меня это детская мечта, а она всегда самая лучшая, если удается хоть чуть-чуть к ней притронуться, то жизнь удалась! У нас даже не команда, у нас семья.
- Признайтесь, Николай, создавая эту команду, вы задумывались о самопиаре?
- Когда создавали — нет, просто хотели сделать клуб по интересам. Но когда вдруг нам стали звонить с предложениями сыграть в футбол и выступить, мы подумали: а почему такое добро должно пропадать?! С тех пор ездим по городам со спортивно-музыкальной программой.
В клубе у Трубача не только музыканты. Один из игроков, например, давний друг Николая — Егор Титов. Трубач ласково называет его «братишкой» и с воодушевлением рассказывает о своей песне, посвященной Егору и написанной специально к его последнему матчу:
- Она называется «Задержись». 9 сентября на «Локомотиве» при 20-тысячной публике мы провожали из большого спорта нашего великого российского футболиста Егора Титова грандиозным концертом. Мы знакомы с Егором много лет, вся его карьера прошла на моих глазах. Он всегда спрашивал: «Когда у меня будет прощальный матч, ты напишешь мне песню?» Тогда я улыбался, но за несколько месяцев до события написал такую вещь. Я даже бесплатно выложил ее, единственную, на своем сайте, и ее уже скачали сотни тысяч людей. С ней ведь тоже получилось почти как с «Голубой луной» — на слабо! И когда мы уже в студии послушали ее в записи, моя жена разрыдалась на месте.
Хотя Николай Трубач и не умрет от заниженной самооценки, его любовь к себе — беспафосная и по-наивному детская, как фото с обложки последнего альбома. Разностороннее поле деятельности, и песенное, и футбольное, — признак увлекающейся натуры. Может быть, и сами увлечения не так уж случайны, ведь музыка тоже большой спорт, часто непредсказуемый: глядишь, и «Голубая луна» станет «розовой» (чем судьба не шутит).
