С началом концерта он опоздал...
Сольное выступление Сергея Пенкина началось глубокой ночью. Зал артист собрал, хотя самые плохие — боковые галерочные места остались пустыми: люди побоялись, что с дешевых мест ничего не увидят. И зря! По ходу концерта Пенкин дважды выходил в зал — счастливый удел тех, кто поет вживую, — и обошел всех зрителей, забравшись даже на самую маковку галерки. «Как приятно видеть вас, закутанных в эту холодную ночь в пледы! — обращался к залу артист. — Давайте представим, что мы где-то в Лос-Анджелесе, дамы в вечерних нарядах, в бриллиантах, мужчины в смокингах, в зале стоит устойчивый аромат дорогого парфюма...»
До концерта он рассказывал: «Если мое выступление проходит на площади, то ради бога, одевайтесь как хотите. А если театр, то люди должны быть в вечернем. А куда еще женщине надеть платье, туфли на каблуках? Вот пусть ко мне и наденет! Не по дороге же с работы она билет купила! Ко мне так не приходят, ко мне надо готовиться».
Но открытый ночной зал Витебска не располагал к голым плечам. И вот уже сам Пенкин ближе к четырем утра продрог до костей. «Я не знал, что будет так холодно, — признался артист, — нельзя петь при такой температуре, я боюсь за голос». Надо признать, бояться артисту было за что. Не секрет, что Пенкину есть что показать в вокальном плане, и он демонстрировал это весь концерт с кокетством красивой женщины, уверенной в своем совершенстве. Пел в микрофон и без него, показал блестящую короткую джазовую миниатюру и русскую народную песню, а исполнение арии мистера Икса было таким совершенным, что восхищенный зал по требованию артиста допел за него на бис небольшой фрагмент хором. Сам Пенкин в упоении дирижировал. А уж когда зазвучала со сцены... Эту вещь он представил так: «В одном зале мне кричат: „Филина давай!“. „Ничего себе, — думаю, — как сказку переделали!“. В другом — „Филипс“ пой!», я говорю: «Только „Сони“. Вы уже поняли... „Feelings“!» — голос заполнил сцену, и зал застонал от восторга.
— Петь на английском очень легко, а на русском — сложно, — рассказывал Пенкин до концерта. — Я стараюсь красиво петь, чтобы звучало европеизировано. Но в своем стиле. Есть же ведь и хорошая попса, Майкл Джексон например. Попсу петь можно, но надо делать это так, чтобы не было стыдно. Я не слежу за музыкальной модой — некоторым нравится искать новые звуки и все такое. Я — нет! Я вообще не люблю коммерческую музыку. Я люблю так делать, чтобы надолго хватило. И надо уметь хорошо петь. Именно уметь: правильно дышать, грамотно извлекать звуки, то есть усвоить музыкальную грамоту.
Я пою с детства: моя мама работала в церкви, я пел в церковном хоре, потом — хоровой кружок, музыкальная школа; я играл на флейте, у меня правильно работает диафрагма. Я прихожу в джаз-клуб — пою джаз, и джазмены считают меня своим. Прихожу к народникам — и пою народные песни так, как надо. Я умею петь классику, как это делают классические певцы. Я просто умею петь.
— А что вы слушаете?
— Джаз, орган, хэви-метал, Баха люблю — в общем, всё, кроме попсы. Ее я слушать не могу. Бывает, сидишь в хорошем ресторане с хорошей кухней, а как начинается это упс-упс — я ухожу. Лучше пойду туда, где дешевле, но играют джаз. Там мне будет комфортно.
Но как бы ни бранил артист попсу (а это вообще свойственно певцам, которых Бог одарил оперными голосами), тем не менее Витебск увидел на фестивале нового Пенкина. Раньше артист в основном перепевал мировые хиты, и хотя делал это безупречно, своего собственного репертуара у него не было. Сейчас же сложилось впечатление, что Пенкин соскучился по более острой славе и решил опробовать себя в новом амплуа популярного певца. В итоге некоторые вещи в концерте позвучали как очень хорошая, но именно попсовая музыка. Например, прелестная вещица «Я отпускаю тебя в другую весну» вполне могла бы прозвучать и в Юрмале, и на «Песне года», и на любом другом сборном концерте. Там, где артиста Пенкина, как правило, не бывает. Кстати, почему?
— Меня просто не приглашают. Боятся... Так я есть и есть. Если человек имеет силы, его боятся. А меня называют «серым кардиналом». Но мне уже 51 год! Хотелось бы большего.
На концерте он сказал: «У меня нет званий. Сперва хотелось, а потом я махнул рукой... Главное ведь то, что я собираю залы, что у меня есть вы — моя публика!» Зал рукоплещет, а я не верю своим ушам. Как? Совсем нет званий? Да по нынешним временам одно это — уже звание!
А кстати, почему же нет? Может быть, просто стоит немного поторговать лицом? Ведь Пенкина не увидишь ни в одном публичном месте.
— Мне интересно ходить на те вечеринки, куда приглашают, а если без приглашения... Лицом торгует тот, кто не собирает залы и не умеет петь, — отвечает на вопрос артист. — Меня раздражает слово «звезда»: у нас много звезд и мало личностей. Раньше, во времена Ободзинского, Магомаева, Гурченко, певцы хотели быть звездами, а теперь звезды хотят быть певцами. Но при этом все очень любят повышать себе самооценку! Вспомнили бы Станиславского, который говорил: «Я» — последняя буква в алфавите!«. Кстати, тот, кого вы подразумеваете, когда говорите «золотой голос», приходил ко мне на концерт и крал мой репертуар. Как говорится: «Где они учились — там мы преподавали!». Зато бывают случаи в жизни, которые компенсируют мне всё. Так, однажды в начале
— Есть ли шанс кому-то из наших артистов стать мировой звездой?
— Нет, никто не пустит, там свои люди. Это как в Голливуде: можно поработать по контракту, закончился контракт — до свидания!
— Но многие наши певцы говорят, что их приглашают работать, скажем, в Англию, — Валерию например.
— Я когда такое слышу, сразу вспоминаю басню Крылова: «А вы, друзья, как ни садитесь...»
Что же, кто-кто, а Пенкин может позволить себе критику в адрес коллег. Уж у него-то музыки на концерте больше, чем вмещают стены зала. И все с пронзительной, нездешней, нетрадиционной — западной? американской? — нет, пенкинской эстетикой. Все, от костюмов артиста до манеры принимать цветы, все несет оттенок его, личностного восприятия жизни.
— Я работал дворником и все сделал сам. Я свободен. Если ты от кого-то зависишь, у тебя не будет творчества, — рассказывал артист до концерта, и ему можно верить: у Пенкина действительно на концерте все исходит только от него — никакого стороннего влияния ни на выбор репертуара, ни на манеру исполнения, ни на подбор костюмов не заметно, все абсолютно органично.
— Кто у вас стилист? Может быть, Зверев?
— Зачем Зверев? У меня хороший стилист! Он в Англии дважды побеждал в конкурсах, с первым и вторым местом. А стиль в одежде я выбираю сам. И многие, кстати, берут потом мои идеи.
И есть что взять. Вот ярко — до попугайного, но так органично вписано в атмосферу концерта! А вот сама чернота, но ботинки! Туфельки Золушки!
— Я помешан на обуви и на парфюме, — говорит Пенкин. — До чего-то купленного так до сих пор и не добрался.
Костюмы у Пенкина великолепные, но насчет своего второго недостатка артист тоже не соврал: похудеть ему не мешает.
— Да я худею, — оправдывался он до концерта, — овощи ем, пью низкопроцентный кефир.
Быть может, оно и так. Но на концерте артист периодически, и даже не сказать чтобы украдкой, отхлебывал из двух рюмочек — с темной и прозрачной жидкостью: выпьет, запьет... Впрочем, учитывая, что ночной холод все-таки сделал свое черное дело и к концу концерта Пенкин начал хрипеть, можно считать его пригубливание профилактической мерой для спасения божьего дара. Ведь главное — то, что Пенкин весь концерт пел вживую, кайфуя от процесса. Как сегодня говорят, «тащился»!
— Я сторонник хорошего языка. Меня нервирует, когда показывают глупость — и все смеются. Раздражает мат... Можно поругаться где-то в компании, но чтобы с экрана телевизора... И вообще, мне не нравится бедность сегодняшнего языка. Я как-то в Майами стоял на улице, ждал друзей, а это был дом, где жила Уитни Хьюстон, и подъезжает пара американцев. Они выходят... Ну вот как бы англичанин спросил свою даму о самочувствии. «How do you do?» Правильно? А он ей: «Ха?» Она в ответ: «Фа!» И пошли...
Вот и мы к этому идем.
Но не Пенкин. То, что он не просто обладатель хорошего голоса, а еще и интеллектуально развитый человек, хорошо заметно по его концерту.
Голос: дай Бог такой каждому, но он дал только Пенкину.
Репертуар: артист может, знает что может, и делает что может, а именно: поет лирику и мировые хиты. Это позволяют ему и великолепный голос, и внутреннее эмоциональное наполнение самого артиста. Быстрая композиция была только одна, и та в финале. Зал аплодировал стоя.
Концепция: попса, трепещи, к тебе идет Пенкин!
Он не боится никаких вопросов, говорит: «Я не обращаю внимания на публикации. Написали как-то, что мне поклонница подарила миллион, упакованный в цветы, — ну, хотелось бы, конечно. Я знаю, что некоторые артисты платят журналистам, чтобы те придумывали про них скандалы. Про меня пишут бесплатно». И далее — по всем пунктам.
Отношения с криминалом? «Он идет параллельно, я же пел в ресторанах».
Вера в Бога? «Я православный, хожу в церковь, хотя, быть может, не знаю всех обрядов и праздников. Главное — верить в душе».
Почему на сцене так много мужчин, которые любят не женщин? «Спросите у Элтона Джона, я дам вам его электронную почту».
Концерт закончился с рассветом. Артист рассказывал, что однажды пел с Саратове в цирке, и ему поведали, что на другом концерте, до Пенкина, цирковой лев так впечатлился, что потом долго рычал. «А после вашего концерта, — развели руками, — уснул и еще трое суток спал». Надо думать, после концерта в Витебске зрители вряд ли уже доспали.
«Пойдите сейчас в гости, — напутствовал их на дорожку Пенкин, — попейте чаю или у кого что будет, расскажите о концерте...» И расскажут! Ведь сарафанное радио до сих пор даст фору любому СМИ. Тем более почти весь зал поднял руки в ответ на вопрос артиста: «Кто на концерте впервые?» А значит, другим тоже будет интересно узнать: как там было у Пенкина?
Хитрый вы, серый кардинал...
Его называют «Принц Серебряный», а еще — «Золотой голос России». «Но, простите, у нас уже есть один «золотой голос». «Кто? — он подчеркнуто демонстрирует, как потрясен, поражен и растерян. — Кто меня перепел?!» Действительно, перепоешь его четыре октавы, как же! Он может петь все: джаз, классику, русскую песню — и тут же демонстрирует это а капелла. Он небрежно дает понять, что переписывается с Элтоном Джоном.
А мы продолжали говорить про его недостатки.
— Вы кого больше любите: людей или собак?
— Людей!
— За что?
— За то, что они любят меня!
Да, зритель ушел с вашего концерта влюбленный, хотя вы и плохой, принц Серебряный. И я даже не возьму с вас за эту публикацию денег — только кофе на открытой веранде там, где играет джаз.
