Между тем ничто не говорило за то, что книга разойдется так широко и будет издана суммарным тиражом 800 000 экз., а покупателями ее станут отнюдь не только воцерковленные. Да, автор — известный священнослужитель. Из церковных заслуг — архимандрит, наместник Московского Сретенского мужского монастыря, ректор Сретенской духовной семинарии, главный редактор издательства Сретенского монастыря и сайта Православие.Ru, ответственный секретарь Патриаршего совета по культуре, член Высшего церковного совета РПЦ... Из светских — выпускник ВГИКа, автор трех фильмов («Сказы матушки Фроси о монастыре Дивеевском», «Псково-Печерская обитель», «Гибель империи. Византийский урок»). Но, чтобы народные массы были наслышаны о священнослужителе, они должны быть воцерковлены и должны интересоваться жизнью РПЦ! Обо всем народе, ясно, так не скажешь.
Тогда — литературная форма? Найти книжку рассказов о христианской жизни монахов, послушников, батюшек, о божественном просветлении обычных людей — только руку протянуть. О классике молчу — это целые библиотеки; из современной литературы — да вот навскидку: Юлия Вознесенская («Мои посмертные приключения», к примеру), Майя Кучерская («Современный патерик»), истории о священниках настоящих или, вроде «Отца Арсения», с собирательным, но выдуманным героем... Тома и тома, всё прекрасные книги.
Значит, ничем иным, как чудом, безмерную популярность книги о. Тихона объяснить не могу.
Монастырь сегодня, в новое время и в новой России, — удивительное явление. «Об этом прекрасном мире, где живут по совершенно иным законам, чем в обычной жизни, мире, бесконечно светлом, полном любви и радостных открытий, надежды и счастья, испытаний, побед и обретения смысла поражений, а самое главное — о могущественных явлениях силы и помощи Божией я хочу рассказать в этой книге», — пишет автор. Да, формально все сюжеты рассказов посвящены этому сообществу, границы которого пусть и взаимопроницаемы с внешним миром, а все же они есть, и крепкие. Как говорится, что он Гекубе, что ему Гекуба? А вот что.
Тайна произведения о. Тихона в том, что на самом деле мир монастыря — это модель мира светского, обычного, нашего с вами. Очень просто, без литературных изысков, без изощрений с языком и художественными конструкциями, о. Тихон эти границы сносит, показывая, что, чтобы по-божески жить, быть монахом необязательно.
История архимандрита Тихона, когда-то послушника Псковско-Печерского монастыря (единственный монастырь, не закрытый при советской власти, — и то лишь потому, что после революции и до 1940 года городок Печоры близ эстонской границы принадлежал Эстонии), начинается с того, как с ним случился этот внутренний переворот. После первых дней послушания в храме он, тогда студент ВГИКа, возвращается домой в Москву — и... «Все стало другим. Не знаю, что произошло, но мир потерял для меня весь интерес и привлекательность. Единственное место, где я чувствовал себя хорошо, был храм». Счастлив тот, кому знакомо это чувство (после крещения в зрелом возрасте, например) и кого оно не покинуло, кого не зажевала бытовая жизнь! Мы много говорим о свободе — но мало кто размышляет о той свободе, которую дает жизнь с Богом. «Упоительное ощущение безмятежного счастья и свободы, которую никто не может отнять, осознание предельной защищенности в этом мире, потому что Бог Сам взял тебя за руку и ведет к необычнайной, ведомой лишь Ему цели, — вот что составляет неповторимое состояние послушничества».
Люди Бога! Вот они, герои книги. Старцы, послушники, иереи, священники, пустынники...
Отец Иоанн (Крестьянкин), насельник Псковско-Печерского монастыря, стал для автора первой и главной тайной божественного в человеке. «Перед этим старичком, которого недоброжелатели называли „доктором Айболитом“, человеческие души открыты со всеми их сокровенными тайнами, с самыми заветными стремлениями...» Немалую часть своей жизни о. Иоанн просидел в тюрьме. И спустя десятилетия он молится за следователя, который в
Здесь же, в главе про о. Иоанна, автор приводит удивительную мысль. «Об одном из древних святых отцов было написано, что он от избытка любви вообще забыл, что такое зло». Каково?
В книге мы прочтем много историй из жизни «несвятых святых». «Вредный» отец Нафанаил — казначей, этакий Плюшкин монастыря, который в своем заплечном мешке мог таскать сухари, а мог — миллион рублей, и все подсматривал за послушниками, не сделают ли они что не по уставу, — а сам бесконечный аскет, спал сидя или на снегу, пил только воду без заварки и брал на себя все трудности общения с советской властью. Например, очередные выборы, в которых все граждане СССР должны были принимать участие. Местные власти вдруг решили, что нечего давать монахам эту льготу — голосовать в монастыре. Пусть ходят на избирательный участок, как все советские люди. О. Нафанаил нашептал тогда наместнику один совет...
«В день выборов из ворот обители вышел торжественный крестный ход. Выстроившись по двое, длинной чередой, под дружное пение тропарей монахи шествовали через весь город на избирательный участок. Над их головами реяли тяжелые хоругви, впереди, по обычаю, несли кресты и древние иконы...» А в зале выборов еще и молебен отслужили. Больше монахов голосовать в городе не заставляли.
О. Тихон приводит в книге немало конфузных и смешных ситуаций. Был под Псковом такой батюшка — о. Виктор. Отсидев 7 лет по политическому, он вынес оттуда непоколебимую веру в Бога, веселый нрав и тюремную лексику. О. Никита, в храме у которого и проходил дьяконскую практику о. Виктор, жаргон немедленно перенял. Поэтому, когда у молодых батюшек кончились деньги и они поехали занимать к митрополиту Владыке Иоанну, заикающийся о. Никита обратился к нему так: «В-Владыко святый! — отчаянно начал он. — Какая жизнь, в натуре?! Держимся ваще на последних! Рóги отваливаются! Денег — нет! Еды — нет! Зубы на полку ложим!»
О главном. Как переложить на свою жизнь эту монастырскую модель мира, о которой рассказывает о. Тихон...
Вот история об о. Мелхиседеке. Он, будучи монахом, имел одну страсть — к вырезанию из дерева. Закончив большую работу, он упал в обморок — и увидел себя среди поля, надо рвом, где в грязи валялись вырезанные им стулья, шкафы, оклады для икон, — и рядом Матерь Божию. «Мы ждали от тебя главного — покаяния и молитвы. А ты принес лишь это...»
История об о. Рафаиле, который был прекрасным монахом, но обожал автомобили. Эта страсть и привела его к смерти — он разбился в автокатастрофе.
Любовь — основа всего. Сказать просто, а как реализовать? Вот история о Великом Наместнике Псковско-Печерского монастыря о. Алипии. Когда в монастырь ломились пьяные военные, о. Алипий не кричал, не звал милицию, не оборонялся... Он сначала шокировал их, нарядившись в свой боевой китель с орденами и медалями, — а после допоздна сидел с ними, кормил вкусностями, одарил и каждого обнял на прощание. К слову, в архиве покойного о. Алипия хранится рукопись Солженицына с его личной молитвой: «Как легко мне жить с Тобой, Господи! Как легко мне верить в Тебя! Когда расступается в недоумении или сникает ум мой, когда умнейшие люди не видят дальше сегодняшнего вечера и не знают, что надо делать завтра, — Ты ниспосылаешь мне ясную уверенность, что Ты есть и Ты позаботишься, чтоб не все пути добра были закрыты...»
Когда в Москву привезли святыню — Владимирскую икону Пресвятой Богородицы, приложиться к ней неожиданно подошел один из высоких полицейских чинов. Как потом выяснилось, он попросил: «Матерь Божия, мне ничего не надо, у меня все есть. А вот сестра... У нее завтра операция. Я боюсь, она не выдержит... Помоги ей!» На следующее утро стало известно, что кости в раздробленных в аварии ноге его сестры просто от того, что во сне женщина как-то удачно повернулась, сложились правильно — и операция не потребовалась вовсе. Эти и другие чудеса, которые происходят благодаря одной только вере, подробно описаны в книге.
Рассказ о кончине Сергея Бондарчука, увлекавшегося толстовством. Здесь, конечно, мы прочтем аккуратно изложенную позицию РПЦ в отношении Льва Толстого. Но важнее здесь не это, а освященный Богом, примиренный уход великого режиссера. И о предсмертном крещении Булата Окуджавы, супруге которого о. Иоанн Крестьянкин посоветовал в крещении назвать его Иваном, — так и случилось...
А вот смирение... Сложное это дело — в мирской жизни! Здесь к делу идет рассказ матушки Фроси, последней из живых послушниц Дивеевского монастыря, разоренного в
Вот такой мир. Особенно его важно увидеть сейчас, во времена непрекращающихся церковных скандалов, когда каждый выбирает для себя точку зрения — но каждому хочется верить в существование такой святой церкви нестяжателей, о которой о. Тихон и рассказывает.
«Этот мир, полный радости и света, жил по своим, совершенно особым законам. Здесь помощь Божия являлась именно тогда, когда это становилось действительно необходимым. Богатство здесь смешно, а смирение — прекрасно. Здесь великие праведники искренне признавали себя ниже и хуже всякого человека. Здесь самыми почитаемыми были те, кто убегал от человеческой славы. А самым могущественными — кто от всего сердца осознал свое человеческое бессилие. Здесь смерть каждого становилась уроком для всех, а конец земной жизни — только началом...»
