Речь пойдет о преданьях старины глубокой. Русская смута XVII века, польская интервенция и осада Смоленска. Авантюрный роман написан лихо и динамично, с приключениями, тайнами, преступлениями и любовными сюжетами. Стиль — «просто о сложном», книга не обладает интеллигентскими заморочками и не будет заставлять читательский мозг скручиваться в трубочку. Это для простого народа, для пипла. История русской смуты в пересказе для людей.
Главный герой Григорий Колдырев — толмач Посольского приказа. Его отправляют сопровождать англичанина в торговой поездке по продаже за границей русской пушнины. В этом путешествии он и столкнется с тайной волшебного корабля, который разыскивает англичанин. Корабль, оказывается, гниет себе под Смоленском. Кроме того, в руки Григорию попадает план осады Смоленска — польский король Сигизмунд III собрался войной на Русь. Задача Григория — предупредить Смоленск, спасти город и узнать тайну корабля...
Автор сделал все, чтобы заинтересовать читателя историей. И действительно, роман нашпигован любопытными историческими деталями, которые узнать никому не вредно. К примеру, чем ведал Разбойничий приказ (расследованием уголовных дел) или как было дело с немецким долгостроем — Кельнским собором, который в незаконченном виде простоял 400 лет, и торчащая из него стрела подъемного крана сама по себе стала достопримечательностью. «По легенде, Кельн будет жить и процветать, пока собор не будет достроен».
За знание истории — поклон, ничего не скажешь. Впрочем, автор, проводя подобный ликбез, местами впадает в крайность. Скажем, пояснения, что стряпчий — не тот, кто стряпает, а тот, кто приближен к царю. Эти вещи изучают в пятом классе. Будем надеяться, эта склонность Владимира Ростиславовича ко всеобщей ликвидации безграмотности не приведет к тому, что культура в стране пойдет по пути примитивизации.
Сильная сторона романа — сюжет. С каждым поворотом становится все интереснее. А провальная сторона — речь. Как в диалогах передать дух времени семнадцатого века? Автору пришлось просто сделать язык всех персонажей деревенским. Но полностью это не удалось. Просторечные «али», «тем паче», «коли», «особливо» стоят рядом с совершенно современными «за норму», «уникальное свойство» и пр. Не говоря уж о цитатах, к примеру, из фильма «Три мушкетера» и современных поговорках: «хочешь жить — умей рубиться», «одно другому не мешает» и пр. Короче, «паки-паки, иже херувимы».
Но такую уж задачу поставил себе автор — максимально приблизить историческую реальность к нашим дням, чтобы было поинтереснее. Поэтому в самом начале Колдырев подерется в Кельне с толпой геев. «На Руси такого безобразия уж точно никогда не будет», — подумал Григорий. На секунду представил себе, как по улицам Москвы неприкрыто, не таясь, идут парадом сотни напомаженных, нарумяненных мужчин в женских платьях, и прыснул в кулак. Нет, милостивые государи, такое возможно только в ошалевшей Европе, но уж никак не дома..."
Значит ли это, что наш новый министр культуры гомофоб? Конечно, нет. Но что-то сей эпизод все-таки значит... Без нужды человек касается гомосексуальной темы в трех случаях: или он за, или он против, или ему хочется посмеяться. Какой из трех вариантов — ощутим уже скоро. По культурной политике в стране.
Другая явная аллюзия — Иван Грозный и Иосиф Сталин. Имя вождя народов не упомянуто, но история о том, как отец Григория служил при царе, а потом попал в жестокую опалу и, с минуты на минуту ожидая ареста, должен был в страхе бежать, как будто специально отправляет нас в 1937 год.
Словом, в чистом виде историческим роман Владимира Мединского назвать сложно. Это скорее образовательная игра с историей, дающая возможность порассуждать на злободневные темы. Выискивать позиции автора в художественном романе — дело пустое, за исключением одной. Той, что посвящена и публицистика Мединского: Россия — страна особая, которой надо гордиться и о которой бродит по свету множество лживых мифов. Его герой Колдырев — первый пример развенчания мифов: о том, что «московиты носят бороды до пояса, а на головах меховые шапки высотой с печную трубу», что они пьют, ленятся, необразованны... А Григорий ловкий, красивый, знает несколько языков, скор на реакцию — ну просто загляденье. Ждать ли нам министра-русофила? Время покажет.
Ясно одно: этому автору его идеология очень мешает. Из-под нее выглядывает явный талант, пока нераскрытый. Но стоит поднажать... «Перед ним лежал усатый десятник из веселого дома; в остекленевших глазах блестели две маленькие луны». «Рассвет обвел розовым зубцы крепостных башен, затем окрасил золотистой краской стены...» Увидим ли когда-нибудь Владимира Мединского, занимающегося искусством ради искусства, а не ради идеологии? Занимающегося культурой ради культуры, а не ради патриотизма? Зависит от него самого.
* * *
Известные писатели прокомментировали «МК» новое назначение.
Юрий ПОЛЯКОВ, писатель, главред «Литературной газеты»: «Литературная газета» с Владимиром Мединским сотрудничает давно: мы рецензируем его книги, делаем с ним интервью. Мне лично близок его этакий просвещенный патриотизм. Не патриотизм человека, который ничего не знает и поэтому патриот. А патриотизм человека, который образован, много знает о своей стране. И назначение на эту должность патриота я считаю очень важным. Знаете, есть такое выражение про женщин — «слаба на передок». Вот проблема наших бывших министров была в том, что они были слабы на патриотизм«.
Дмитрий БЫКОВ, поэт, прозаик, автор цикла «Гражданин поэт»: «Писателем он стал недавно — цикл „Мифы о России“ я не могу назвать литературой, это публицистика не очень высокого качества. Но он написал роман „Стена“ и с тех пор стал писателем. Да, это приятно, что у нас министр культуры писатель. Но если он будет хорошим писателем, то он недолго пробудет министром, потому что талант с сегодняшним стилем и направлением несовместим. А если он будет хорошим министром, боюсь, „Стена“ станет его последним романом. Гумилев однажды сказал, что самые умные люди на свете — поэты: чтобы выискать среди миллионов слов самое гармоничное, нужно иметь министерскую голову. Я бы сказал, что лучше бы назначили поэта, чем прозаика, — поэт больше имеет дело с гармонией. И у нас есть много хороших поэтов, в которых дремлют министерские силы. Что касается творчества Мединского, то в нем я все время чувствую раздвоение авторской личности. Одна личность картонным голосом повторяет, что любая критика России является русофобией, и навязывает положительный образ страны, который к моей родине не имеет никакого отношения. Это личность чиновника. Второй Мединский — профессор МГИМО, который чувствует историю страны, ее стихию и все про себя понимает. Это Мединский настоящий. И иногда это лицо высовывается из-за маски и внушает серьезные надежды. Но если настоящему Мединскому будет трудно в существующей системе, он станет министром в следующем составе правительства, которое — хочу его обрадовать — появится уже совсем скоро».
