Поминальная немолитва

Формально одесситка Аня Яблонская погибла именно за пьесу «Язычники». Хотя должна была, наоборот, быть за нее вознаграждена: она летела в Москву получать премию от журнала «Искусство кино» и оказалась 24 января 2011 в «Домодедово». Это все такие темы, такие беседы с эхом в пустоте, что рассуждать страшно. Искать ли подтекст, пунктирную связь между ужасной, несправедливой гибелью автора и тематикой пьесы?..

«Язычники» — это пятачок размером со стандартную тесную квартирку, где живет сегодняшняя семья и бурлит вся сложность современной жизни, где схлестываются пласты сознания, где человек снова становится перекрестком борьбы и снова решает: есть Бог, нет его? Мало что тематика вечная — она и написана мастерски. Однако поглядите! Наши мастера продолжают долбить, что современной пьесы нет. Существование тех же «Язычников» Яблонской проигнорировали следующие театры и их худруки: Театр им. Вахтангова, «Ленком», Театр им. Маяковского, Театр на Таганке, МХТ, «Школа современной пьесы»... Несть числа! Зато долбить 20 лет одно и то же — про актуальность Чехова и непрофессионализм современных драматургов — удобнее. Поэтому всякий раз, когда кто-то из мэтров публично заявит, что современной пьесы нет, надо помнить: мэтру лень подняться и вокруг себя, великого, посмотреть.

«Язычников» поставила молодой режиссер, актриса Валерия Суркова (до этого московская публика видела пьесу в читке на фестивале «Любимовка» еще в 2010-м). За время спектакля каждый персонаж становится тебе родным. Еще бы: система Станиславского во плоти, актеры вживаются в роль, психологизм и реализм — классика чистой воды. Ты всех их знаешь, видел: Марину — женщину средних лет, с надтреснутым голосом, замороченную жизнью; работает риелтором, выбивается из сил, чтобы оплатить учебу дочери и ремонт в квартире, а в свободное время орет на дочь, на мужа, на весь мир (Елена Нестерова). Олега — мужа Марины; это мягкий по характеру и щуплый по фигуре бедный музыкант, которому никак не удается заработать с помощью своей флейты, и он мыкается в тесной квартирке между выросшей дочерью, истеричкой-женой и мечтой о флейте (Валентин Самохин). Знаешь их дочь Кристину — студентку в узких джинсах. Девица с классической молодежной лексикой и классическим же молодежным трагизмом (Виталия Еньшина)... А еще — мать Олега, пожилую, вечно бормочущую «Господь управит» (удивительная работа Татьяны Владимировой). Наконец, сосед-алкаш, бывший боцман (Дмитрий Уросов), который становится своего рода зеркалом во всей этой истории.

То, как живет эта семья, напоминает сюжеты перестроечных фильмов: теснота, истерики... И никуда этот дух тесноты, взаимных обвинений, вынужденной жертвенности, обид не делся, так и живут сегодня в больших и малых городах Россия, Украина, Белоруссия... И когда приезжает набожная (точнее — повернутая на батюшках, матушках...) мать Олега, наступает ад. Последний и невидимый персонаж пьесы — Бог. Но для Олега Бог — его музыка, для Марины — формальное семейное благополучие, норма жизни; для Кристины Бог — мужик, преподаватель, в которого она влюбилась и из-за которого она сиганет с балкона...

В жизни мало что кончается идиллически. Пьеса тоже не решает никаких вопросов. Не надо думать, что кто-то из персонажей уверовал в Господа или, наоборот, разочаровался в нем. В жизни редки такие контрасты. Просто каждый пошел по своему земному пути. Выжила Кристина, Марина окончила ремонт и сосредоточила свою жизнь на выздоровлении дочери, Олег наконец ушел из семьи, сосед-алкаш ушел в плавание в Африку, мать Олега померла. Но в последнем монологе Олег говорит: «Для меня во всей этой истории есть только один виновник. Вы знаете, о ком я говорю».

Эта загадка, брошенная нам Аней Яблонской, останется с нами.