Театр на Ломоносовском проспекте. Армен Борисович входит в здание и, практически не заходя в директорский кабинет, идет в репетиционный зал. А там, несмотря на то что отпуск и труппа начнет работать в октябре, вовсю идут репетиции. Спектакль по давнишней пьесе Эдварда Радзинского «Театр времен Нерона и Сенеки». В роли Сенеки — артист Джигарханян.
Пьеса Эдварда Радзинского в
Не прошло и четверти века, как из хитрого и злобного тирана Джигарханян превратился в мудрого учителя Сенеку.
— «А Нерона буду играть я». Есть в спектакле такой текст, — цитирует Армен Борисович, который Нероном уже не станет.
Он очень сильно поседел, но красиво, до блеска начищенного серебра. Фирменная улыбка cамого мистера Обаяние.
— Армен Борисович, почему вы решили нарушить обет невыхода на сцену? Сколько продержались?
— Ну продержался лет восемь, а потом — костлявая рука голода... (Смеется.) Шутка. На самом деле это очень серьезный и важный вопрос. Очевидно, в человеческой жизни есть такие приливы и отливы, когда вдруг через десять лет возникает желание многое, если не все, поменять. Ты же слышала, что сейчас медицина хочет «вернуть» человека, то есть омолодить его, но не посредством хирургических операций.
— Встает вопрос: после такого долгого перерыва (хотя вы и снимались в кино) может возникнуть растренированность. Как у спортсмена, который не бегал на большие дистанции.
— Нет-нет, растренированности нет, я все эти годы был с ними, со своими артистами. И потом, чтобы не было растренированности, надо порепетировать. Репетирую с 11.00 до 15.00, потом идем обедать, потом... Не скажу. Через месяц мне будет 76 лет, и это главное, если говорить честно, с большевистской прямотой. Поэтому я должен распределиться, и тут мне никакие врачи не помогут. Да, мне могут в аптеке найти мазь, таблетки, но распределение на сцене — это только моя проблема, и это никого не касается. Знаешь, как в том анекдоте?
— В каком?
— Армянское радио спрашивает: «Можно ли на улице заниматься сексом?» Ответ: «Можно, но прохожие замучают советами». Так и здесь. Роль Сенеки очень большая по нагрузке. Когда я работал в «Ленкоме» и должен был играть Мольера по Булгакову, то Анатолий Эфрос, великий режиссер, однажды мне сказал: «Ты готов. Ты хорошо репетируешь. Но когда ты выйдешь на сцену, я должен понимать, что это тот человек, который написал «Тартюфа». Вот это самое сложное и в роли Сенеки.
— Знаете, Армен Борисович, не могу с вами согласиться. Кажется, что вам-то как раз философа легче играть, чем другим. У вас и прекрасный Сократ («Беседы с Сократом» — легендарный спектакль Театра им. Маяковского. — М.Р.) был, теперь Сенека.
— Нет, это не то, тут другая энергетика нужна. Я тебе рассказывал итог этой пьесы? Нерон говорит: «Величайший моралист воспитал величайшего убийцу» — в этом суть, и ее надо играть.
— А что будет у вас после Сенеки? Есть планы?
— Это не расскажу, не имею права. Дай дожить, пережить премьеру.
Говорит это уже на ходу и убегает на сцену. Театр Армена Джигарханяна откроет сезон 7 октября.
