…В случае с Копачевским жаль не столько его – он своё возьмет, парень сильный, – сколько его учителя Сергея Леонидовича Доренского. Не дай бог итоги КЧ-2011 скажутся на его самочувствии: Аристов за день до начала состязаний «самоликвидируется» по семейным обстоятельствам, Колесникова снимают посерёдке II тура, а в III тур не пускают Копачевского. Три золотых ученика, три борца за медали ушли не солоно хлебавши. Что ж, надо отдохнуть, собраться и продолжить покорение западных конкурсных просторов – возраст-то всего ничего, по 21-22 года.
Конкурс – штука жестокая. Тут нарочно решил «отследить» судьбу скрипачей-пианистов, бравших третью-пятую премии на прошлых КЧ. Вы поразитесь контрастам: кто-то едва не угодил в тюрьму, насмерть сбив на машине несколько человек; кто-то сел концертмейстером в оркестр, забыв о славе; кто-то просто уехал и… пропал. «На плаву», на афишах, на устах – единицы. Из пианистов (начиная с 1978 года) – Плетнев; Донохоу, Овчинников и Дуглас – ныне в жюри КЧ; Борис Березовский; Николай Луганский; Денис Мацуев… всё? По счастью, многие участники этого года – Чернов, Лубянцев, Романовский, Кунц – уже и в карьере, и в обойме, можно не бояться, что уйдут в небытие.
…Отдельное слово в адрес корейских участников: 25-летняя Йол Юм Сон не только прошла в финал, но и уже получила две спецпремии – «за лучшее исполнении нового опуса Родиона Щедрина «Чайковский-этюд»» и «за лучшее исполнение Моцарта с камерным оркестром» (разделив её с Трифоновым). Это фантастика: будет бороться со своим 17-летним соотечественником Чо, – и никаких тут подсуживаний, система голосования прозрачная. Вот она, разница двух школ – европейской, пропущенной сквозь корейские сита, и русской. И пока европейское жюри выбирает свою школу.
«До кучи» отметим, что среди виолончелистов в финал вообще не прошел ни один россиянин (Жилин и Рамм слетели), а среди скрипачей остался лишь очень неслабый питерец Сергей Догадин (ученик Грача Айлен Притчин, недавно нахватавший гран-при по всему миру, выбыл).
У пианистов же вовсю идут репетиции с оркестром (играть Первый концерт Чайковского и концерт на выбор с 27-го по 30-е призеры будут с РНО, за пультом Александр Дмитриев). Мы же не забудем сказать огромное спасибо Алексею Уткину и его ГАКОРу, которые ни на йоту не подвели участников II тура, – надо понимать, что для оркестра это такая проверка на вшивость, мама не горюй!
…Зал аплодировал стоя, когда в жюри появился его почетный председатель – золотой лауреат самого первого конкурса Чайковского 1958 года Ван Клиберн. Более родного для русских человека, ставшего символом всего самого прекрасного, что было в XX веке, невозможно придумать. Высоченный, стройный, с длиннющими пальцами, неповал разящий оптимизмом, вечный ребенок, этакий Папа Римский высокой музыки…
– Мистер Вэн Клайбёрн…
– Нет, я Ван Клиберн – кажется так привычнее для вашего слуха. И я благодарю бога, что у меня есть столь верные старые друзья – замечательная русская публика. С того момента, как сошел с самолета 26 марта 1958 года, я почувствовал эту удивительную ауру доброты и любви к музыке. Это поддерживало меня тогда, поддерживает и сейчас. Хотя было страшно, молился богу, чтобы не ошибиться. Феноменальная страна – она дала мне имя, – тут маэстро вдруг добавляет по-русски: ДО КОНЦА ЖИЗНИ Я БУДУ ЛЮБИТЬ РОССИЮ.
– Может, вы сохранили с той поездки хоть какой-нибудь талисман на память?
– Я самый сентиментальный человек в мире. Так еще моя мама говорила «даже чересчур». Храню буквально всё – каждый клочок бумаги, любую безделушку, ничего не выбрасываю.
– А что вообще от 1958-го запомнилось?
– Всё! Сейчас только зашел в Большой зал – воспоминания так и захлестнули. БЗК – святое место. И тогда я не мог не вспомнить всех великих, до меня поднимавшихся на эту сцену – Танеева, Рубинштейна… В этом здании всё дышит искусством, каждый человек здесь – живая мелодия. И в этом сила русского народа: от водителя такси до профессора консерватории – все знают и любят музыку. Потрясающе. Поклон великой русской культуре.
– А ваши родители? Говорят, они продали драгоценности, чтобы вы полетели в Москву?
– Мои родители продали бы всё, что у них было, но, по счастью, этого делать не пришлось. Их вклад и без того огромен. Моя мама – первый педагог, подтолкнувший меня к высокой музыки… благодаря ей я поступил в Джульярд, с которого всё и началось – персональная стипендия, Стейнвей в подарок… Кстати, тяжело было не только на конкурсе: самое страшное – играть для своих соотечественников, поэтому приехав в Америку с Первой премией, я боялся выступлений до смерти.
– Вы не планируете здесь хоть разок сыграть?
– Можно этого делать не буду? Я робею от тех великолепных талантов, которые собрались нынче в Москве. Сам же не занимался несколько недель, поэтому выступать – не очень хорошая идея.
– Конкурсанты так волнуются в последний час перед выходом на сцену, страшно смотреть. Что бы вы им посоветовали?
– Если кто-то найдет средство, чтоб проводить этот час менее нервно – позвоните мне, пожалуйста. Буду вам очень признателен. Увы, нет этого средства, не волноваться невозможно.
– Чем по-вашему объясняется, что Чайковского горячо любят даже в Японии?
– Такая музыка могла родиться только в России из-за ее географического положения. Она универсальна: соединяет в себе широкие горизонты и Востока и Запада. Поэтому столь глубоко проникает в душу каждого. Мало того, Чайковский боготворил Моцарта, и поднял Моцарта на вселенскую высоту – продлил его музыку, сделал ее еще более глубокой и насыщенной.
– Сейчас всё чаще говорят о скрещивании классической музыки с шоу-бизнесом…
– Нет-нет, между ними нет и не было ничего общего! Когда обращаюсь к какому-нибудь великому произведению, – неважно маленькому или большому по объему, – я прежде всего чувствую необычайную ответственность перед композитором. Я должен быть честен к оригиналу. В этом главная миссия. Поэтому каждый исполнитель – слуга. Слуга публики. Слуга каждого, кто сидит на последнем ряду самого верхнего балкона. И шоу-бизнес здесь совершено ни при чем. Для нас первая и последняя звезда – наш композитор.
– Старые композиторы со временем становятся вам роднее?
– Во все пресс-релизы вкралась ошибка: я родился не в 1934-м, а в 1834 году. Всецело ощущаю себя человеком ТОГО времени, вы понимаете, о чем я…
