В Вене всё, что связано с музыкой, овеяно особенной аурой, значением и смыслом. Даже архитектура здесь — музыка, застывшая в камне! Речь, разумеется, о музыке высокого стиля, о вечной классике эпох Моцарта, Штрауса и Бетховена, когда Вена слыла законодательницей мод и правил, как сегодня слывут Лондон, Нью-Йорк и Голливуд в шоу-бизнесе времен Мадонны и Леди Га-Га. Но в Вене по сей день умело и трепетно берегут “вечные ценности”, сохраняя блеск исторического титула “мировой столицы музыки”.
Конечно, поп- и рок-звезды здесь отнюдь не персоны нон грата. Но всяк сверчок знай свой шесток! Это у нас Кремль можно отдать на растерзание блатному шансону. А там ту же Мадонну, не говоря о Леди Га-Га, в “Музикферайн”, конечно, ни за какие деньги не пустят (в смысле — на сцену, в партер — пожалуйста). Вовсе не для этого Венское музыкальное общество построило в 70-е годы XIX века этот уникальный зал — храм вечной музыки, где каждая декоративная деталь интерьера (даже барочные кариатиды из дерева) создана с учетом физических законов безупречной акустики. Получить право выступить здесь уже означает “сертификат качества”, за чем бдительно следит наблюдательный совет. Даже признанные Staatsoper и Volksoper не столь строги в своих правилах.
Российские артисты если и выступали в “Музикферайне”, то лишь в гала-концертах и единицы из избранных уровня Дмитрия Хворостовского и Анны Нетребко. Сольный концерт “Золотого голоса России, тенора Николая Баскова” (так резюмировали афиши, расклеенные по городу) стал, таким образом, событием экстраординарным. Общественного резонанса, о чем с почтительным уважением говорила вся Вена, добавлял благотворительный статус мероприятия. Средства от продажи билетов передавались артистом в реабилитационный фонд “Фербант” для людей, перенесших трансплантацию сердца и легких. Руководители фонда в начале концерта произнесли в адрес Николая благодарственную речь за его “золотое сердце”, вызвав шквал аплодисментов тысячного зала, забитого до отказа. Музыкальной изюминки событию добавляли оркестр Schloss Schonbrunn — один из любимейших у венцев, и Венский камерный хор. То есть выступлению Баскова аккомпанировало и подпевало еще 100 человек, и картинка вышла впечатляющая.
Попал же Николай в “Музикферайн” благодаря деятельной даме Ирине Гуляевой, оперному промоутеру, разделяющей с Николиной “оперной маман” Монтсеррат Кабалье искреннее убеждение в том, что их любимчик “всех белее, всех румяней и милее”, то есть талант, по которому “плачут” лучшие сцены мира. С этой уверенностью г-жа Гуляева притащила целую коробчонку басковских оперных записей на радио классической музыки Stefansdom. В Австрии народ начинает свое утро со Stefansdom, как у нас — с какой-нибудь тюремной разлюли-малины или дворовой попсы на разухабистой FM-волне. На радио заохали: как это раньше о “таком самобытном теноре” ничего не знали? Загрузили треки в тяжелую ротацию, после чего наблюдательный совет “Музикферайна” уже не мог найти убедительных аргументов против концерта в их напыщенном зале.
Венские снобы-критики, которые, невзирая на лица и титулы, беспощадны к артистам, удивительным образом тоже сошлись в простой мысли, обнаружив в Николае “яркого тенора, которого уже давно не знала оперная сцена”. Все колкости в этот раз достались лишь оркестру, который почему-то “не смог соответствовать исполнительскому уровню солиста”. Вдохновленный Басков приготовил тем временем сюрприз — помимо излюбленных классических арий, в которых давно “набил голос”, он исполнил с десяток русских народных песен в академической, конечно, обработке: “Ах ты, душечка”, “Запрягу я тройку”, “Бубенцы”, “Коробейники”, романсы “Дорогой длинною”, “Очи черные”… Венчалось сие раздолье “Калинкой”, и весь “Музикферайн”, заполненный вперемежку русскими и австрийцами, готов был в финале пуститься в пляс.
Другим сюрпризом стали две новые партнерши “золотого голоса России” — Мария Максакова и Агриппина Росси. Мария — дочь прославленной артистки Людмилы Максаковой и внучка великой оперной певицы Марии Максаковой (из-за совпадения с именем бабушки многие путались с днем ее рождения, удивленно глядя на сцену: надо же, 1904 год, а как свежа!). Людмила Васильевна следила за выступлением дочери, затаив дыхание. Призналась после концерта, что пару раз была на грани обморока — от избытка чувств.
Агриппина же больше известна как оперная певица Людмила Магомедова, блистательное драматическое сопрано из запасников Большого театра, в которых, оказывается, много чего спрятано от глаз людских подальше! С новым сценическим именем в своем зрелом возрасте она, однако, совершила в компании с Басковым отчаянный поступок. Возможно, это вдохнет в ее карьеру свежий импульс. После феноменального концерта Николай Басков поделился в интервью “МК” любопытными подробностями произошедшего чуда.
— Коля, поздравляю с ошеломляющим успехом! И восхищаюсь, конечно, твоей “многостаночностью” — ты и поп-звезда, и оперный “див”, теперь еще и народник!..
— Русская культура — великая культура! А возможности моего творчества многогранны. Я же артист, а артист всегда должен стремиться к росту, к освоению новых вершин. Это полет фантазии. Художник, когда рисует картину, использует разные краски, в зависимости от задачи, которую ставит. Я считаю, что русская музыка очень колоритна, но в мире ее не очень хорошо знают. И сегодняшний концерт показал, насколько востребованны прекрасные русские народные песни. Классическая же обработка придала им особенный блеск. Я безумно счастлив, что публика на концерте так приняла эту программу! Хочу сделать из русской музыки такой же узнаваемый и популярный бренд, как у итальянской или испанской музыки. В конце концов на афише было написано “Золотой голос России”, и мне очень хотелось этим голосом представить именно русскую музыку. В мире почти не осталось теноров, которые могли бы исполнять русские народные песни. Все это остановилось, можно сказать, на Суржикове, Лемешеве и Иване Реброве, певце из Германии русского происхождения, который был очень популярен на Западе в 70-е годы прошлого века.
— Здесь очень восхищены благотворительным характером концерта. Почему в России о благотворительности часто говорят либо полушепотом, либо видят только желание “пропиариться” или жлобский умысел?
— Меня очень тронула ситуация с этим реабилитационным фондом, ведь люди после таких сложных операций редко живут больше шести лет. Этот фонд уникален. Но и в России я проводил много благотворительных акций, перечислял средства в разные фонды, в больницы, детям, ветеранам, на закупку оборудования. Если все посчитать, выйдет очень много! Просто у нас, ты прав, это не так громко афишируется. Не тот общественный резонанс, если даже об этом напишут в газетах или скажут по телевизору. Хотя есть восхитительные примеры — тот же фонд Чулпан Хаматовой. Не знаю, почему так происходит и почему такое отношение! Бывает иногда обидно. Думаю, это оттого, что мы все-таки пока очень тяжело живем. Это влияет и на общественное сознание. Ты же понимаешь, какие здесь, в Австрии, пенсии и какие у нас! Озлобленность и черствость идут рука об руку с бедностью.
— В России ты больше эстрадный певец, на Западе пробиваешься как оперный. Почему не наоборот?
— Ха-ха-ха! Шутишь? И с какими западными мегазвездами ты мне предлагаешь тягаться? Это только “Тату” было под силу, ха-ха-ха! Нет, ну я разумный человек, я же не сумасшедший!
— Я о другом: а России не нужен академический певец Николай Басков, о котором с таким восторгом пишет западная критика?
— Надеюсь, что нужен. Думаю сделать скоро большую программу, которая будет построена только на русской народной музыке, русских классических ариях, и покажу ее в России. Еще столько не спето! И “Однозвучно гремит колокольчик”, и “Вечерний звон”, и “Степь да степь”… У меня давно была идея привлечь к проекту хор Пятницкого, симфонический оркестр. Думаю, все впереди. Я ведь не останавливаюсь, я расту — и творчески, и как певец, и как человек. Для меня важна не погоня за иллюзорной славой, а профессиональная состоятельность. После сегодняшнего концерта я сел в гримерке и сказал сам себе: все-таки не зря я прожил эти 34 года! Я соответствовал уровню этого зала! Я оправдал внимание очень взыскательной публики! Я испытываю гордость за самого себя. Я развиваюсь, развивается мой голос. Казалось бы, можно и остановиться уже, но останавливаться я не собираюсь. А эстрада? Послушай, она же востребована в моем исполнении, у меня это хорошо получается! Почему не дарить людям радость? А классика — она вечна…
— Зато возраст не вечен! Тебе скоро 35, а каждый твой оперный концерт в Европе до сих пор остается для всех приятной неожиданностью. Наступит ли настоящий успех и признание?
— Как оперный певец я только лучше буду лет через пять. Это как выдержанный коньяк — чем старее, тем лучше. Физически для оперного певца самый расцвет — от 38 до 52 лет. И Каррерас, и Доминго, и Паваротти свои самые знаменитые концерты дали именно в зрелом возрасте. Так что у меня есть еще время.
— Ты и распеваешься теперь на концерте с арии Родольфо из “Луизы Миллер”, как делал всегда Паваротти…
— Да, это очень сложная ария, она вся построена на определенных переходных нотах и хорошо “собирает” голос.
— Разминка перед забегом?
— Скорее, мобилизация голоса в правильном направлении. Либо ты на этой арии спел и пошел дальше, либо не спел — и дальше все пошло еще хуже!
— А что это за трио — с Агриппиной Росси и Машей Максаковой? Это навсегда? Это вместо одной Федоровой сразу две дивы? Повышаешь градус?
— Ха-ха, Федорову ничто не заменит! На самом деле Машу я знаю давно, 17 лет, мы вместе учились в Гнесинке, я даже за ней ухаживал — задолго, замечу, и до Федоровой, и до своей бывшей жены. Маша долго искала свой голос, а сейчас она одна из самых многообещающих колоратурных меццо-сопрано Мариинского театра у Валерия Гергиева. Она красива, непосредственна, эмоциональна, очень артистична. Работа с ней дала мне определенный толчок, свежие эмоции, и я думаю, эта история продолжится. Я люблю и обожаю петь с красивыми и достойными партнершами, какими были на этом концерте и Маша, и Агриппина Росси.
— Агриппина ведь женщина непростой судьбы, не так ли? Вена ей рукоплескала, а в Москве ее почти не слышно…
— Да, непростой, ты прав. Это ее новое творческое имя, которое мы взяли для нашего выступления, и я надеюсь, что эта история тоже продолжится. На самом деле еще лет 15 назад оперный режиссер Джанкарло дель Монако (сын Марио дель Монако) сказал Люде на репетиции: мол, что за имя у тебя? Не оперное какое-то совсем! Ты же яркая, харизматичная! Ты… Агриппина Росси! Придумал он это на ходу. И всё! Так это и осталось тогда шуткой. Когда она мне рассказала эту историю, я чуть не убил ее за такую легкомысленность. Конечно, она — Агриппина Росси! У нее неподражаемый и волшебный голос! Она заслуживает блеска и славы!
— Похоже, в оперной тусовке интриги изощреннее и коварнее, чем в шоу-бизнесе, которым согласно стереотипам стращают всех и вся?
— Знаешь, в моей жизни мне многие помогали, и я теперь в меру своих сил стараюсь помогать талантливым людям, которые этого заслуживают, но к которым, возможно, судьба не всегда была справедлива. Особенно сложно бывает хрупким женщинам, талант которых нуждается в поддержке сильных менеджеров. В России вообще большая проблема с хорошим менеджментом. После сегодняшнего концерта на ту же Агриппину обратили внимание несколько очень влиятельных в Европе импресарио. Голос и талант, если суждено, все-таки найдут себе дорогу.
— И это ваше забавное трио станет постоянным?
— Нам уже предложили выступить в таком составе в “Карнеги-холле” в Нью-Йорке.
— Теперь тебя назовут ловеласом, замутившим амур де труа, да еще с разновозрастными дамочками…
— Да, я ветреный и непостоянный! Теноры всегда слыли людьми очень любвеобильными. Но, с другой стороны, в противном случае все бы ушли с концерта неудовлетворенными. А сейчас, посмотри, сколько счастья — море!
Вена
