Восторг Эйзенштейна
Мой собеседник — Сергей Николаевич Рожков, вот уже четверть века возглавляющий лабораторию стереокинематографа в Научно-исследовательском кинофотоинституте (НИКФИ). Разговор начинается неожиданно: “Формата 3D вообще не существует. Точнее, форматов несколько, а 3D — это вид кинематографа, который в нашей стране называли раньше “стереокино”. То есть кино, которое при просмотре позволяет воспринимать третье измерение”.
Первая стереокинокамера была сделана еще в 1893 году Уильямом Диксоном, сотрудником лаборатории Томаса Эдисона. За два года до того, как братья Люмьер в центре Парижа превратили белую простыню в прибывающий поезд. Но выпрямиться в полный рост стереокинематографу не удалось до сих пор. Пришлось пропустить вперед своих собратьев по художественной выразительности: звуковое и цветное кино.
Объемное кино пережило несколько революций. В феврале 1941 года в Москве на площади Маяковского (она же Триумфальная) открылся кинозал, в котором стереофильмы можно было смотреть и вовсе без очков. Все дело в уникальном экране, который, кроме прочего, еще и имел необычный формат: 3 метра в ширину и 5 метров в высоту. В репертуаре был всего один фильм: “Концерт” — своего рода сборник концертных номеров тех лет, где читались стихи Маяковского. Вскоре грянула война, и кинотеатр закрылся.
В 1947 году начал работу еще один кинотеатр, на этот раз на площади Свердлова (ныне Театральной), с говорящим названием “Стереокино”. Экран сюда поставили уже квадратный, из цельного куска стекла, работающего с использованием специального линзового растра. Первым фильмом, снятым по новой системе, стал “Робинзон Крузо”. На один из сеансов зашел Сергей Эйзенштейн — наш великий классик. Вот что он писал после этого в своей статье “О стереокино”: “Сомневаться в том, что за стереокино завтрашний день, так же наивно, как сомневаться в том, что завтрашний день будет вообще”.
Словно в подтверждение этих слов автор новой системы стереопоказа — Семен Павлович Иванов, был удостоен Сталинской премии, а подобные кинотеатры вслед за столицей появились в Ленинграде, Киеве, Одессе, Астрахани и Алма-Ате. И все же, каким бы чудом техники ни был экран Иванова, технология оказалась довольно тупиковой. Во-первых, экран был ограничен в размерах (максимум 3 на 4 метра). Во-вторых, стереоэффект достигался только при определенном положении зрителя в зале, и во время фильма ему практически нельзя было двигаться.
В 1963-м в НИКФИ Андрей Григорьевич Болтянский и Нина Алексеевна Овсянникова предложили так называемую систему “Стерео-70”, использующую 70-миллиметровую пленку. И уже в 1966 году вышел первый фильм, снятый по этой системе, — “Нет и да”, главную роль в котором сыграла Людмила Гурченко. Съемочные аппараты “Стерео-70” позволяли быстро и точно подготовиться к съемке, операторы с легкостью осваивали эту технику и могли снимать идеально выверенные стереокадры. Фильмов, снятых для стереокинотеатров, набралось около шестидесяти. Причем многие из них известны и современному зрителю — их в “плоском” варианте иногда показывают по ТВ. Например, “На златом крыльце сидели”, “Сувенир для прокурора”, “Ученик лекаря”, “SOS” над тайгой”, “Похищение века”, “Всадник на золотом коне”...
Только в нашей стране работы по стереокино, съемки и прокат фильмов велись постоянно, и хоть медленно, но непрерывно росло число стереокинотеатров. За рубежом, прежде всего в США, стерео переживало то взлет, то спад. Выйдет один удачный стереофильм, сорвет кассу — и тут же все, кто умеет и не умеет, хватаются за съемку объемных фильмов, выпуская их в прокат в сотнях кинотеатров. А так как мало кто заботился о качестве самого стереоэффекта, начинались те же проблемы, с которыми зрители сталкиваются и сегодня в рекламируемых фильмах “в 3D-формате”: усталость глаз, головная боль, а иногда и никакого стереоэффекта.
— Об этом в одном из интервью вспоминал и Джеймс Камерон, — говорит Сергей Николаевич. — В Америке с 52-го по 55-й год было снято 46 стереофильмов, а за 25 лет после этого — только три. Это было связано как раз с техническими трудностями съемки. Кино снимали одновременно двумя камерами, а в кинотеатрах фильмы показывали с двух проекторов, каждый из которых демонстрировал картинку только для левого или правого глаза.
Но механики, как правило, за показом не следили: запустят кино и пойдут чай пить. Установки сбивались, кадр “гулял”: левый светлее, правый темнее, один выше, другой ниже — а у зрителей глаза шли враскоряку. Так постепенно мода на стереокино и сошла на нет. Как раз эту проблему и удалось решить советским ученым. Их система стала настоящим прорывом в стереокинотехнике. Вот только признали это не сразу.
— В НИКФИ некоторое время шла тихая война, — вспоминает Сергей Николаевич. — Семен Павлович, как автор безочковой системы, всячески пытался доказать бесперспективность новой технологии, защищая свое изобретение. К счастью, Андрею Григорьевичу и Нине Алексеевне удалось свое детище отстоять. Мы всегда считали, что в стереокино не должно быть конкуренции до тех пор, пока оно прочно не займет свою нишу. И до сих пор считаем, что надо по максимуму сотрудничать. Как-то, еще в 70-х, к нам в институт приехали двое канадцев: Колин Лоу и Эрнст МакНабб. Они познакомились с работами НИКФИ и с нашей помощью сняли экспериментальный стереоролик, который увезли в Канаду. К тому моменту уже работала система Imax, но только для плоских фильмов на гигантском экране. И вот в начале 80-х появляется 3D-Imax. Догадайтесь с трех раз, кто считается ее изобретателем? Правильно: Колин Лоу и Эрнест Макнабб. С ними и их коллегами у нас долгие годы сохранялись теплые отношения.
“Стерео-70” оказалась настолько хорошей, что в принципе ее можно использовать и сегодня. Но вот беда — в стране не осталось ни одного места, где можно проявить 70-миллиметровую пленку. Это можно сделать во Франции или США, но это долго, дорого и неудобно.
— Сейчас съемка большинства стереофильмов идет в цифре, — поясняет Рожков. — Снимается громоздкими двухкамерными установками. Все это требует многих усилий, но чаще всего результаты не впечатляют.
Сергей Николаевич знает, о чем говорит. Он приложил руку к совершенствованию системы “Стерео-70” еще в 80-е, а 2 марта 1991 года в Лос-Анджелесе получил присужденный НИКФИ “Оскар” в номинации “за техническое достижение”. К слову, бюджет всех советских стереофильмов, вместе со стоимостью проведенных исследований, едва ли дотягивает до тех сотен миллионов долларов, которые были у Камерона на съемках одного только “Аватара”.
Наверное, современным кинокомпаниям обидно это признать, но и первый российский (а не советский) фильм в 3D вышел на экраны задолго до них. Это картина Агаси Бабаяна “Рысь идет по следу” (1994 г.). Сняли ее операторы Александр Мелкумов и Дмитрий Масуренков.
— Главное, чего нельзя допустить сегодня — повторения ситуации, сложившейся в Америке 50-х, когда, пресытившись некачественным стереокинематографом, зрители на четверть века вообще про него забыли, — заканчивает разговор Сергей Николаевич. — Все ресурсы для этого у нас есть. Специалисты НИКФИ продолжают работу по созданию новых систем съемки, по некоторым уже создаются новые стереофильмы.
Гарик Харламов попал в точку
Кинотеатр “Космос”. Красная ковровая дорожка. Обилие людей во фраках и вечерних платьях. Кое-кто — отдаленно напоминает зубров отечественного кинематографа, вроде Никиты Михалкова. Только сильно озябшего. Осенний вечер теплом совсем не балует, хотя в кадре, по сюжету, самый разгар лета. И сейчас как раз должна состояться церемония награждения вымышленной кинопремией, которая будет презентовать вымышленные фильмы, подозрительно напоминающие наши кинотеатральные хиты последних двух лет. Это Артак Гаспарян и Гарик Харламов снимают третий “Самый лучший фильм”. На этот раз — в формате 3D. Причем для съемок используется цифровая камера Phantom-65, модифицированная как раз с учетом особенностей системы “Стерео-70”. Технология пока совсем новая — первые тестовые съемки состоялись только в этом апреле. Так что для киношников это — настоящий эксперимент. Автор сценария, один из продюсеров, а также исполнитель главной роли — Гарик Харламов. Иронизировать — у него в крови. Вот и серьезный разговор о стереокинематографе постепенно начинает напоминать один из телевизионных скетчей.
— Гарик, почему в 3D?
— Фильм третий по счету. Когда просто говоришь “Самый лучший фильм-3”, кажется, что чего-то не хватает. Да и потом, формат 3D настолько сильно вошел в нашу жизнь, что было бы неправильно оставить его без внимания. Так что мы подумали и решили: почему бы не попробовать? Только 3D тогда должен быть настоящим. Не конвертированным после на компьютере, а честно отснятым прямо здесь, на площадке. Да, для нас это своего рода эксперимент. Но у нас весь фильм, начиная с первой части, — сплошной эксперимент. Это нельзя воспринимать как кино с большой буквы. Скорее кинокапустник. Само название об этом говорит: картина состоит из лучших фильмов текущего года, которые мы хотим по-своему спародировать.
— Использование 3D-камер как-то отразилось на съемочном процессе?
— Работа строится совсем по-другому. Все это абсолютно непохоже на то, как мы снимали раньше. Камеры мне чем-то напоминают робота ВАЛЛ-И из одноименного мультика. Такая конструкция с двумя глазками. При этом один объектив снимает то, что ближе, а другой — то, что происходит подальше. Сложность в том, что все время приходится становиться строго на точку. Если ты в одном дубле поднял руку или ногу не так, как в другом, не по точкам, все уходит в брак. В итоге приходится думать не только о том, как выразительно произнести свой текст, но и о том, как попасть “в точку”. Но даже наши корифеи — Михаил Ефремов, Александр Балуев и Саша Семчев — с этим справились. Несмотря на то что для них это был первый опыт съемок в 3D.
— Долго пришлось привыкать?
— Как ни странно, приспосабливаешься достаточно быстро. Сейчас уже не составляет труда повторить дубль. Кстати, вы в курсе, сейчас актеров будут готовить сниматься только по точкам? Они не будут учить никакие роли. Им просто в рот будут вставлять нужные слова. Американцы придумали. Первая школа появилась в Индокитае. Называется “Йохаро-курсы”. Что, вы разве не в курсе?
Все это Гарик произносит с таким серьезным лицом, не делая паузы и разницы в интонации между справочной информацией и стебом, что понять, где именно начинается шутка, невозможно.
— А еще японцы сейчас собираются снимать в стерео первый порнофильм, — продолжает Харламов.
— Как раз об этом я слышал.
— Скоро и до классики доберутся, до Тинто Брасса. Представляешь — “Калигула” в 3D?
Вау-эффект от Аршавина
Для тех, кому съемка “по точкам” кажется слишком утомительной или дорогой, существует еще один путь. Так называемая конвертация. Когда уже отснятому материалу в обычном формате вручную или в полуавтоматическом режиме добавляют объем. Принцип — тот же самый, что и в камере системы “Стерео-70”: один кадр смещается относительно другого, чтобы при просмотре в специальных очках создавался нужный оптический эффект. Только происходит это все в компьютере, согласно четкому и очень секретному алгоритму. После чего доводится до нужного результата вручную.
Так поступил Андрей Кончаловский со своим “Щелкунчиком”. Именно из-за того, что полноценной цифровой стереокинокамеры не существует, а двухкамерные системы требуют в два раза больше времени на синхронизацию при каждой смене плана или ракурса. Все это плодит дополнительные часы и съемочные дни, которые при наличии на площадке высокооплачиваемых звезд влетают в солидную копеечку.
— Если это качественно сделанная конвертация, то разницу на экране заметить невозможно, — объясняют в компании “Hive Studio”, занимающейся стереокино больше десяти лет. — Это не значит, что можно полностью забросить 3D-камеры и пользоваться только конвертацией. Все зависит от того, кто снимает, как снимает и что снимает.
Оказывается, есть определенные ракурсы, которые качественно снять не может ни одна стереокамера. В первую очередь это относится к макросъемке. (К слову, в пресловутом “Аватаре” порядка трети фильма превращена в 3D как раз путем конвертации.) Да и услуга не из самых дешевых. По информации, опубликованной в СМИ, в Штатах стоимость работы над одной минутой фильма может достигать 50 тысяч долларов. То есть порядка семи миллионов за полноценный 100-минутный фильм. В России при должном качестве такая процедура стоит на порядок дешевле.
Здесь тоже есть свои тонкости. Например, китайский зритель любит ярко выраженный оптический эффект, когда герои на экране буквально выпуклые. Американцы, наоборот, опасаясь усталости глаз, предпочитают более мягкий вариант. Четко рассчитывается и количество так называемых “вау-эффектов”, когда какой-то элемент изображения будто вылетает в зал. Делается это с той же целью: чтобы не утомить зрителя.
— Все это в России умеют делать не хуже, чем на Западе. Но обидно, что здесь существует такое стойкое предубеждение к отечественным специалистам. Да и к самому формату. Конечно, это связано с огромным количеством некачественного продукта, попадающего на рынок. Надеюсь, нам удастся перебороть и первое, и второе заблуждения. Сейчас мы вместе с режиссером Ильей Шиловским начинаем работу над комедией с рабочим названием “Я не Аршавин”, которая будет полностью снята в стерео, — говорит Серболюб Хетлерович, арт-директор студии.
Остается надеяться, что эту битву за 3D-кино наши выиграют у американцев так же, как сборная России по футболу у Голландии в 2008-м — красиво и с эффектным голом Аршавина в дополнительное время.
Будем считать, что оно уже началось.
