Приложу вас к событию, которое имело место на прошлой неделе в бездомном мире столицы. Вообще-то, всякие коллективные дела возникают в среде бродяг крайне редко. И – по случаю. А все потому, что бездомные, в принципе, очень разбросаны. Кучкуются, где попало. Ну, и все дела. Да и мало имеют общего преткновения. То есть, какие-то общие бичевские события случаются разве что в Центрах Социальной Адаптации. Значит – в местах государственного пристанища бродяг.
Ну ладно. А случилось вот что (и произошло это в Центре Социальной Адаптации «Люблино», членом которого я до сих пор, пока еще, являюсь). Короче, в начале прошлой недели, с утра, сотрудники Центра подняли по тревоге всех его обитателей. Так, как это и должно быть в форс-мажорных ситуациях. Эмчеэсовцы приехали, пожарные полиция. Не то, чтобы оцепили все. Но как бы были не шутейно встревожены. И, видно было, что в данный момент ребята при исполнении.
В общем, по тревожной команде всем обитателям Центра велено выйти за пределы территории. И инвалидам. И «колясочникам». И сотрудникам. И всем, всем, всем. Даже собаки покинули опасный участок. Да, конечно, случаи плановых учебных тревог тут, естественно, бывают. И спасибо Родине за это. Поскольку, допустим, срочная эвакуация обитателей нашего Медико-Социального Отделения дело, надо сказать, хлопотное. И, конечно, все и всегда должны быть готовы к тому, что не дай Бог… Но, в этот раз, похоже, ничего учебного не было. А случилась самая что ни на есть опасность взрыва от чего-то там заложенного кем-то…
Прохладно было. Я вообще только, извините, из ванны вылез. Ну, что же, приказ есть приказ. И все мы устремились к выходу. И вот, что интересно и позитивно важно: никто не толкался. Не пинали друг друга, не обскакивали людей на костылях. И помогали тем, кто на инвалидных колясках. Хорошо было. И как-то даже плавно, что ли. Спокойно, задумываясь и не спеша закуривая, мы покидали территорию нашего ЦСА «Люблино». И, выйдя на улицу, двинулись в направлении находящейся неподалеку конфетной фабрики, с геройским и загадочным названием «Меньшевик».
Да, надо сказать, что видеть процессию из нескольких десятков согбенных инвалидов в колясках и на костылях, да еще укрытых вынесенными сотрудниками одеялами поверх курток – нетрадиционное зрелище. Но – ситуационно оправданное.
Обещали нам подогнать эмчеэсовские автобусы, где можно было бы отогреться. Но в транспорте нужда отпала, поскольку администрация «меньшевистской» конфетной фабрики приютила нас всех, человек, думаю, около двухсот, в рабочей столовой. Там мы некоторое время были, сидели, грелись и угощались чаем. И глядели мультики из очень большого фабричного телика.
Кажется, часа два, ну, может и чуть больше, продолжалась вся взрывоопасная эпопея. Под конец выяснилось, что угроза диверсии оказалась выдуманной. И нас таки допустили обратно в ЦСА… Конец? А вот не совсем. Меня, как, очевидно, и всех обитателей, да и администрацию, волновало и волнует, а кто все-таки запустил ложный прогон о готовящемся взрыве? И нафига это понадобилось?
Я, простите, но понимаю, интерес террористов, допустим, к метро. ГУМ, например. Кремль, с его Мавзолеем, пассаж какой-нибудь, стадион, наконец. Как-то было бы оправдано что ли. И имело бы свою пагубную значимость. А вот взрывать бомжатник? Зачем он-то понадобился, как объект для диверсии? На скинхедов не похоже. Русский скинхед способен, разве что втихаря облить кислотой или отмочалить поздно вечером в сквере мирно дремлющего на скамейке бродягу. Сам не раз был свидетелем. А вот чтобы так массово…
В общем, думали мы тут, думали. И администрация тоже, видимо, что-то думала. Ну и, как бы, пришли к одному общему выводу: скорее всего, хоть и «левая», но все-таки угроза взрыва, видимо, лежит на совести таких же, как и мы, бродяг. То есть – бомжовских рук дело. И, видимо, тех, кого выгнали недавно из ЦСА за пьянку. А это случается здесь практически ежедневно.
Видать, по ходу, жаба кого-то задушила, мол: «Раз меня выгнали, пусть и остальные померзнут. Может надолго. Пусть попсихуют, затемпературят, обоссутся, наконец. Да и начальству, гадам, тоже урок будет…»
Все, кто живет в ЦСА, знают тех, кого отсюда регулярно выгоняют за постоянное бухалово. А пить в ЦСА нельзя категорически. То есть – ни грамма. И, слава Богу…
Но, не пойманный, как знаете… И на месте некого ловить. Потому что места у человека может и не быть…
На сегодня - все. Наш Михаил Жуков.
Пишите, звоните (8-967-131-47-46)
Мечтать – это все, что осталось.
Видимо, надо мечтать:
Любую желанную малость
В мертвой душе воскрешать.
Мечта – псевдоним надежды.
Или – еще одно я –
Праздничная одежда
В грязном белье бытия.
Мечта с каждым годом уже,
Ближе тебе одному.
Или – вечерняя служба,
Только себе самому.
Мечта, как интимная сказка,
Личностный сериал,
Где каждый день, с опаской,
Ждешь неизбежный финал.
Мечта – это то, что, сбиваясь,
Перестает быть мечтой.
Просто, потом меняясь
И становясь другой.
Мечта – отрывная страница,
Перекидной календарь:
То, что неспящему снится,
То, что безжалостным жаль.
Мечта – точно глянцевый образ.
Или – каталог идей:
Слышный тебе лишь голос
Завтрашних новостей.
Мечта начинается раньше
Срока, который придет.
Мечта – это то, что дальше
Вряд ли произойдет.
