25 января 1918 года съезд Советов рабочих и солдатских депутатов оформил результаты Октябрьской революции, одобрил разгон Учредительного собрания и устроил овацию матросу Железняку за обещание расстрелять «ежели понадобиться миллион, то и миллион».
В этот же день 25 января 2014 года зелёные на своём съезде объединились с Геннадием и Дмитрием Гудковыми, Ильёй Пономаревым, Алексеем Бурнацевым, Сергеем Нефёдовым, Николаем Дижуром и другими ответственными политиками в партию «Альянс Зеленых и Социал-демократов», чтобы в первый раз в России без крови разделить эпоху на «до» и «после».
Сложение наших идеологий – правильный материал для социального моделирования, хотя перед объединительным съездом мы поступили по совету нашего товарища Захара Прилепина: к чему долгие разговоры, как обустроить дом, если дом горит – идеологию формирует марш, и ничто так не скрепляет, как общая работа и борьба. Тем более, энергия потрясений быстро накапливается, и народу уже нечего терять, кроме своих кредитов.
А после съезда такую общую работу начали. В силу известных обстоятельств я пишу этот текст из СИЗО и досадно, что мне затруднительно в ней активно участвовать. Но знаю: хотя эко-социалистическая (зелёная) и социал-демократическая идея близки, иногда до тождества, работа эта живая, в спорах. Бывают сильные выражения и дверями хлопают, сюда доносится. Это хорошо. Не кладбищенская тишина, как на иных вроде бы дискуссионных панелях, в которой слышно только как со скрипом заворачиваются ржавые скрепы.
Моё нынешнее местожительство – не лучшая трибуна, но всё-таки выскажусь по важным пунктам спора, т.к. у зелёных особая оптика, сумма социальных, духовных, материалистических основ. Одна такая, где в картину мира, как бы ни менялась, аутентично помещается общественно-политическое пространство любой страны и при любой эпохе. Но в неожиданном виде предстают понятия, которые принимаются за системы координат в лукавой типологии западного буржуазного строя. И среди них базовые для нашей партийной работы: средний класс, поиски точки политической опоры в левом центре и истина, что строить гражданское общество надо по образцу развитых демократий… По сути – один смысловой блок. Определяет, к кому партия собирается апеллировать.
А есть риски, что будет обращение в пустоту.
Например, если идентифицировать как нашего избирателя средний класс и тех, кто хочет им стать…
Нет среднего класса в России.
Есть, кто может купить достаточно еды и одежды и раз в год съездить на море в Турцию, поверхностный слой русских бедных. В России всегда два класса: верхние и нижние. Жирные и тощие (как в итальянских коммунах XIII-XV веков: «жирные и тощие пополаны», беднота и прослойка обеспеченных горожан). Между ними пропасть, и глубины не видно, не перебраться.
Нигде нет среднего класса.
Фейк. Морок холодной войны. Аргумент идеологического спора с коммунистическим лагерем: призрак проецировали на железный занавес, чтобы по ту сторону завидовали, как припеваючи живётся при буржуазном правлении. Во-вторых, он был также для внутреннего употребления в капиталистическом обществе, чтобы раздробить самоорганизацию эксплуатируемого сословия.
А когда «средний класс» много о себе вообразил, возомнил бенефициаром капитализма, устроили кризис 2008-2010 годов. У «акционеров» вырезали поднакопившийся буржуазный жирок и опустили туда, где положено обретаться биомассе. Но одновременно призрак перезапустили в оппозиции Север-Юг, «золотой миллиард» – остальной мир.
И нет левого центра.
В пропасти центра не бывает. А на дне кости тех, кто особенно упёрто пробовал его искать.
…Что касается как бы отсутствия фундамента демократии в России и что его надо закладывать по западным лекалам, история другая.
Есть гуманистическая русская традиция, намоленная отечественной культурой, великой русской литературой. Она, как никакая другая, искала ответы на вечные вопросы во внутреннем мире человека. Достоевский, Толстой, потом Чехов, затем Набоков. Искала и находила смысл бытия. Это западная демократия во многом вышла из русского гуманизма, который артикулировали наши титаны. На Западе признают, демократия создавалась с книгой Достоевского в руках: целый мир не стоит слезинки ребенка. Эта главная фраза мировой культуры, где Иван Карамазов возвышается до разговора и спора с Богом (http://www.bibliotekar.ru/encSlov/17/105.htm).
Русская гуманистическая традиция отчасти заменяла развитость институтов демократии в старой России (вдруг текст смотрит давняя героиня «МК» г-жа Новодворская и её единомышленники: им и Валерии Ильиничне просьба не читать конец предложения, ибо может хватить инсульт) и в Советском Союзе. Российские зелёные хотят строить демократию с гуманистического фундамента русского мира, как предполагал их предшественник Вернадский.
В конце января в Давос на Всемирный экономический форум мы с российской стороны сунулись как обычно промотировать инвестиционно ёмкие проекты. А нам говорят: а тут собрались не про деньги разговаривать. Куда их закопать. Сейчас волнует образ будущего, с новой формулой благосостояния на природном и социальном капитале, честном рынке (правда, у меня к Давосу появился вопрос: возможен ли такой?). Прямо как наша Фаина Раневская сказали: лучше из жизни, по возможности, устранять всё, для чего нужны деньги. Меняется общество, самодостаточность только из удовлетворения материальных устремлений уже не проистекает.
Сорок лет назад потешались над шестнадцатилетним королем Бутана Джигме Сингье Вангчук, когда он приказал измерять развитие не в ВВП, а в ВНС (Валовое Национальное Счастье). Основные критерии: семья, культура, природа, вера. «Счастье нации важнее процентов валового внутреннего продукта», - сказал король, отменил этикет с простиранием подданных ниц при своем появлении, половину Бутана объявил национальным парком, запретил курить и химические удобрения, запустил проект по всеобщему выращиванию цветов по всей стране, программы образования, заботы о стариках, малых экологичных электростанций и т.д. и т.п. При расчете ВНС велел учитывать время ребёнку добраться до школы, и другие подобные параметры. Теперь концепцию ВНС исследуют МВФ и Всемирный банк. ООН провела конференцию по изучению феномена ВНС. Давос тоже изучает, и в этом году там вспоминали также, что сказал Черчилль: все самые великие вещи просты и выражаются одним словом – свобода, справедливость, честь, долг, милосердие, надежда. Но есть ещё слово, без него не сказать остальные: перераспределение. Перераспределение благосостояния общества, нематериальных форматов и равный доступ к природным ресурсам. Не чтобы сделать всех богатыми, не получиться, но помочь по-человечески жить, быть счастливыми и здоровыми.
Эти слова хотят слышать. Все, кто пытается выжить сам и вытащить семью… Промышленные работники и крестьянство. Белые воротнички у мониторов, пригвозденные к плинтусу определением «офисный планктон». Бюджетники на копеечной прикормке. Правоохранители, загнанные за колючку коррупционного периметра, где честь и честность – волчий билет. Офицерство армии и флота. Ветераны, создавшие богатство страны, которое обгладывают бенефициары ЗАО «Россия».
И не важно, откуда произносить эти главные слова: с левого фланга, правого, из центра… Точно, не ключевой вопрос ответственной российской политики.
Главное: сказать, в них верить, бороться.*
* Передано из СИЗО №5 через адвокатов Глеба Фетисова
