Любви не только все возрасты покорны, но она неизменна и во всех своих проявлениях. Эти банальные истины подтверждаются, нашим прошлым, настоящим и, надеюсь, будущим.
Во все времена любовные пары похожи и в то же время неповторимы.
Что может быть общего между поэтом конца XVIII века Гавриилом Державиным(тем самым, который «благословил» Пушкина) и безвестным жителем XVII века Малиной Арефьевым? Что может связать людей, живших в разных столетиях. Баня. Конечно, не только баня, но и письма этих людей своим любимым. Не было бы любовных писем, мы бы никогда не узнали про баню.
«Любовные письма Малины Арефьева» - подборка документов из судебного дела, в котором письма фигурировали в качестве доказательств. Письма короткие, скорее записочки о назначении свидания. Малина Арефьев пишет любимой девушке: «Маня, выдь на огород, за баню. Буду ждать тебя. Только не омани».
Но как эти письма оказались в суде? Оказывается, они находились в судебном деле как доказательство вины Малины Арефьева. В чем же заключалась его вина? Маня, «на огород за баню» ходила, и не раз. Итогом этих «ходок» стала беременность. «Покрыть грех» и жениться на девушке Малина Арефьев по каким-то соображениям не захотел. Тогда отец девушки подал в суд бумагу с просьбой заставить Арефьева жениться на его дочери, так как считал его «повинным в беременности». Единственным доказательством «вины» и были, как раз, письма. Раз приглашал «за баню», значит, виноват. Это сегодня провели бы генетическую экспертизу, и нет проблем. Чем закончился суд, история умалчивает. Будем надеяться, что все у них сладилось.
Это судебное дело очень напомнило знаковые фразы из американских фильмов: «Я тебя люблю» и «Встретимся в суде». Времена меняются, а нравы нет.
Впрочем, я отвлекся от бани.
Из писем Гавриила Державина своей невесте, второй будущей жене, мы узнаем, что встречам с ней он предпочитал баню.
«Извини меня, мой милый друг, что тебя сегодня не увижу. К обеду не мог быть для того, что нужда была быть у Васильева, а ввечеру кое-кто заахали, а, между тем, признаюсь, что готова баня, то уже не попаду к вам». Видимо, невеста обиделась, потому, как на следующий день поэт пишет: «Каково ты, мой милый и сердечный друг, почивала? Я думаю, обеспокоена вчерашним вздором. Плюнь, матушка, на враки: довольно, - я твой. Не знаю, где обедаю; но только у вас буду. Будь, мой друг, спокойна». Обещать жениться, не значит, жениться, так как еще через день Державин сообщает невесте: «Миленушка, душа моя, я сегодня к тебе не буду, для того, что надобно к понедельнику множество написать писем, которые я запустил, а на вечер пойду в баню».
Поэт есть поэт, как изящно, виртуозно он «динамит» невесту. Но такому поведению есть объяснение. 52-летний поэт решил вступить в брак не от горячей любви, а чтобы, как он говорил, оставшись вдовцом, «не сделаться распутным». Что ж в этих рассуждениях есть своя логика.
Вообще, в любовных письмах человек с хрестоматийной биографией, если и не раскрывается, то смотрится совсем по-другому.
Что общего между двумя выдающимися людьми России – Александром Грибоедовым и Николаем Чернышевским. Один – блестящий поэт и дипломат, другой – писатель и революционер, звавший «Русь к топору».
Оба находятся со своими женами в разлуке. Александр Сергеевич – на дипломатической службе в Тегеране, Николай Гаврилович – на каторге в Сибири. Грибоедов пишет очаровательной шестнадцатилетней жене Нине Чавчавадзе, Чернышевский – обремененной годами, нуждой и детьми Ольге Сократовне.
Разные социальный статус, разные эпохи, а тоскуют мужчины одинаково.
«Бесценный друг мой, жаль мне тебя, грустно без тебя как нельзя больше. Теперь я истинно чувствую, что значит любить. Вчера меня угощал здешний Визирь, Мирза Неби, брать его женился на дочери здешнего Шахзады, и свадебный пир продолжается четырнадцать дней. Однако, душка, свадьба наша была веселее, хотя ты не Шахзадинская дочь, и я незнатный человек. Помнишь, друг мой неоценённый, как я за тебя сватался, без посредников, тут не было третьего. Помнишь, как я тебя в первый раз поцеловал, скоро и искренно мы с тобой сошлись, и на веки. Помнишь первый вечер, как маменька твоя и бабушка и Прасковья Николаевна сидели на крыльце, а мы с тобою в глубине окошка, как я тебя прижимал, а ты, душка, раскраснелась, я учил тебя, как надобно целоваться крепче и крепче. Прощай, бесценный друг мой еще раз… Целую тебя в губки, в грудку, ручки, ножки и всю тебя от головы до ног».
«Каково-то поживаешь Ты, моя красавица? По Твоим письмам я не могу составить определенного понятия об этом. Вижу только, что Ты терпишь много неудобств. Прости меня, моя милая Голубочка, за то, что я, по непрактичности характера, не умел приготовить Тебе обеспеченного состояния. Я слишком беззаботно смотрел на это. Хоть и давно предполагал возможность такой перемены в моей собственной жизни, какая случилась, но не рассчитывал, что подобная перемена так надолго отнимет у меня возможность работать для Тебя. Заботься только о своем здоровье. Оно - единственное, чем я дорожу. Пожалуйста, старайся быть веселою. Будь же здоровенькая и веселенькая. Целую Твои глазки, целую Твои ножки, моя милая Лялечка. Крепко обнимаю Тебя, моя Радость».
Два любящих мужчины, один- дипломат, другой - каторжанин. Но – «целую тебя в губки, в грудку, ручки, ножки и всю тебя от головы до ног», «целую Твои глазки, целую Твои ножки»…
Начало ХХ века – время революционных потрясений, но даже такое смутное время не отменяло простых человеческих отношений. Например, таких, как эти:
"Не писал так долго, потому что и денег не имел, и не мог понять, что со мной... Ты видишь во мне фанатика, а между тем я просто жалкий мальчуган. Да нельзя ни за что, чтобы ты на все время приехала ко мне. Я могу совсем разбить твою жизнь и тем разобью окончательно и свою собственно. Венчаться тоже, по-моему, надо будет избегать всеми силами. Ведь мы никогда не должны быть мужем и женой, зачем же связывать себя, ограничивать свою свободу и самому сознательно усиливать искушение и тем ослаблять свои уже надорванные силы. Я ведь сам первый предложил о венчании. Но теперь, когда чувствую себя так слабым и бессильным, мысль эта меня пугает» ...
Это строчки из письма юного Дзержинского, когда до «железного Феликса» ему еще идти годы и годы.
Можно приводить массу примеров подобных писем, которые и по содержанию, и по сюжету оставляют далеко позади всевозможные современные любовные романы. К сожалению, сегодня эпистолярный жанр уходит в небытие. Ему на смену бодро шагает смс-письмо.
«Зайчонок вот уже как месяц мое сердце стало тяжелее! Врачи говорят, что это болезнь, но я-то точно знаю, что это просто ты в нем поселилась! А мой диагноз — это любовь! Любовь к самой замечательной девушке на свете... к тебе!»
Все-таки для смс нетипично длинный текст. СМС нужно писать кратко и емко. Вот так. «Привет. Приезжай, я уже без трусов».
